Вася Красина и Бюро Изменения Судеб - Елена Асвуд

— Искать рычаги влияния. Связывать точки в пространстве, которые могут изменить ее Путь. Ты все поймешь совсем скоро. Идем к Бурову. На планерку.

Да-да. Я уже знала, что почти каждое утро Михаил занимался тем, что проводил нечто вроде собрания, на котором общался с сотрудниками. О них самих, о рабочих делах, о клиентах. Это было время, когда бюро строило планы и подводило итоги, коллеги лучше узнавали друг друга. Начинание вполне благое, мне оно даже нравилось.

Начальство нашлось в холле-приемной. Михаил сидел на диванчике и пил свежий кофе, от которого шел аромат на весь офис. Он пил его из небольшой чашечки, выглядевшей в его крепких руках едва ли не миниатюрной и кукольной. И слушал Ирину. Наша бухгалтер, излишне громко на первый взгляд, с энтузиазмом делилась впечатлениями о проведенной субботе. Невольно пришлось переключиться с мыслей об Алие на вдохновенный монолог (еще бы не переключиться!) и наблюдать, как молодая и красивая женщина пытается… Нет, может, мне показалось?

— Выглядишь посвежевшей, Ирина. — Буров сделал комплимент с несколько лукавой улыбкой. — Не зря получила отгул. Нужно почаще давать бухгалтерам отдых.

— Несколько часов можно и потерпеть в самолете ради таких выходных, — вдохновенно говорила она. — Три дня в Париже пролетели как в сказке. Ммм…

Ах, вот почему ее не было в пятницу! Ирина Мелких провела выходные в другой стране. Надо же. Значит, зарплата бухгалтера вполне позволяет летать на уик-энд за рубеж. Открытие не могло не порадовать. Высокая оплата труда хорошим специалистам, интересная работа… Да это место может исполнить мечты!

— Париж, должно быть, чудесный город, я был там раньше проездом, — заметил Буров. — А вот посмотреть его до сих пор не случилось.

— В следующий раз можем поехать вместе, — воодушевилась Ирина. — Сходим на Эйфелеву башню, по Елисейским полям погуляем. Дорогу я туда знаю. И неплохую гостиницу там.

Что?! Она клеит шефа в открытую и нисколько не стесняется этого? А, может, они и так… Мой взгляд невольно устремился к Алене, и я увидела, что она поражена не меньше меня. Нет. Не показалось. Боевое настроение Мелких читалось в ее глазах. Кажется, она не совсем верно интерпретировала внимание шефа, который проявлял к ней лояльность и разговаривал непринужденно, как общаются давнишние друзья?

— В следующий раз нужно брать с собой мужа, Ирина, — парировал Михаил. — Ему-то ты как объяснила свой внезапный отъезд? Надо было ему предложить съездить с тобой в путешествие.

— Да что ему объяснять? Я ж ему не объяснялка какая-то. Муж пусть сидит дома, все равно он не любит летать. Ему нравятся только друзья и рыбалка.

— Тогда конечно, — неожиданно поддержал Буров Ирину, но в его глазах заплясали веселые искорки. — Что толку брать его с собой. Все равно не оценит.

— Вот я и не взяла. А путешествие с тобой — совсем другое дело.

— Со мной нельзя. — Тон Бурова вдруг изменился, стал жестче и много прохладнее. — Я не встречаюсь с замужними женщинами. Ты себе что-то придумала.

Упс. Круглое светлое лицо Ирины вдруг покрылось розоватыми пятнами, когда она вдруг поняла, как просчиталась. Это что она себе такое нафантазировала, раз решила пойти на абордаж, не стесняясь коллег? К своему стыду, я даже испытала нечто похожее на злорадство, но реакция меня испугала, вдруг приоткрыв нечто темное, ставшее неприятным открытием. Какая-то гаденькая часть меня вдруг порадовалась чужому несчастью. Это что же со мной такое? Я на миг отвернулась, пытаясь справиться с чувствами.

Помимо меня озорной смешок от всех спрятал Глеб, который в этот момент стоял за креслом Андреевны. Ехидно улыбалась Андреевна, даже не скрывая насмешки. Вот это обмен интересами! Но еще более ценным в моих наблюдениях оказался взгляд начальства, под которым мы все оказались. Он, как лезвием, скользнул им по нам всем, оценивая наши реакции. Это что же? Преднамеренная провокация? Ведь Михаил мог и по-другому ответить, щадя чувства Иры. Зачем он так резко и прямо, да еще перед всеми?

— Но я ничего такого и не имела в виду! — смеясь, попыталась отступиться Ирина. — Что такого в дружеской поездке? С нами может кто угодно поехать. Вот Настя тоже хотела. И Глеб. И, может, даже Василиса захочет. Василиса, ты в Париже была?

— Нет. Но когда-нибудь побываю, — произнесла я и решила спасти ситуацию, хоть немного ее разрядить. — С шефом или без. Как получится. И цыганский табор захватим.

Да, это тот еще юмор, но эти мысли были первыми, что пришли в голову. Импровизация.

— С цыганским табором я точно никуда не поеду. Только если вдвоем, — ответил мне Буров и засмеялся.

Ирина совсем пошла пятнами. Шутливый ответ Михаила и смех ей не понравились даже больше отказа. Буров и так проводит со мной все последние дни, решая проблему Шурзиной. Ох… Не шутил бы он так со своей бухгалтерией. Как бы чего не удумала Мелких в порыве растрепанных чувств. Насколько же шеф самоуверен и, наверное, разбирается в цифрах, раз ничего не боится.

Михаил повернулся к Насте, которая, надо отдать ей должное, все это время сидела в кресле с невозмутимым лицом. Ничто не выдавало ее эмоций, никакой реакции, или… я могла их не заметить. Настя будто чего-то ждала, отрешенная и наблюдающая.

— Что с Петей? Решили проблему?

— Все отлично, — ответила Настя. — Мы довели обоих Филинов до Перекрестка. Теперь все должно измениться. Для мальчишки — так точно.

— Я видел. Вероятность увеличилась, но пока недостаточно. — Буров стал крайне серьезным. — Отличная работа, Настя. Теперь проследите за тем, чтобы директор школы выполнила обязательства, вызвала родителей и провела нужную беседу с ними и их детьми.

— Как скажешь. Сегодня же этим займусь.

— И передай Максу, чтобы проследил за Шурзиным Тимуром. Сегодня. Нужно узнать, чем он занимается вне работы. Отчет мне на стол. Теперь жду подробностей субботы.

Буров слушал обстоятельный рассказ Кошкиной, я же пыталась понять, что со мной произошло. Чтобы не привлекать к себе внимание, пошла на кухоньку, залила чайный пакетик с бергамотом кипятком в любимой чашке, задумалась.

Как так получилось, что я вдруг испытала злорадство, а следом за ним — чувство стыда? Я казалась себе гадкой, никчемной. Эмоции отравляли, лишали внутренней гармонии, постоянства счастья, что требовало во всем разобраться. Тут же. Прямо сейчас.

Внутренний баланс прежде всего достижим, если любишь себя. Как сказал Макс в субботу: «Для начала пойми, кто ты есть. Полюби себя во всех проявлениях, прости себя за то, что мучает, и научись жить настоящим».

Любить себя во всех проявлениях. То есть принять злорадство и наслаждаться этим.