Сказки и песни цыган России - Гесслер Алексей Николаевич

— Помоги, брат...

Собрал вожак молодых цыган, выбрал троих по своему разумению и говорит им:

— Ну–ка, ребята, идите вон на ту гору и принесите в табор то, что вы считаете самым нужным для жизни.

Отправились цыгане. Каждый своей дорогой пошел. А в таборе уже к свадьбе готовятся, женихов ждут. День проходит, другой, на третий вернулись женихи.

— Покажи, что ты принес? — спрашивает вожак у одного из них. Достает цыган из мешка огромный кусок золота и отдает вожаку.

— Вижу, не зря ты время терял, дорогой подарок своей невесте приготовил. А потому быть тебе женатым на самой богатой девушке в таборе...

И досталась ему самая богатая невеста.

— А ты что принес? — спрашивает вожак у второго парня.

Вытряхнул второй цыган из мешка тушу убитого оленя.

— Вижу, семья твоя с голоду не пропадет. Знать, судьба тебе взять в жены самую дородную девушку в таборе...

И досталась ему самая дородная невеста.

— Ну а ты что принес? — спрашивает вожак у третьего парня. — Вижу, мешок твой пуст. Неужели с пустыми руками вернулся? Неужели за три дня так ничего и не нашел?

— Обошел я всю гору, отец, — отвечает третий парень, — красоты повидал немало. А на самой вершине нашел я цветок прекрасный...

И достал парень из–за пазухи цветок. Разом погасли все цыганские костры, и засиял в долине свет от этого цветка. Был он ярче света солнца, света луны. Удивились цыгане красоте цветка. А вожак сказал:

— Ну что ж, мой дорогой, умеешь ты красоту увидеть, значит, судьба твоя такая. Получай в жены самую красивую девушку.

И досталась ему самая красивая невеста в таборе.

55. Цыган и смерть

[55]

Жил один цыган на свете.. Прожил он долгую жизнь. Много дорог по земле исходил. Всякого повидал. И вот наступило время помирать ему. А кому умирать хочется?

Веселый был цыган — певун, плясун, выдумщик. Однажды ночью пришла к нему смерть–старуха и говорит:

— Ну что, цыган, пожил ты на свете долго. Хватит. Собирайся. Иди со мной.

— Погоди, старуха, — просит цыган, — дай еще часок по земле побродить.

— Ишь чего захотел, старик, разве мало тебе было в жизни дано? Разве мало ты вина попил, разве любил не всласть? Разве мало лошадей увел? Хватит! Собирайся! До рассвета мы должны уйти с тобой.

— Погоди, старая, что зря спешить–то, ночь еще велика. Дай–ка я напоследок возьму в руки гитару да песню спою для души.

— Что ж, — говорит смерть, — бери гитару, я на тебя зла не держу, да и веселей будет с песней время коротать.

Взял цыган гитару и струны тронул. И полилась песня. Сидит смерть, рот раскрыла. Никогда такой песни не слыхала. Едва песня кончилась, взмолилась смерть:

— Цыганок, дорогой, спой еще песенку, век помнить буду.

— Что, старая, понравилось? — сверкнул глазами цыган и снова ударил по струнам, и запел, и в пляс пустился.

— Пой! — кричит смерть. — Пой! Пой!

Цыган за третью песню принялся, за четвертую... А тут, откуда ни возьмись, заря занялась. Так и не заметили они, как ночь ушла. Глядит цыган, пропала смерть, как будто и не было ее.

А на следующую ночь все повторилось сначала: снова смерть пришла к цыгану, и снова он заворожил ее своими песнями до самого рассвета. И так каждую ночь. Вот так цыган свою смерть перехитрил.

56. Разбитая любовь

[56]

Жил–был цыган оседлый. Богат он был несметно. Лошадей было у цыгана видимо–невидимо, одних только рысаков чистокровных, почитай, штук тридцать. А среди всех рысаков — знаменитый красавец Кусака, который на скачках все призы забирал. Кличку свою конь получил за то, что кусался насмерть, никого к себе не подпускал.

Было у этого цыгана семеро сыновей и одна–единственная дочь. Сыновья были маленькими, а дочь — старшей. Потому и помогала она отцу, за лошадьми ухаживала. Только ее признавал Кусака, только ей позволял к себе подойти, погладить, гриву расчесать. Красивая была девушка, высокая, статная, брови черные, косы длинные. А пела так, что заслушаешься. Но только не было ей никакой жизни в отцовском доме, ни на шаг не отпускал ее от себя отец. И ослушаться его было невозможно — кнутом забьет до смерти.

А тут как на грех полюбила цыганка парня из бедной семьи. Красивый был парень, приворожил он ее ласками да нежностью своей. Три года тайком от отца встречались они. Да как ни таились, а все равно отцу открыться пришлось. Заикнулась цыганка о своей любви, но взъярился отец и отхлестал девушку кнутом. Не мог он допустить, чтобы его дочь в бедную семью ушла. А сказать по правде, не хотелось ему лишаться своей единственной помощницы, оттого и выплеснул злобу свою на дочь.

Известное дело, как цыгане в таких случаях поступают: запрягают коней и темной ночью крадут невест из отцовского дома, а потом родителям ничего не остается делать, как простить молодых.

Так и на этот раз случилось. Украл парень голубку из родного гнезда и увез далеко. Не пожалел денег отец ни на погоню, ни на розыски. Целый месяц искали беглецов, да понапрасну.

Однако сколько ни таись, а домой возвращаться надо. Вот и явились они: упали в ноги отцу, прощения просить стали. На парня он даже и не взглянул, а на дочь налетел хуже ястреба, схватил ее за волосы и на кузницу поволок. Заковал он ее в кандалы да, как собаку, к дому привязал, чтобы другим неповадно было отца ослушаться. А чтобы от парня отвязаться, решил жестокий цыган в другое место переехать. И пригрозил ему, что, если тот посмеет к его дочери прийти, он убьет его. Но разве это остановит цыгана? Как тень ходил он возле того места, где жестокий цыган дочь свою в кандалах держал, да не было парню удачи. Три раза пытался он выкрасть свою любимую — ничего не выходило. А на четвертый раз подстерег его жестокий цыган и ударил ножом в сердце.

Как узнала девушка о смерти своего любимого, стала от тоски вянуть, красота ее стала блекнуть, и решил жестокий цыган поскорей ее замуж отдать. Сыграли свадьбу. Отпировали. А как надо было оставлять молодых наедине, услышали цыгане крик. Вбегают и видят: лежит на полу цыганка распластанная, а в сердце ее нож торчит. Не захотела она жить с нелюбимым.

57. Как цыгане по свету разбрелись

[57]

Давно это было. Ехал цыган с семьей. Была у него лошадка слабосильная, тощенькая. Зато вещей в телеге было полно. Семья у цыгана большая была, детишек куча. Разве такую семью прокормить? Да и лошадь тоже кушать хочет, а сена достать негде. Воровать надо, а это не всегда получается. Вот так и ехал цыган по свету, горе мыкал: на возок никого не сажал, кроме детишек малых, а то лошадка совсем встала бы от непосильной тяжести. Те, кто постарше, сзади шли. От вещей и от детей стал возок широким–широким, а полозья у возка узкие–узкие, разве с таким возком управишься? То налево он качнется, то направо, то кастрюля из возка на землю упадет, то ребенок босоногий шлепнется. Днем, когда видно все, можно подобрать и вещь и ребенка, а как стемнеет — не углядишь. Да и как углядеть, когда такая пропасть детей? Как сосчитаешь всех? А цыган все стегает да стегает кобылу, все идет и идет вперед.

Вот так и получилось: то один отстанет от повозки, то второй. Весь мир обошел цыган, все земли изъездил, и где он прошел, там дети его оставались. С той поры и разбрелись цыгане по свету.

58. Как семерых братьев проучили

[58]

С одним цыганским табором кочевала семья: отец, мать и семеро сыновей. Выросли братья здоровые да сильные. Может быть, один на один с ними кто–нибудь из цыган и поборолся бы, да когда все семеро соберутся, то лучше к ним не подходи. Всемером кого угодно одолеют.