Психоаналитические идеи и философские размышления - Валерий Лейбин

История развития зарубежной психологии свидетельствует о том, что отношение к психоаналитическому учению 3. Фрейда о человеке со стороны различных психологов было всегда весьма противоречивым. Во время своего возникновения это учение вызвало недоверие и критику среди части зарубежных психологов, с одной стороны, восторженный прием и высокую оценку у ряда исследователей, с другой стороны. Эта же двойственность сохранила свою значимость и в последующие десятилетия, когда психоаналитические идеи вышли за рамки небольшого венского кружка единомышленников 3. Фрейда, а психоанализ оформился в международное психоаналитическое движение. Если одни авторы критически отнеслись к психоаналитическому учению о человеке, считая, что оно «не имеет ничего общего со строго научными методами науки» (Кронфельд, 1913, с. 119), то другие всячески подчеркивали эпохальное значение психоанализа в деле глубинного понимания сущности психических процессов и природы человека, полагая, что его основатель является, используя выражение английского философа Р. Коллингвуда, «величайшим психологом нашего века» (Collingwood, 1938, р. 64), который, по словам всемирно известного писателя С. Цвейга, «пробил брешь в китайской стене старой психологии» (Цвейг, 1932, с. 265).

Противоречивое отношение зарубежных психологов к психоаналитическим концепциям 3. Фрейда заслуживает самого пристального внимания со стороны отечественных исследователей, поскольку оно как нельзя лучше позволяет обнажить перипетии развития психологической мысли в странах Запада. Однако этому должно быть посвящено специальное исследование, обстоятельно раскрывающее суть содержательной полемики, связанной с пониманием тонкостей и нюансов психоанализа. В рамках данного материала достаточно, как мне представляется, подчеркнуть, что двойственность в оценке психоаналитических идей сохраняется и по сей день несмотря на то, что за последние два десятилетия зарубежными учеными неоднократно предпринимались попытки верификации различных концептуальных положений, в свое время высказанных 3. Фрейдом в виде исходных гипотез и интуитивных предположений.

Казалось бы, с опытной проверкой фрейдовских теорий должен проясниться вопрос о реальной значимости психоанализа. В действительности же верификация психоаналитических положений мало что дала в этом отношении. Если при теоретическом осмыслении идей 3. Фрейда в целом зарубежные ученые приходили к совершенно противоположным выводам, типа того, что «психоанализ – это новая наука в истории человечества» (Fine, 1973, р. 224) или, будучи «научным мифом», он является скорее «мифом, чем наукой» (Rieff, 1979, р. 198), то аналогичная картина обнаружилась и при эмпирической проверке. Так, одни исследователи на конкретном материале опровергают основные фрейдовские концепции, подчеркивая тем самым их ненаучный характер, в то время как другие находят экспериментальное подтверждение психоаналитическим гипотезам 3. Фрейда, считая их верными и приемлемыми для современного понимания психических процессов, возникающих и развертывающихся в глубинах психики человека.

Парадоксальность ситуации усугубляется тем, что даже одни и те же эмпирические исследования получают противоположное толкование у различных авторов, пытающихся осмыслить полученный эмпирический материал. Весьма характерными в этом отношении являются две работы, авторы которых наглядно продемонстрировали, как одно и то же эмпирическое исследование может быть использовано и для подтверждения, и для опровержения различных психоаналитических гипотез. Так, если П. Кляйн (Klein, 1972) во многих эмпирических исследованиях находит практическое подтверждение истинности и научности большинства психоаналитических концепций 3. Фрейда, то авторы второй работы (Eysenck, Wilson, 1973) считают, что данные исследования свидетельствуют как раз об обратном.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в настоящее время зарубежные исследователи высказывают весьма различные, подчас противоположные точки зрения на существо психоаналитического учения 3. Фрейда о человеке, по-разному оценивают теоретическую и практическую значимость психоанализа. Так, в понимании одних теоретиков, психоанализ «не является и не может быть психологией поведения» (Farrel, 1981, р. 48), а психоаналитическая теория не обладает сегодня какой-либо жизненностью «в академической психологии» (Kegan, 1982, р. 14). Согласно другим исследователям, благодаря психоанализу «была создана основа научной психологии» (Fine, 1981, р. 30–31), интуитивные попытки 3. Фрейда объяснить человеческое поведение «были революционными актами гения», и, несмотря на существующую критику, «фрейдовская теория развития личности положила основание новому, весьма существенному способу видения человеческой природы и остается влиятельной в настоящее врем» (Passotti, 1974, p. 88, 408), и, наконец, психоаналитическое учение в целом «имеет глубокое и постоянное влияние на нашу культуру и мышление» (Jupp, 1977, р. 452).

Анализ состояния современной зарубежной психологии дает основание говорить о том, что в той или иной форме психоаналитические идеи находят свое отражение в исследованиях многих психологов независимо от того, придерживаются ли они ортодоксальных психоаналитических взглядов, пытаются ли модифицировать отдельные психоаналитические концепции или выдвигают новые концептуальные схемы, внешне не имеющие ничего общего с психоаналитическим толкованием психических процессов. Во всяком случае, сегодня едва ли не каждый критически мыслящий психолог стремится или обновить психоаналитические теории, или окончательно разделаться с ними, прежде чем выступить со своей собственной концепцией. Так или иначе, психоаналитические идеи оказываются в поле зрения целого ряда современных зарубежных психологов, поскольку отношение к идейному наследию 3. Фрейда нередко становится одной из исходных позиций, позволяющей лучше осмыслить результаты предшествующей работы в сфере психологии и наметить дальнейшие перспективы развития психологической науки на Западе. Другое дело, что в настоящее время существует множество интерпретаций этого наследия, поскольку, как справедливо замечают сами зарубежные исследователи, «вопреки своему огромнейшему влиянию, сам Фрейд остается одним из наиболее непонятых мыслителей в истории западной мысли» (Sulloway, 1979, р. 5).

Если принять во внимание тот реальный факт, что в последние десятилетия среди зарубежных теоретиков все чаще раздаются призывы к «адекватному прочтению Фрейда», к «аутентичносму пониманию» его учения, к развитию «подлинной субстанции» психоанализа, то станет вполне очевидной потребность в раскрытии тех концептуальных перестроек, которые имеют место сегодня в структуре психологического знания на Западе. Не менее очевидной является и необходимость в содержательном осмыслении психоаналитических концепций, непосредственно связанных с собственно психологическими теориями, получившими распространение в западном мире. Все это немыслимо вне рассмотрения психологических идей, органически входящих в остов классического психоанализа. Вот почему представляется существенно важным и целесообразным освещение не психоанализа как такового во всех его ракурсах и многоаспектных плоскостях, а психоаналитической психологии с ее акцентом на понимании и толковании психических процессов, взятых не изолированно друг от друга, а в контексте общечеловеческой культуры.

Однако, прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению психоаналитической психологии, необходимо, видимо, сделать предварительные пояснения. Дело в том, что, несмотря на привычное и уже устоявшееся использование понятия «психоанализ», когда, казалось бы, каждому предельно ясно, о чем идет речь, в действительности приходится сталкиваться с таким положением, которое свидетельствует о многозначности данного понятия. Можно было бы привести множество высказываний зарубежных авторов по поводу того, что понимается под психоанализом. Отчасти это сделано в работе (Лейбин, 1977), где показано, что различные западные исследователи рассматривают психоанализ как метод и форму терапии, метод исследования личности и способ понимания человека, исследовательскую технику проникновения в сферу бессознательного и методологический инструмент, необходимый для расшифровки языка этого бессознательного, систему психологии, основанную на фрейдовском психоаналитическом учении, и особый подход к жизни, характеризующийся развитием фрейдистской философии. Каждое из этих значений психоанализа имеет свой определенный смысл и реальную сферу приложения, что обязывает исследователя, акцентирующего внимание на проблемах психоанализа, четко очертить предмет своего рассмотрения и в конечном счете дать вразумительное объяснение относительно того, о чем же все-таки пойдет речь.

Было бы некорректно говорить о том, что многозначность в толковании понятия «психоанализ» проистекает из неспособности ряда зарубежных исследователей проникнуть в «тайну» психоаналитического учения 3. Фрейда о человеке. Разумеется, среди многочисленных работ, посвященных психоаналитическим концепциям, имеются и такие, авторы которых довольно произвольно интерпретируют фрейдовские теоретические положения, стремясь приспособить их к своим собственным психологическим взглядам. Это накладывает отпечаток на трактовку психоанализа. Однако содержательная многозначность в использовании понятия «психоанализ» главным образом связана с тем, что в различных работах самого 3. Фрейда содержатся такие определения психоанализа, которые отнюдь не способствуют, а, скорее, напротив, затрудняют прояснение сущности природы фрейдовского нововведения. Так, на страницах его работ встречаются такие высказывания, согласно которым психоанализ является методом лечения невротических заболеваний, терапевтическим приемом, методом исследования бессознательного, орудием, дающим сознанию возможность овладеть бессознательным, естественной наукой, частью психологии, искусством толкования сновидений, вспомогательным средством в научной работе, которое может быть использовано в самых разнообразных областях духовной и культурной жизни людей. Словом, спектр значений понятия «психоанализ» весьма обширен у 3. Фрейда.