Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Генри Мортон

Я никогда не осознавал, какой властью может обладать простая песня, пока не попал в Уайдкум!

К лужайке, исполнявшей роль деревенской площади, подъехали сразу четыре больших междугородных автобуса. В сторонке стоял старый, скрюченный ревматизмом старик, вылитый дядюшка Том Коблей, и, опершись на ясеневый посох, наблюдал за энергичной высадкой туристического десанта. Увешанные фотоаппаратами молодые мужчины, подхватив под ручку своих дам, разбредались по деревенским переулочкам, весело или томно — в соответствии со своим темпераментом. Женщины постарше толпились вокруг церкви; мужчины в праздничном настроении сразу же направились в паб. Посреди этого переполоха пестрая хохлатка пересекала дорогу — осторожно, как бы остерегаясь вспышек фотоаппаратов.

— Так это и есть Уайдкум? — заговорил я с Дядюшкой Коблеем.

— Ну да, сэр… так оно и есть, — откликнулся он.

— Судя по здешнему столпотворению, вы, верно, жалеете, что эта песня вообще была написана.

Дядюшка Коблей схватывал все на лету. Он понимающе улыбнулся и возразил:

— Для торговли это неплохо.

— А здесь, в Уайдкуме, когда-нибудь поют эту песню?

— А как же, сэр, — серьезно проговорил он. — Мы обязательно исполняем ее после спевки… иногда перед «Боже, храни короля!» Ясное дело, сэр!

Я оглянулся и увидел, что один из водителей автобуса покупает бензин у местного кузнеца — человека, по виду скорее смахивавшего на нашего старого доброго друга Билла Бруэра.

Веселый дружелюбный гвалт стоял над Уайдкумом. Несколько энергичных молодых людей нажимали на клаксоны автобусов, причем делали это с превеликим энтузиазмом.

Туристы группками по двое, трое, а то и четверо возвращались к своим транспортным средствам. Вскоре все расселись и, весело помахав на прощание старому Дядюшке Тому Коблею, шумно стартовали в направлении пустоши, видневшейся за плетнями.

По ветру разнеслось знакомое:

Старый дядюшка Том Коблей, и прочие все с ним!Старый дядюшка Том Коблей, и прочие все с ним!

На Уайдкум опустилась почти сверхъестественная тишина.

— Похоже, ярмарка закончилась! — сказал я.

А знаете ли вы, что некогда, в незапамятные времена Уайдкум посещал сам дьявол?

Вот как это было. Эту историю рассказал мне в церкви один замечательный моряк, вернее, бывший моряк, присутствовавший еще при бомбардировке Александрии. Если верить его словам, это самое волнующее событие, когда-либо приключавшееся в Уайдкуме, — если не считать, конечно, появления автомобиля.

Как-то раз давным-давно в деревне объявился незнакомый всадник. Он прискакал поздним вечером и потребовал чего-нибудь выпить. За окном бушевала непогода, и просьба его показалась вполне естественной. Никто бы ничего и не заподозрил, если б выпивка не зашипела в глотке у незнакомца, как на раскаленной сковороде. Тут уж все поняли, что это дьявол! Затем жители деревни увидели, как всадник направил своего коня прямо на колокольню местной церкви, которая с оглушительным грохотом обвалилась.

Такова легенда, а вот что гласит официальная история. Воскресным днем двадцать первого октября 1638 года в церковную башню ударила молния. Она действительно обвалилась, убив четырех человек на месте и поранив многих, которые скончались позднее. Это несчастье увековечено в стихах — пожалуй, самых странных из всех, что можно увидеть высеченными в церкви. Принадлежат они Ричарду Хиллу, который в то время был школьным учителем в Уайдкуме. Начинаются стихи следующим образом:

Хвалу мы Господу торжественно возносимИ ниспослать нам снисхожденье просим,Как в оный день, когда беда случиласьИ с храмом сим злодейство приключилось.

Затем автор рассказывает, как прихожане пели псалом и внезапно услышали ужасный раскат грома у себя над головой:

От страха лица вчуже исказились.Застыли все сперва, пред тою силойВ испуге, что моленье поразила.Упал один, другие застонали,И опрометью прочие бежали,Не разбирая — сын ли, дочь ли рядом,Объяты ужасом пред каменным сим градом…Снаружи многих тоже покалечилОгонь небесный…

Далее следует длинное описание в той же красочной манере, а заканчивается все набожным выводом:

Все в руце Божьей! Всякого мужчину,И женщину, и чадо ждет кончина.

После того как последний автобус из Илфракума благополучно отбыл, Уайдкум снова превратился в типичную английскую деревушку — с зеленой лужайкой, с ее церквушкой и легендой о дьяволе, с ее старенькой 97-летней бабушкой, которая никогда в жизни не видела ни моря, ни железной дороги (и ничуть этим не огорчена), с ее философским спокойствием перед лицом рекламной шумихи.

Веселая мужская компания, надеюсь, сохранила ее образ в своем сердце, а водитель автобуса поставил галочку на маршрутной карте.

Я всегда мечтал повидать Кловелли. Ведь много лет, путешествуя по железной дороге, я рассматривал в вагонах рекламные проспекты этого городка с изображением его необычной Хай-стрит. Это действительно уникальное зрелище, такого вы не увидите больше нигде в Англии: главная улица в городе настолько крутая, что автомобильное движение по ней невозможно. И первое, что мне бросилось в глаза, — мальчик-посыльный из бакалейной лавки, который развозил товары клиентам при помощи объемистых санок. Его самодельный тобогган нещадно грохотал, перескакивая с одной террасы на другую, и я от души понадеялся, что яйца здесь упаковывают как следует.

Кловелли трудно описать, потому что это с давних времен королева красоты Англии, которая прекрасно осознает свой статус. Проехать мимо Кловелли невозможно — настолько уникален этот город: представьте себе английский Амальфи, во всей своей красе поднимающийся из вод залива. Однако под его кажущейся простотой и естественностью скрывается известная доля расчета: городу строго-настрого предписано сохранять свою живописность. В точно определенные дни Кловелли старательно моют и чистят. Достопримечательности и просто мало-мальски ценные постройки тщательно оберегают от всего, что могло бы их обезобразить: машинам запрещено приближаться к священным местам ближе чем на полмили; как только какой-нибудь старинный особняк обнаруживает какие-либо признаки разрушения, тут же появляется целая армия реставраторов. Их стараниями особняк восстанавливается в своем прежнем виде — чудо, подобное возрождению легендарной птицы Феникс. Что интересно, отреставрированные здания сохраняют свой возраст — выглядят по меньшей мере лет на пятьсот, только на стене появляется аккуратная пометка «К. X., 1923 г.».