Пойти туда... - Дия Гарина

– Ну, что, будем прощаться? – беззвучно произнесли мои губы.

– Тебе всегда везло. Ты во всем был первый.

– На этот раз я мог бы и уступить первенство.

– Врешь ведь. Когда ты кому уступал…

– Ладно, Витек, не поминай лихом. Прощай.

– Скорее, до свидания.

– Мне бы твою уверенность.

– Не дрейфь.

– Ты тоже. Да, если не трудно, помолись за меня. Ты же знаешь, я не умею…

Вместо ответа Витька отвернулся и выматерился, причем вслух.

– Да-а-а, – покачал головой Вещий Олег, – более содержательной беседы мне еще слышать не приходилось. Ты и тут умудрился обставить меня, шустрик. Если бы не моя необъяснимая антипатия, я, пожалуй, оставил бы тебя в живых. Всегда втайне мечтал о партнере, но никогда еще не встречал подходящей кандидатуры. Теперь вот встретил… Ладно, время не ждет. Тащите его к погребальной камере, а я пока прихвачу меч. Для боле полного соответствия традициям.

– Может, ноги развяжете? Я сам пойду.

– Неужели ты думаешь, что я дважды наступлю на одни грабли? Нет уж, пусть пацаны потрудятся. Им полезно. Да тут и ста метров не будет, не надорвутся. – усмехнулся Могильщик, – Чего остолопами стоите? Тащите, я сказал!

Когда меня потащили, я изо всех сил начал орать "По полю танки грохотали", – надеясь, что мой отвратительный голос и абсолютное отсутствие слуха доставят пацанам несколько не слишком приятных минут. Но долго слушать это безобразие они не пожелали, и наступили на горло песне, наскоро сунув мне кулаком под ребра. Когда мы были на месте я, наконец, смог лицезреть пресловутый вход в гробницу, благо, разложенные по кругу редкие костры давали достаточно света. Обычная дыра в земле – метр на метр. Вон даже край наспех сляпанной деревянной лестницы торчит. Возле нее меня и скинули, будто мешок с подгнившей картошкой, с какой-то непонятной брезгливостью. Вскоре показался Олег, на ходу срубая серебристым клинком редкие низкие кустики. Сразу бросалось в глаза, что он совсем неплохо владеет мечом. Специально тренировался? Но зачем?

– Времени терять не будем. И так уже потеряли его достаточно, – он странно торопился, как будто хотел скорее покончить с давно осточертевшим делом. И вообще, производил впечатление человека, которого в данный момент свой внутренний мир интересует гораздо больше, чем окружающая действительность.

Меня подтащили к дыре и поставили на колени так, чтобы голова приходилась как раз над черным отверстием входа. Из глубины мне в лицо дыхнул поток холодного затхлого воздуха. Что скажешь, хёвдинг Освальд, ты не против, если твой приемный сын составит тебе компанию? Правда за прошедшую тысячу лет я сильно изменился, не знаю, только в какую сторону: лучшую или худшую, а может быть просто в другую? Надеюсь, тебе не слишком стыдно за меня?

Услышав или скорее ощутив над собой движение, я повернул голову и увидел замахнувшегося мечом Могильщика… Я уже на пороге, отец. Встречай своего блудного сына… Прости, Ольга, надеюсь, что тебе повезет больше, поцелуй Дениску за меня…

Я не мог отвести глаз от меча, уже начавшего свое смертоносное движение. Меча, фиолетовая сталь которого была напитана моею кровью. И кто-то равнодушный во мне, вдруг заинтересовался: проявятся ли на клинке черные руны, когда он по рукоять искупается в алом потоке, хлынувшем из моих перерубленных артерий? Вряд ли, а жаль…

Меч падал, разрубая пополам испуганную луну и чернильный небосвод с белыми кляксами звезд… Красиво… Скоро все краски исчезнут и останется одна чернота… Открой же мне двери, отец, возьми за руку и, пожалуйста, не оставляй одного, ибо мне страшно.

Неожиданно из погребальной камеры до меня донесся странный звук. Может уже начались предсмертные галлюцинации? Или старый хёвдинг решил посмотреть, как будет умирать его приемный сын, не опозорит ли имя викинга? Не опозорит… потому что уже не успеет. Сейчас Непобедимый завершит свой путь…

Воздушная волна, порожденная мечом, взъерошила мне волосы, и я с удивлением обнаружил, что все еще жив. Олег стоял, опустив меч, и пристально смотрел на меня. А я, соответственно, на него. Что же заставило его руку изменить гибельную траекторию?

– Поднимите его. – Глухим голосом приказал Могильщик, и обратился ко мне – Когда некоторые утверждали, что с моим душевным здоровьем не все в порядке, я списывал это на людскую зависть и глупость. Но сейчас мне самому кажется, что пора наведаться к психиатру. Я не могу убить тебя просто так, Игорь. Это звучит дико и глупо, и тем не менее. Я все также сильно хочу от тебя избавиться, но… Черт, представляю, как ты развеселишься, когда я произнесу это… Но я должен убить тебя в поединке!

Па-ба-ба-бам! Вот уж чего действительно не ожидал. Не думал, что Олег даже слово такое знает: "поединок". Я молчал. Молчал и Могильщик. Мы сверлили друг друга глазами: он – в поисках причины своего странного поведения, а я… А я пытался разгадать, какую очередную подлянку мне от него ждать. Ведь не может быть, чтобы он серьезно… Или действительно серьезно?! Я еще раз заглянул ему в глаза и …

Крылатая фраза "Глаза – зеркало души", всегда казалось мне абсурдной. Ну, посудите сами, как можно разглядеть что-то спрятанное за зеркалом? Скорее я сравнил бы глаза с очками-хамелеонами – при ярком свете жизни за ними ничего не удается рассмотреть. Но бывают моменты, когда в наступающих сумерках очки становятся прозрачными, и тогда мы видим, то, что они тщательно скрывали. Для нас с Олегом наступил именно такой момент: в неверном свете костров исчезла хамелеоновая защита, и я увидел, что из глубины его серо-стальных глаз на меня ненавидяще смотрит Харальд.

Вот теперь все стало на свои места: и наша взаимная ненависть, и жажда поединка со мной… Харальд обещал найти Велеслава даже на краю света, и слово сдержал. Круг замкнулся. Сейчас мы решим наш тысячелетний спор.

– Честного боя я обещать не могу, сам понимаешь, – продолжал тем временем Олег, – Но для тебя и это настоящий подарок судьбы. Единственная проблема – оружие. У меня есть меч, а вот что предложить тебе? Кинжалы из погребения гроша ломанного не стоят в плане пригодности к реальной схватке… Где-то у археологов я арматурину приличную видел, может тебе подойдет? Ну, чего уставился? Я ведь предупреждал, что честного боя не будет. Мне нельзя особо рисковать.

– Арматурину можешь оставить себе. На долгую память. Оружием для поединка я выбираю нож моего друга Виктора.

– Что ж, это лучшее, что ты мог выбрать. Эй, принесите-ка сюда этот ножичек, – повернулся Олег к пятерым оставшимся в строю бандитам, – и карабины свои захватите. Если увидите, что шустрик каким-то образом начинает брать надо мной верх, – пристрелите его. Если же он по нелепой случайности все-таки умудриться убить меня, – пристрелите его и всех остальных. Понятно? Бегом марш.

"Пацаны" бегом понеслись с кургана, проявляя похвальную дисциплину. Надо же как он их выдрессировал… Пока они бегали я пытался подсчитать свои шансы на победу. Увы, они оказались ничтожны. Мало того, что оружие у нас далеко не равное, так мне еще предстоит все время находиться на мушке пяти карабинов. Что же касается фехтовальных навыков, то у Олега-Харальда передо мной явное преимущество. Видимо подсознательно, он и в этой жизни выучился махать мечом. Я же…

Однажды в поисках забытых технологий по производству стали, о которых мне предстояло написать диссертацию, я забрел в военно-исторический клуб "Путь меча", где, конечно же, ничего нужного нашел, зато посмотрел показательные бои на самурайских катана и англо-шотладских мечах. И увлекся. В течение месяца два раза в неделю я посещал тренировки, на которых мы от души молотили друг друга бамбуковыми палками. Но однажды мой противник вошел в раж и столько души вложил в свой удар, который я не сумел парировать, что меня увезли на "Скорой" с черепно-мозговой травмой. На этом мое увлечение закончилось.

Так что мой скудный фехтовальный опыт был годен лишь на то, чтобы определить насколько Олег превосходил меня в этом деле. Получалось, – на несколько порядков. Если к этому добавить то, что сил у меня за сегодняшний день изрядно поубавилось (да что там говорить, я и на ногах держался нетвердо) можно было сделать вывод: не пройдет и пяти минут, как он благополучно срубит мою буйну голову.

Впрочем, терять мне абсолютно нечего. Я выходил на поединок не для сохранения собственной жизни, а ради отнятия чужой. Жаль, только что сделать это мне не удастся, – таким как Могильщик на земле не место.

Тем временем Олег перерезал мечом мои путы, удовлетворенно покрякивая – меч не нуждался в заточке, – и я принялся энергично растирать занемевшие конечности. Избитое и изрезанное тело откликалось на каждое движение острой болью, но мне уже было наплевать.

Вскоре вернулись вооруженные ребятки и принесли Витькин замечательный Нож. Я взял его в руки и еще раз придирчиво осмотрел. По ширине и толщине Нож практически не уступал Непобедимому. А вот длинна… Вообще, он скорее походил на тесак и по длине мог сравниться с римским или греческим мечом, но Непобедимый был в два раза длинней, и во столько же раз массивней. Относительно качества стали, я судить не берусь. Сталь Непобедимого соединяла в себе первозданный космический холод и неистовый жар моей молодой крови. Сталь на Ноже была моим ноу-хау, итогом многих бессонных ночей. Затянувшийся на вечность спор прошлого и настоящего…