Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии - Джеймс Бьюдженталь

— О, я не знаю! — С нетерпением. — Почему вы задаете мне этот вопрос? Вообще, все это неправильно делать. Но глупо так гово­рить. Я, конечно, не показываю вам ничего такого, чего вы не видели раньше, и...

— А вот здесь уже вы неправы, — внезапно перебил я ее. — Вы продолжаете сводить свое поведение к механическим действиям, Луиза, и если вы имеете в виду, что я раньше видел женские ноги, это, разумеется, так, но...

— Я знаю! Знаю, не говорите мне. Моих ног вы раньше не видели.

— Это правда, но все-таки дело не в этом.

— В чем же тогда? Постойте! То, что вы не видели раньше, оказалось моим выбором поступить именно таким образом: "Вот она я". Верно?

— Да, Луиза, это так. — Теперь я был уверен, что мы правиль­но поступили, рискнув углубиться в эти области.

— Джим. — Она редко употребляла мое имя, я потеплел. — Мне хотелось бы снять всю свою одежду и показать вам всю себя. Не думаю, что смогу сделать это сегодня, хотя мне и хочется. Но, возможно, когда-нибудь я так и поступлю.

— Я слышу вас, и чувствую то же самое. И сеанс закончился.

20 октября

Луиза была очень подавлена, когда через два дня пришла ко мне. Она избегала встречаться со мной взглядом, устраивалась на кушет­ке с излишней старательностью и долго молчала.

— О чем вы думаете?

— Ни о чем. Вернее, я лучше не буду об этом говорить.

— Вы можете сказать, что удерживает вас от того, чтобы ска­зать то, что вы думаете?

— Я просто хочу перейти к чему-нибудь важному и не тратить время на тривиальности. Думаю, мне следует поговорить с вами о том, вернуться ли мне в институт или продолжать работать в аген­тстве. Приближается время подавать заявки, если я собираюсь поступать. Я думала о том, что могла бы получить какую-нибудь стипендию или пособие. Доктор Клифтон дал бы мне хорошую рекомендацию, я уверена, и... — Она замолчала, кажется, потеряв нить. Я ничего не говорил, и через минуту Луиза продолжила.

— Я имею в виду, что в моем возрасте пора уже перестать хо­дить в школу. Если я поступлю в UCLA, возможно, мне удастся получить степень доктора по социальной работе за два года, может быть, за три. Тогда у меня была бы хорошая возможность препо­давать где-нибудь или, возможно, я могла бы возглавить агентство, один из филиалов, и...

Луиза снова замолчала. Она явно заставляла себя продолжать говорить, но, казалось, эта тема вызывает у нее не слишком много энтузиазма. Я по-прежнему молчал.

— Я просто не уверена, что хочу провести там два или три года, понимаете? Это действительно стоило бы сделать, и все такое, но... Ну, в любом случае я должна буду принять решение довольно ско­ро, и я хочу... — Она окончательно выдохлась.

— Луиза, — сказал я тихо. Она напряглась, как только услы­шала мой голос. — Давайте поговорим о том, что произошло здесь в прошлый раз.

— О, это было глупо. Давайте не будем тратить время. Мне действительно необходимо принять решение, и мне действитель­но требуется ваша помощь. Думаете, я могла бы закончить тера­пию к следующему сентябрю, если меня примут в институт в ка­ком-нибудь другом городе?

— Вы очень обеспокоены тем, чтобы отвлечь ваше внимание от того, что произошло в прошлый раз. Вы пытаетесь подтолкнуть меня и себя к обсуждению другого вопроса, хотя вам трудно скон­центрироваться на нем. — Я произнес это настойчиво, немного с вызовом.

— Я не хочу говорить об этом. Я вела себя ужасно глупо, и вы это прекрасно знаете. А вы, очевидно, позволили нам отклониться от проблем, которыми мы здесь заняты. Так что давайте...

Я резко перебил ее:

— Мы не отклонялись от наших проблем. Это именно то, что вы пытаетесь сделать сегодня. — Я был недоволен тем, что она отрицала пережитое нами вместе, и также понимал, что немного виноват в том, что получал от этого удовольствие. Поэтому я бес­покоился о том, чтобы доказать: то, чем мы занимались, не озна­чало, что я злоупотребил ее доверием ко мне.

— Я действительно должна принять решение по поводу окон­чания института, Джим. Не имеет значения, что вы говорите и что произошло несколько дней назад. Поэтому, пожалуйста, по­могите мне сосредоточиться на том, что действительно важно се­годня.

— Луиза, когда вы обращаетесь ко мне таким образом, меня это действительно трогает, и я соглашаюсь с вами. Но когда вы гово­рите, что хотите сосредоточиться на том, что "действительно важ­но", я знаю: это касается ваших чувств относительно нашего пре­дыдущего сеанса, это вовсе не милый безопасный разговор об окончании в следующем году института.

Внезапно я осознал, что Луиза тихонько плачет, и не сразу от­реагировал. Я почувствовал волну нежности, а затем угрызения совести, что наш сексуальный эксперимент отбросил ее назад. Даже когда я думал об этом, я знал, что это не так, но вновь ощу­тил вину за то, что получил удовольствие. (Следует проработать это в дальнейшем, особенно если я собираюсь когда-либо подбить еще кого-нибудь на нарушение табу таким образом, что это заод­но принесет мне удовлетворение. Чем-то я был шокирован! Решусь ли я когда-нибудь сделать это снова?)

— Не знаю, зачем вам нужно, чтобы я начала вспоминать про­шлый сеанс. — Луиза все еще продолжала тихонько плакать, но было очевидно, что она поверила в мои доводы и пытается слу­шаться меня. Я был тронут ее доверием и решил про себя, что никогда не унижу ее. И я понял, что могу унизить ее, если буду слишком рискованным, либо слишком консервативным.

— Почему бы вам просто не рассказать мне — так, как будто меня не было здесь, — что произошло в прошлый раз?

— Попробую. Я говорила о том, как романтическое сексуаль­ное переживание Синтии возбудило меня. Затем мы заметили, что меня беспокоит моя одежда, и тогда мы... и тогда я... Вы предло­жили, чтобы я... Ну, вы знаете, что произошло. Почему я долж­на вновь говорить об этом?

— Луиза, вы можете ощутить прямо сейчас, как вам трудно говорить о том, что здесь произошло. Это простой факт. И он указывает на конфликт внутри вас. Об этом конфликте нам необ­ходимо выяснить все именно сейчас, когда он нарастает внутри вас.

— Ну, я полагаю, я раздражена и несколько смущена, и...

— И?

— Ну, обычно я не расстегиваю свою одежду и не демонстри­рую мужчинам свое тело.

— Это имеет какое-то отношение к тому, о чем мы говорим? — Мой голос снова стал резким.

— О, я не знаю. Вероятно, я просто расстроена.

— И вы также немного злитесь на меня, но не решаетесь ска­зать об этом.

— Ну да, но на самом деле у меня нет причин злиться на вас: вы не заставляли меня ничего делать. Я сама это делала. Вы ни­чего не сделали мне.

— Я предложил вам расстегнуть блузку и задрать юбку.

— О, я знаю. Но вы...

— Луиза, вы ведете себя так, как будто мы — вы — совершили здесь на днях ужасное преступление, а теперь проявляете благород­ство и берете вину на себя.

— О, я знаю. Я знаю, что веду себя очень глупо. Вот почему я не хотела даже говорить об этом.

— Черт побери! Луиза! Вы настаиваете на том, чтобы рассмат­ривать свою эмоциональную реакцию на наш опыт как тривиаль­ность, которую нужно забыть как можно быстрее. Совершенно ясно, что вы сильно реагируете на все, и это мешает вашим мыс­лям и вашему отношению ко мне. Это не тривиальность!

Внезапно она облегченно вздохнула.

— Простите, Джим. Нет, я не это имела в виду. Я имела в виду, что я испытала большое облегчение, когда вы сказали об этом. Я действительно думала, что вы могли испытывать отвраще­ние ко мне и, возможно, на самом деле не хотели, чтобы я дела­ла то, что сделала в прошлый раз, а только испытывали меня, и...

— Луиза, вы обманываете сами себя и ожидаете, что я буду обманывать вас тоже. Какая-то часть вас самой очень хорошо зна­ет, что во вторник мы испытали момент подлинной близости и теплоты, и все-таки так боитесь довериться этому пониманию, что стремитесь отрицать его. Если вы и дальше не будете доверять себе, все ваши мысли смешаются, и отношения со мной тоже запутаются.

— Я знаю. Думаю, что часто делаю это с собой, когда боюсь, что кто-то еще может посчитать меня виновной. Я как бы пере­прыгиваю на их точку зрения и начинаю презирать себя. Это про­сто бесит меня, когда я думаю об этом теперь.

Оставшуюся часть сеанса Луиза плодотворно изучала свою по­требность всем угождать. Она поняла, что усвоила с детства: можно найти способ угодить, если отбросить в сторону свои чувства, если закрыться от своего внутреннего центра.

Уходя, Луиза поспешно обняла меня у двери. Она делала это и раньше, но сегодняшнее объятие показалось мне более чувствен­ным, чем все предыдущее.

5 декабря

В эти дни в центре размышлений Луизы оказалось понимание того факта, что ей необходимо быть приятной для каждого. Она изумилась, насколько навязчивым оказалось это стремление, и упорно стала работать над тем, чтобы избавиться от него. Луиза проанализировала свои взаимоотношения с продавцами, сослужив­цами и друзьями, находя почти в каждом случае вместо подлин­ного осознания своего Я готовность к тому, чтобы ею управляли те, с кем она имеет дело. Эти однообразные сеансы были утоми­тельны, но моя пациентка знала, насколько они важны, и посте­пенно стала все больше осознавать различие между собственным внутренним чувством и внешними голосами, которые звучат в ней. Однако даже это понимание не всегда было действенным.