Сказки и песни цыган России - Гесслер Алексей Николаевич

Долго ли, коротко ли — приходит. Видит цыганка: стоит в лесу покосившаяся избушка, с виду на баню деревенскую похожа И до того эта избушка ветхая, что, кажется, еще немного, и она повалится. «И что это за колдун, если у него изба такая дряхлая?» — думает цыганка. Однако путь дальний, не возвращаться же обратно ни с чем. Заходит цыганка в эту избушку, видит: старик на печке лежит, зубы у него через губу торчат, брови дыбом стоят, волосы взлохмачены.

— Ха, — усмехнулся старик, — чего ты зашла в такую хату? Иди к богатым колдунам.

Упала цыганка на колени:

— Прости меня, колдун, что я так о тебе подумала. Но я к тебе пришла, потому что только ты мне можешь помочь. Уже многие для меня ворожили, но ничего не получалось. Был у меня муж, да оставил нас. Совсем я из сил выбилась, не могу больше одна такую семью тянуть. Помоги мне, сделай так, чтобы муж опять полюбил меня и вернулся.

Отвечает колдун цыганке:

— Хорошо, сделаю, сейчас только с печки сойду. Сошел колдун с печки, достал большую книгу, полистал ее и говорит цыганке:

— Разрежь палец безымянный, дай мне крови своей. А потом должна ты отречься от солнца, от земли и от воды. Будет твоею душою нечистая сила владеть. Тогда только получишь ты обратно своего мужа. Выйдем мы с тобой в полночь, и покажу я тебе все твое прошлое, настоящее и будущее.

Отшатнулась цыганка, бросилась к дверям и крикнула:

— Да будь ты проклят снизу и доверху. Ишь чего захотел, проклятый? Чтобы я отреклась когда–нибудь от солнышка красного, от земли и воды?.. Не бывать этому никогда!

Вернулась цыганка в табор и зареклась с той поры к колдунам ходить.

И была в этом таборе другая цыганка, у той тоже большая беда приключилась: сильно заболела сна. Пока еще могла ходить, собрала последние силы и пошла к колдуну.

Приходит она к нему и объясняет:

— Так и так, так и так, болезнь меня одолела: и умереть не могу, и жить нет сил. Помоги мне, дай на ноги встать. Все, что ты скажешь, я сделаю.

Отвечает колдун:

— Ладно, помогу твоему горю, только сейчас с печки сойду.

Закряхтел старик, слез с печки, достал свою книгу волшебную, полистал ее и говорит цыганке:

— Разрежь палец безымянный, дай мне крови своей. А потом должна ты отречься от солнца, от земли и от воды. Будет твоею душою нечистая сила владеть. Выйдем мы с тобой в полночь, и покажу я тебе все твое прошлое, настоящее и будущее.

— Я согласна, — сказала цыганка старику, разрезала безымянный палец и дала колдуну своей крови.

— А теперь поклянись, как я тебе велел.

— Чтобы не видать мне ясного солнца! — воскликнула цыганка. — Чтобы не знала я земли и воды, только бы от болезни этой проклятой избавиться!

Засмеялся старик:

— Ну, знать, сама ты свою судьбу решила.

Принялся старик ворожить, а тут и ночь наступила. Вывел колдун цыганку в полночь, разжег костер, окропил его кровью цыганки и говорит:

— Выходи, нечистая сила, покажи этой женщине ее жизнь!

Поглядела цыганка на костер, а там черти пляшут, и она среди них: сначала здоровой была, а потом больной сделалась.

— А вот твое будущее! — вскричал колдун. Глянула цыганка в огонь и ужаснулась. Черти, которые вокруг нее плясали, накинулись на нее разом и принялись душить. Упала цыганка без чувств, а когда пришла в себя, то видит: лежит она у себя в пологе, и нет никакой избушки, и никакого колдуна нет. Встала цыганка и чувствует — болезнь у нее прошла, словно ее и не было.

С той поры повадилась к той цыганке нечистая сила ходить. Каждую ночь является, покоя не дает. Терпела цыганка, терпела, а потом взмолилась:

— И зачем я только к этому колдуну ходила, лучше бы я померла, чем жить так. Нет мне радости ни от земли, ни от воды, ни от солнца красного, а без этого мне и жизнь не нужна.

И в ту же ночь является к ней колдун во сне и говорит:

— Ну что, милая, надоело тебе жить? Хотела смерть обмануть и передумала?..

Взмолилась цыганка:

— Устала я от нечистой силы. Спаси!

— Ладно, помогу, — сказал колдун и протянул цыганке обычный камень. — Вот камень, что на душе твоей лежит. Зарой этот камень в лесу, под столетним дубом, и ты освободишься от нечистой силы.

На следующий день пошла цыганка в лес, нашла в чаще столетний дуб и зарыла под ним камень, что ей дал колдун. Но едва только сделала она два шага обратно, как упала на землю словно подкошенная. И тут же умерла.

62. Как цыган нечистую силу победил

[62]

В одном цыганском таборе жил старый цыган Федот. Ох и здоров был он! Двухметрового роста, силы великой был этот цыган. Ничего на свете Федот не боялся. Если надо было, один против целого табора выходил. Возьмет шошку [Шошка — кол от цыганской палатки.] и как начнет направо и налево махать, сразу человек тридцать уложит. Ему и никакого оружия не надо было. Только шошка или оглобля, другого он не признавал.

А случилось это под зиму. Холодно было на дворе, и решили цыгане к какой–нибудь деревне прибиться. Да как назло, попалась такая деревня, что ни у кого ночлега не выпросишь. Даже Федота, которого все знали и уважали не только за силу, но и за слово, не хотели пускать в дом.

На самом краю деревни жил мужик, который не раз имел дело с Федотом: он ему и лошадь давал, и денег в долг, и Федот всегда ему вовремя возвращал — не обманывал.

Когда мужик узнал, что Федот просится остановиться на зиму в доме, то он покачал головой и сказал:

— Я бы пустил тебя в избу, Федот, да вот напасть, жена у меня недавно померла, а как померла — так ходить по ночам принялась. Никакой жизни в моем доме не давала, только я спать на печку заберусь, а она тут как тут. Пришлось из своего дома к соседу перебраться.

— Ладно, Кузьма, — отвечает Федот, — что ты меня покойниками стращаешь? Знаешь ведь, что не боюсь я ничего. Ни покойников не боюсь, ни чертей. Иди открывай свой дом, буду у тебя жить.

— Смотри, Федот, я тебя предупреждал, сам знаешь, мне для тебя избы не жалко.

Зашли в избу. Сговорился старик Федот с хозяином, что с ним в доме еще две цыганские семьи расположатся. На том и порешили. Отправился Кузьма к соседу, а цыгане чайку попили, детей спать уложили, да и сами через некоторое время угомонились. Один Федот не лег спать: сел на лавку, раскурил свою трубку и дымить начал.

Как только минула полночь, скрипнула дверь в сенях и показалась покойница, жена хозяина. Узнала она Федота, ведь не в первый раз его видела. Подошла она к нему и спрашивает:

— А ты что, Федот, не боишься меня, что ли?

— А чего тебя бояться, — отвечает Федот, — сама знаешь, не боюсь я ничего.

Хоть и говорит Федот такие слова, а сам испугался крепко, да виду не подает, только табачком затягивается и приговаривает:

— Нет, любезная, не боюсь я тебя!

— А если не боишься, так зачем ты целый табор в избу нагнал? — сказала покойница и стала промеж спящих цыган ходить да под нос себе бормотать что–то. Тяжкий сон на цыган напускать стала. А потом к люльке подошла, где младенец спал, и давай люльку качать. Качала–качала, качала–качала, до тех пор докачала, пока у ребенка пена изо рта не пошла. .

Вскакивает Федот:

— Да что ж ты делаешь, чертова баба, ты же ребенка уморишь! — И как хватит Федот покойницу по голове кулаком А она как ни в чем не бывало оборачивается и на Федота пошла, словно только и ждала, когда тот на нее нападет. Началась у них драка такая, что ни на жизнь, а на смерть. Все в избе переворотили, всех цыган перетоптали, а те спят — ничего не слышат и не чуют: такой сон на них покойница напустила. А Федот с покойницей уже в сенях возятся, из сеней на крыльцо, а с крыльца на улицу выкатились. Уже на улице драка продолжается. Ничего не может Федот с бабой сделать, хоть и здоровый он цыган, но никак не одолеть ему нечистую силу. Федот уже на колени упал, продолжает на коленях бороться, а сил у него все меньше и меньше становится, да тут, на счастье его, рассвет занялся да третьи петухи пропели. Как прокукарекал петух, исчезла покойница, словно сквозь землю провалилась.