Без права на наследство - Уильям Коллинз

– Вам стало полегче, сэр? Теперь вы успокоились и готовы рассуждать здраво? – Она встала и приложила руку к его сердцу, подсчитала ритм и удовлетворенно кивнула. – Да, определенно лучше. Мистер Ноэль, это анонимное послание – жалкая попытка запугать вас. О чем тут говорится? Что вы стали предметом интриг мисс Ванстоун? Мы и так это знаем, и сегодняшняя гостья подтвердила наше мнение. Неизвестный автор утверждает, что обладает ценной информацией и хочет денег от вас? Какой сделать вывод?

– Что он негодяй, – фыркнул заметно успокоившийся Ноэль Ванстоун.

– Согласна с вами, сэр. Негодяй, который близок к мисс Ванстоун. Не исключено, что это письмо – плод ее измышлений. Но будь оно поддельным или настоящим, я повторю прежний совет: рано вызывать полицию. Наступит день, когда она нам понадобится. Надо дать этому анонимному автору – мужчине или женщине – поверить, что вы напуганы, надо завлечь негодяя в ловушку, пообещав деньги за информацию. Вы ответите на это письмо, и мы подождем следующего шага вымогателя. И единственным расходом станет оплата услуг полиции. А возможно, и вовсе не придется платить.

– Леконт, теперь ситуация видится мне в ином свете. Вы совершенно правы, я тоже так думаю. Я и фартинга не стану платить полиции, если смогу избежать этого, – он снова взял письмо, перечитал его и заметил: – Но этот тип требует денег! Вы не забыли, Леконт, что он просит денег?

– Вы посулите ему деньги, сэр, – с легкой улыбкой ответила миссис Леконт, – предложите, но не дадите ни фартинга. Вы приманите его обещанием наживы – и посмеетесь над ним. Мистер Ноэль, как приятно видеть, что вы вновь повеселели! Мы дадим это объявление в газету, это сущие гроши. У вас немного дрожит рука – хотите, я напишу текст за вас? Точнее: я просто буду держать перо.

Не дожидаясь ответа, она прошла в другую часть гостиной и вернулась с бумагой, пером и чернилами. Пристроив на колени толстый том промокательной бумаги, она положила поверх него чистый лист и приготовилась к работе с самым смиренным и кротким видом.

– Мне писать под вашу диктовку, сэр? Или набросать черновик, который вы потом исправите? Давайте я кое-что запишу вчерне. Можно еще раз взглянуть на письмо? Так, объявление в «Таймс»… «Неизвестному другу»… Какую сумму вознаграждения мне назвать, сэр?

– Пропустите цифры, про деньги решаю я сам, – с неожиданным раздражением ответил Ноэль Ванстоун.

– Конечно, сэр. Выбирая сумму, не забывайте, что выплачивать ее вы все равно не станете.

– Не учите меня! Не надо мне диктовать! Тут я хозяин, Леконт!

– Безусловно, вы хозяин, сэр.

– Прежде все решал мой отец. А теперь я! Я не хуже, чем мой отец!

Леконт молча поклонилась.

– Пусть служанка отнесет объявление в газету, как только я закончу. Понятно, Леконт? Пришлите служанку.

Миссис Леконт поклонилась и вышла. Она по опыту знала, когда направлять хозяина в нужную сторону, а когда надо предоставить ему свободу. Слабые натуры любят чувствовать себя самостоятельными и решительными, особенно в пустяках.

– Леконт! Вернитесь! – крикнул Ноэль Ванстоун, когда она уже была в коридоре.

Она безропотно вернулась.

– Вы ведь не обиделись на меня, правда ведь? – встревоженно поинтересовался мужчина.

– Конечно нет, сэр. Вы ведь хозяин, вам решать.

– Добрая душа! Вашу руку! – он галантно поцеловал руку управляющей и улыбнулся. – Леконт, вам цены нет!

– Благодарю вас, сэр, – она сделала книксен и вышла из комнаты.

«Если бы в этой обезьяней голове была хоть капля мозгов, из него вышел бы настоящий мерзавец», – подумала она.

Оставшись один, Ноэль Ванстоун стал сочинять объявление. Ему досталось отцовское состояние, но не характер и скорый ум Майкла Ванстоуна. По сути дела, он не знал, что делать с деньгами, что такое много и мало, а жадность и вовсе путала мысли. Теперь он терзался пустыми сомнениями: если предложить много, вдруг вымогатель доберется до него и заставит заплатить? Ему казалось, что миссис Леконт поспешила с советом, и объявление можно поместить в газете попозже, скажем, обдумать текст после обеда. Он отложил письменные принадлежности, поплотнее запахнулся в отцовский шлафрок и принял вид человека, погруженного в серьезные раздумья. Прошла четверть часа, затем полчаса… но колокольчик не звенел, хозяин не вызывал служанку с поручением отнести текст в газету.

Тем временем Магдален, покинув дом Ноэля Ванстоуна, свернула в сторону и прошла по улице дальше, так как не могла на глазах у миссис Леконт отправиться в арендованные комнаты напротив. Когда она вернулась, сделав круг, перед своим домом обнаружила кэб. Дочь хозяйки торговалась с возницей, так что Магдален смогла незаметно проскользнуть в дом у нее за спиной.

На площадке перед комнатами она натолкнулась на свою спутницу. Миссис Редж стояла с охапкой пакетов в руках, дожидаясь окончания переговоров с кэбменом на улице. Назад Магдален дороги не было – сердитые голоса звучали уже в прихожей. Колебаться было рискованно, оставалось идти напролом. Она молча оттолкнула великаншу, вбежала в комнату и сорвала с себя шляпку, парик и уродливое пальто, забросив их за диван. Ошеломленная миссис Редж только рот разинула, два пакета выпали из ее рук и покатились по лестнице. Внезапно она перепуганно заорала:

– Воры! Воры!

Магдален открыла дверь и, появившись на пороге, удивленно спросила:

– Это вы, миссис Редж? Что случилось? – при этом Магдален вытирала лицо полотенцем, снимая грим, который успела перед тем скорее намочить, чем смыть.

Услышав знакомый голос, миссис Редж уронила третий пакет и поспешила навстречу девушке. Магдален держала полотенце у лба, как будто страдала от головной боли и решила сделать компресс – она не успела отклеить накладные брови.

– Что за переполох? Умоляю, потише, голова раскалывается.

– Что происходит? – в коридоре появилась хозяйка дома.

– Все в порядке. Моя родственница застенчива, ее испугал кэбмен, который ужасно ругается. Заплатите ему то, что он требует, и отпустите его.

– А где она? – драматическим шепотом поинтересовалась миссис Редж. – Та женщина, которая ворвалась к нам в комнаты?

– О чем вы? Какая еще женщина? – переспросила Магдален, широко распахивая дверь. – Я одна. Зайдите и убедитесь сами.

Великанша вошла, огляделась и уронила еще один пакет, растерявшись окончательно.

– Я видела, как она вошла, – пробормотала миссис Редж. – Женщина в сером пальто и шляпке. Грубая женщина, она меня толкнула. Ну, точно говорю – она вошла в эту комнату. Срочно молитвенник! – внезапно великанша побледнела и осела. Я только что видела привидение…

Магдален попыталась разуверить ее, но миссис Редж стояла насмерть: привидение, и точка! Даже серый цвет пальто и форма шляпки оказались аргументами. Оставалось только усадить ее в кресло и предоставить переживаниям и традиционному гулу в голове. Тем более что Магдален надо было немедленно избавиться от накладных бровей.

Единственным положительным моментом было то, что миссис Редж не обнаружила сходства привидения с пресловутой северянкой, роль которой Магдален регулярно исполняла на сцене. Удовлетворившись этим, девушка смирилась с неожиданным упрямством спутницы. Надо сказать, у людей с нетвердым умом убеждения обычно отличаются сверхъестественной твердостью: уж если они во что-то поверили, то навсегда. Магдален убедила ее в том, что однократное появление привидения еще ни о чем не говорит – оно могло пронестись по лестнице случайно и больше не явиться. Это немного успокоило великаншу, и та согласилась прилечь и отдохнуть.

Теперь Магдален могла обдумать свои обстоятельства. Ясно, что миссис Леконт уловила две предательские ошибки голоса. А что дала эта авантюра? Она получила представление о Ноэле Ванстоуне и его управляющей – быстро и надежно. Стало очевидным, что замысел, в свое время рассчитанный на Майкла Ванстоуна, с его сыном никуда не годится. Отец был прирожденным спекулянтом, с ним имело смысл торговаться. Его вспыльчивый характер давал основания надеяться на то, что его чувства можно затронуть. Ноэль Ванстоун был бессовестным, трусливым и недалеким человеком, вести с ним прямые переговоры было совершенно бесполезно. Следовало искать новые методы. Кроме того, миссис Леконт оказалась намного опаснее и влиятельнее, чем Магдален предполагала.

Она села перед зеркалом и стала расчесывать волосы, чтобы успокоиться и дать мыслям течь свободно. Щеки ее порозовели, серые глаза сверкали. Она понимала, что выглядит замечательно – особенно теперь, после избавления от уродующего грима. «Я смогу любого мужчину обвести вокруг пальца, если буду выглядеть вот так», – подумала она, с удовольствием разглядывая свое отражение. В следующее мгновение она вспомнила Фрэнка и устыдилась своих мыслей. На глазах ее выступили слезы, она искренне скучала по возлюбленному. Но печаль была недолгой: Магдален решительно напомнила себе: «Не время жалеть себя! Надо быть сильной!»