Пойти туда... - Дия Гарина

– Совсем забыл, – на приторность олегова голоса, могли слететься все мухи в радиусе пяти километров, – если не найдется доброволец, то послание я напишу на каждом, так будет вернее.

– Ну, козел! – крикнул Кирилл, – ты за это еще ответишь!

– Может и отвечу, только вы уже этого не увидите. Считаю до десяти…

– Не считай, – мой охрипший голос не дрогнул, – если ты не против листа в горошек, можешь малевать на мне.

Нет, мне, конечно, далеко до героя, но, во-первых – я абсолютно не могу выносить чужих страданий, во-вторых – я уже принял кое-какие меры (кстати, нужно срочно вернуться к ускоренному ритму дыхания), и в третьих – этот Вещий маньяк все равно не даст мне умереть быстро и безболезненно. Так, что лучше я сам…

Олег внимательно посмотрел на меня, но вопреки ожиданиям ничего не сказал, только согласно кивнул головой. Потом крикнул своих прихлебал и приказал разложить костры на верхушке кургана, что бы осветить место основного действия. А сам, порывшись во внутреннем кармане, подошел ко мне вплотную.

– Я так и думал, что это будешь ты. И, не скрою, очень рад этому. Не могу понять, за что я тебя так ненавижу, ведь мы встречаемся впервые… Но каждое твое слово, каждый жест мною воспринимается как личное оскорбление.

В его руке был зажат небольшой скальпель, отражавший печальную физиономию полной луны. Бр-р-р, не выношу медицинских инструментов, все они живо напоминают мне о садистах-стоматологах.

– Оставь его! – не выдержал Витька, – Давай лучше на мне. Это же я вроде тебе дважды дорогу перебегал?

– Как трогательно, уважаемый Виктор. Дружба… кодекс мушкетеров… "Один за всех и все за одного". Но меня все это не волнует – мой лист ждет. Да, попрошу соблюдать тишину, иначе у меня рука может дрогнуть и руну придется перерисовывать заново, – предупредил Олег и хорошо рассчитанным движением воткнул в меня скальпель.

Все-таки "Кислородная анестезия" помогла – боли пришлось продираться к моему мозгу через потерявшие ориентацию нервы. Было ощущение, что меня предварительно обкололи новокаином – не слишком приятно, но терпимо. Главное не забывать дышать, а то эта благодать скоро кончится. Хорошо, что в кургане похоронен викинг, а не самурай, иначе вместо рун Вещий маньяк затеял бы вырезать на мне иероглифы. А в них всяких черточек до черта.

Олег работал медленно с удовольствием, как заправский художник. Но я на его художества не смотрел. Зачем? Это ведь он садист, а не я… И тут я допустил ошибку. Наверное, мне следовало притворяться – кривиться, шипеть от боли, материться, наконец… Но проклятая гордость позволила лишь отстраненное наблюдение за восходящей луной. И я был раскрыт.

Сильный неожиданный удар в солнечное сплетение заставил меня судорожно открывать рот в поисках пропавшего воздуха.

– Ты не только слишком шустрый, но еще и слишком хитрый, – ласково сказал Олег, – Даже я не сразу догадался, почему у тебя такое странное дыхание. Придется исправить это упущение. Слепень, спустись! Быстрее! Еще быстрее. Хорошо. А теперь сделай так, что бы шустрик минут пять вообще вздохнуть не мог.

Для выполнения приказа Слепню потребовалось нанести мне под дых всего лишь три удара. Чувствовался кулак профессионала – я действительно очень долго не мог вдохнуть.

– Игорек, посмотри сюда, – Олег схватил меня за волосы и наклонил мою голову вниз, – Тебе не кажется, что из-за твоих слишком бурных вдохов, три руны, которые я успел написать, получились несколько кривоваты? Может быть лучше их переделать?

– Даже … не пробуй… Только время… потеряешь…Все равно… Пикассо из тебя … не получиться, – попытался уверить его я.

– Да, пожалуй ты прав. Не стоит переделывать. Лучше я добавлю к посланию еще четыре руны, как ты думаешь?

– Места … не хватит.

– Хватит. У тебя еще и живот есть, и спина, в конце концов…Ну-ка, посмотри мне в глаза. Ага, вижу туман в твоем мозгу рассеялся, стало быть, мы можем продолжить занятия каллиграфией…

На этот раз все было гораздо хуже. Я только и мог, что считать, сколько еще осталось рун. Девять… Восемь… Семь… Потом слуха моего достиг странный звук похожий на скрип колодезного ворота. Сначала я подумал, что это самовольничают мои зубы, но оказалось не мои – витькины. Вот это да, этак он их до корней сотрет. Я посмотрел на Витьку и сразу же отвернулся. Наблюдать на лице друга смесь жалости, вины и ненависти, не слишком увлекательное занятие.

А потом вдруг все кончилось. И я обнаружил, что нахожусь в вертикальном положении исключительно благодаря стягивающим тело веревкам. Ноги наотрез отказывались стоять. Вещий Олег, отошел на два шага, и как самый настоящий художник придирчиво изучал свое творение.

– Чего… пялишься? Все равно… на шедевр … не тянет, – нет, мой язык просто не выносим, у меня от него одни неприятности.

– Верно, не тянет, – спокойно согласился Могильщик, – Можно было бы добавить еще парочку рун, но, к сожалению, приходится торопиться, иначе прогорят дрова. Их запас весьма ограничен, а его должно хватить на всех. Развяжи шустрика, Слепень. Он – первый. Как думаешь, не плохая из него визитка получилась?

Слепень хохотнул, но веселья в его смехе было не так уж много. Все-таки не каждый день встречаешь последователей маркиза де Сада.

Когда веревки упали, я плавно соскользнул вниз и бессильно прислонился к стволу. Олег присел на корточки рядом.

– Как насчет последнего желания?

Почему-то я был уверен, что Могильщик задаст этот вопрос. Меня так и подмывало сказать, что центральной фигурой в моем последнем желании является он сам. Но вместо этого я коротко ответил:

– Сигарету.

Олег снова полез во внутренний карман и достал массивный портсигар, похоже, старинный и, скорее всего, золотой.

– Может сигару?

Вот это пижон! Но сигара даже лучше…

Я молча кивнул и взял протянутую сигару. Олег щелкнул зажигалкой.

– Наслаждайся. Видишь, какой я добрый?!

Я молча курил и действительно наслаждался. После двухнедельного воздержания сигарный дым туманил голову не хуже травки. Только бы он не заметил, как возбужденно дрожат мои пальцы, только бы не заметил…

Он не заметил. Несмотря на прозвище Вещий, он позорно прозевал мой бросок. Нет, я не надеялся, что мне удастся убить его. Слишком мало сил и времени было в моем распоряжении – Слепень стоял всего метрах в десяти. Но я постарался сделать все, чтобы этот день остался в памяти Могильщика навсегда, для чего ткнул его горящей сигарой в изумленно раскрытый глаз. Пока он орал и пытался оттолкнуть мою руку, пока Слепень гигантскими прыжками несся в нашу сторону, я из последних сил продолжал вжимать свое единственное оружие. До того момента, когда удар тяжелым ботинком в висок не отправил меня на прогулку по беспамятству.

Возвращение было не из приятных. Голова раскалывалась от боли, и не только голова. Такое ощущение, что на мне сплясало канкан небольшое стадо африканских слонов. Впрочем, так оно наверно и было. Руки и ноги снова стягивали веревки. С трудом повернув голову, я увидел Могильщика, которому его подручные пытались оказать первую медицинскую помощь. Когда на глаз ему, наконец, наложили повязку, он повернулся ко мне.

– Ты не только шустрый и хитрый, Игорь, но еще и крайне упрямый. С такими талантами ты далеко бы пошел, но, к сожалению, это уже невозможно. Я с удовольствием пообщался бы с тобой еще, только вот время поджимает, – мы итак уже задержались с первой жертвой. Поэтому я не потребую с тебя компенсации за это, – Олег дотронулся рукой до повязки. – Обещаю, что умрешь ты быстро.

С какой это стати такая милость? Или на него безумие находит приступами?

Меня подняли и подтащили поближе к Олегу.

– Твое последнее желание я выполнил, а как насчет последнего слова?

Я молчал.

– Может быть, все-таки попрощаешься с друзьями?

Вот ведь в ком пропадает режиссер психологических триллеров (если только таковые существуют). Он что кайф ловит даже от этого?

– Какой смысл, все равно мы очень скоро увидимся, – процедил я, хотя совершенно не был в этом уверен. Устройство потусторонней жизни представлялось мне весьма условно.

– Не так уж скоро. Через четыре часа. Это оптимальный интервал для принесения жертв. Так ты им что-нибудь скажешь?

Очень мне надо принародно душу наизнанку выворачивать! Хотя, с другой стороны не отказался бы сказать Витьке пару ласковых… Я внимательно посмотрел на Курицына, и, подмигнув, начал произносить слова одними губами.

Давным-давно, когда мальчик Игорь учился вместе с мальчиком Витей в пятом "а" классе, мы одновременно заболели очень опасной болезнью под названием "Штирлиц". Игры в разведчиков стали нашим основным занятием, поэтому на учебу времени катастрофически не хватало. В результате кривая нашей успеваемости резко пошла вниз. Упреки учителей и регулярные взбучки, получаемые от родителей, вынудили нас разработать план повышения успеваемости без ущерба для основного занятия – постижения азов разведдела. План был прост и гениален. Каждый учит свою половину заданных уроков, а если к доске вызывается не учивший, то получает от товарища необходимые подсказки. Трудность состояла в том, что за подсказки вполне можно было схлопотать "двояк". И потому два маленьких упрямца решили изучить хитрую науку чтения по губам. К десятому классу мы так насобачились, что могли свободно беседовать друг с другом, не произнося при этом ни единого звука. Очень удобная вещь… Пришла пора опять ею воспользоваться. Надеюсь, что света от костра окажется достаточно…