Стражи последнего неба - Борис Штерн

Я пожал плечами:

— Увидим завтра.

Закончив есть, мы прочли послетрапезную молитву и стали собираться ко сну.

— Чем я могу полить на руки? — спросил Хаим.

— Что ты имеешь в виду? — не понял я.

— Когда мы спим, душа отделяется от тела, и над ним властвует злой дух. Недаром говорят, что сон — это одна шестидесятая часть смерти. Когда же мы просыпаемся, то душа в тело возвращается, однако злой дух остается в кончиках пальцев, и по пробуждении его необходимо смыть.

— Спасибо, — ответил я язвительно. — Вообще-то мне это известно еще с детства. Так бы и сказал, что тебе нужно утреннее омовение рук.

Я принес Хаиму стакан и какую-то плошку, то же самое приготовил и для себя.

Утром Хаим разбудил меня рано и потащил в синагогу. Там мы помолились с общиной (в этот день читали Тору, и Хаим попросил, чтобы меня вызвали), а затем отправились на поиски печатей.

— Ты позавтракаешь? — спросил я его по дороге. — Я-то буду поститься до вечера, точнее — до погружения.

— Поем, — усмехнулся Хаим, — но тогда, когда это не будет дразнить твой аппетит. Кстати, неизвестно, придется ли тебе сегодня спускаться в Меркаву.

— Тогда давай так: если мы с утра не купим «Книгу духов», я позавтракаю.

Нам везло — хозяин лавочки, обещавший мне «Книгу духов», сдержал слово.

Хаим только присвистнул, когда увидел, какую сумму я вытащил из кармана в обмен на рукопись. Мы раскрыли пергаментные страницы…

Ужасные, приводящие в трепет рисунки повергли в изумление даже видавшего виды Хаима. Но только не меня — я все это видел живьем.

Однако нас ожидал неприятный сюрприз — рукопись была написана на латыни!

— Ты знаешь латынь, Хаим? — спросил я.

— Довольно слабо, — признался он.

— А я не знаю совсем. Что делать? Не идти же на поклон к какому-нибудь католическому священнику — это было бы глупо.

Хаим задумался, кусая губы:

— Рав Амнуэль знает латынь. Но мне не хотелось бы к нему обращаться.

— Ладно, попробуем пока разобраться без его помощи. Пошли к тебе.

И мы пошли в лавчонку Хаима, где Малах, испросив моего разрешения, отправился на кухню перекусить (он жил в двухэтажной надстройке над своим магазинчиком), а я остался среди книг. Просмотрел немного «Книгу духов» — мне показалось, что нужную нам информацию вполне можно понять и без перевода.

Хаим довольно быстро вышел ко мне, дочитывая на ходу послетрапезную молитву.

— Ну что, понял хоть что-нибудь?

— В принципе разобраться можно. Я нашел еще пару печатей из тех, что нам нужны. Но что это за тексты следуют за именами ангелов?

Хаим присмотрелся, перевернул несколько пергаментных страниц:

— Это заклинания, призванные «леашбиа» — связать ангелов клятвой.

— Они нам понадобятся?

— Судя по твоим рассказам, нет. Хотя кто знает… Я думаю, мы разберемся без рава Амнуэля.

— Ему наверняка не понравилось бы то, что мы делаем, — догадался я.

— Именно, Яков, именно.

Мы простились с Хаимом до вечера, и я возвратился домой. Там меня ждал карабинер из нашего участка (признаться, я посмотрел на него с недоумением, как на существо из другого мира).

— Синьор начальник участка спрашивает, когда вы выйдете на работу.

— А что, случилось что-нибудь серьезное? — поинтересовался я.

— Вообще-то да. Джулиано Скорцезе… Вы знаете этого хулигана?

Я кивнул.

— …опять избил свою жену. Третий раз за этот год. Синьор начальник хочет, чтобы вы оформили это дело и передали его в суд.

— Пару дней это подождет?

— Скорцезе заперт в участке, но его жена уже просит, чтобы хулигана выпустили.

Карабинер явно наслаждался новым английским словом «хулиган», весьма подходящим нашим итальянским скандалистам.

— И ничего более серьезного?

Посланец моего шефа пожал плечами:

— Разве что крупная кража — в одном дворе сняли все белье. Но синьор начальник считает это дело почти безнадежным, им я занялся сам.

М-да, после того, как меня перевели с повышением в этот участок, я завяз в нем, как в болоте. Крупных дел, а значит, и карьеры, здесь не предвиделось. Все одно и то же — темпераментные итальянцы бьют своих жен (те тоже не остаются в долгу), воруют белье с веревок…

Совсем другое дело — изловить ангела за крылышки. Если до этого он не изловит меня.

— Мне осталась пара дней, чтобы закончить крупное дело. А Джулиано пускай посидит немного, ему это пойдет на пользу. Все равно потом придется его выпустить, не полиции же кормить его семью, когда этого балбеса упекут за решетку.

— Тоже верно.

Карабинер ушел, а я остался один. До вечера пытался разобрать «Ворота святости» и «Главы залов», которые оставил мне Хаим. Занятие оказалось настолько увлекательным, что даже заглушило беспокоившее меня чувство голода.

Кстати, Хаим Виталь в «Воротах святости» вовсе не настаивает на посте. Запомним…

Хаим пришел под вечер, как всегда — с кучей книг.

— Ты уже молился минху?[33]

— Нет еще.

— Помолись. А потом вместе прочтем маарив[34] и приступим, с Божьей помощью.

Так мы и сделали. Потом я «взял» печати — запомнил их — и начал свой очередной спуск в Меркаву.

…А вот и первый зал. Ну, здесь я уже свой человек, хотя и не сказал бы, что ангел Тотросиай принял меня, как родного.

Я предъявил печати, и меня довольно быстро переправили в Зал Силы небес — в ад.

Мороз легонько пробирал по коже, но тем не менее предъявление печатей прошло успешно. Ангел взял меня за руку, и мы полетели. Мне очень хотелось спросить, знает ли он того, кто может путешествовать между залами. Однако место не слишком располагало к разговорам, и, кроме того, меня мучила мысль, что ангел в любой момент может отпустить мою руку, и я загремлю прямиком в ад.

Но где-то далеко-далеко наверху показалась сияющая точка, которая стремительно превращалась в ворота, откуда изливались потоки света.

Ангел выпустил мою руку, а я по инерции продолжал полет и на полной скорости влетел прямиком в свет.

«В Зале Сияния, на третьем небе, должен находиться рай», — вспомнилось мне.

И он был на своем месте. Ничего более прекрасного я в своей жизни не видел и даже не мог себе представить.

В центре рая находилось огромное дерево, крона которого терялась в невероятной высоте. От дерева текли четыре реки, однако в реках была не вода, а что-то иное (только потом я сообразил, что это было фруктовое масло). Воздух был напоен дивными ароматами. Пахло корицей, кардамоном и еще какими-то пряностями.

По всей территории зала росли прекрасные деревья, в тени которых прогуливались праведники. Некоторые из них собирались в группы, обсуждая, видимо, важные вопросы.

«Значит, это и есть Метивта шель Мала — высшая академия!» — подумал я.

От созерцания рая меня отвлекло появление ангелов. Они появились скорее, чем мне бы этого хотелось.

— Печати! — потребовал от меня Завдиэль, главный из местных стражей.

— А остаться здесь нельзя? — пошутил я.

— Нет! — суровый страж явно не понимал шуток. — Печати!

Я предъявил его печать направо, а очередную печать Князя Божественного Лика — налево (здесь он носил имя Маргоиэля), и мы полетели.

— Куда мы летим? — спросил я, чтобы как-то начать разговор.

— В Зал Заслуг, — ответил ангел.

«С моими заслугами там делать нечего», — подумал я, но благоразумно оставил эту мысль при себе и спросил:

— Ты там тоже будешь со мной?

— Нет. Я могу находиться только в этом зале.

— А есть ангелы, которые могут путешествовать из зала в зал?

— Есть один. Его зовут Думиэль.

Миленькое имечко. Думой, я знал, называют ангела, которому после смерти передаются души умерших. Наверное, и в высших мирах существует кто-то подобный?

Мы мчались на всех парах. Рай остался далеко внизу, а мы поднимались почти параллельно стволу дерева, уходившему в бесконечную вышину. Вход в следующий зал был уже виден, и я поспешил задать вопрос:

— Иегуда-Юдл Розенберг был в этом зале?

— Да. Дважды, — лаконично ответил Завдиэль.

— А где он сейчас?

— В аду, — ответил ангел, выпуская мою руку.

Меня несколько покоробил такой ответ. Если Польский Святой сейчас в аду, то где же тогда место[35] мне? Наверное, еще не придумали.

Подобно камню, брошенному из пращи, я влетел в ворота.

4. Зал Заслуг

«Эге, где-то я это уже видел», — подумал я.

Передо мной расстилался город — совершенно пустынный. Его окружала стена. Вот башня, вот ворота…

Да это же Иерусалим! Тот самый Иерусалим, который я видел на «волшебных картинах» Итальянского географического общества, когда там читали лекцию о паломничестве в Святую Землю. Только здесь все здания были сложены из золотых кирпичей.