Прыжок в ничто - Александр Беляев

Черный диск замолчал. Началось обсуждение новостей. Пинч перечитывал свои записи. Он был опять в роли газетчика и очень сожалел о том, что все уже знают содержание его «газеты».

Каково же положение на Земле?

Мнения были разноречивы. Маршаль осторожно заметил, что в общем все осталось в таком же виде, как и в момент отлета. Стормер был оптимистичнее.

— Но вы забываете о Советах! Ведь это же новость колоссальной важности! Советы — узел мировых событий. А они близки к гибели. Для меня это ясно как никогда.

И мы скоро полетим обратно на Землю и сможем вернуться к своим делам. Обратите внимание: Англия накануне нового процветания. И мои акции, значит, поднимаются. Я хочу вам сделать одно предложение, барон. Я уверен, что и вы кое-что припрятали из своих богатств, хе-хе! Золотая руда в Венесуэле и Мексике. Я вам могу сейчас уступить часть акций. Это ничего не значит, что сейчас мы не можем совершать сделки за наличный расчет. Будем играть на мелок. Ха-ха. Идет?

Барон хмурился и, как ловкий политик, делал вид, что его совершенно не интересует предложение Стормера. Но его биржевая жилка уже была задета. В самом деле, он ничем не рискует. А если они вернутся на Землю?..

— Игра… именно игра, — сказал он небрежно. — Игра в биржевую игру…

— Ну, хотя бы от скуки, почему и не поиграть? А? Это гораздо интереснее, чем какие-то там лекции Цандера.

Так родилась в ракете «черная биржа».

Через несколько дней Пуччи добился передачи по радио изображения событий, происходивших на Земле.

Стормер угрюмо смотрел на экран телевизора: эпидемия банкротств продолжалась. Пустующие, разрушающиеся дворцы, покинутые города, закрытые фабрики, заводы с дворами, поросшими травой, ржавеющие в порту суда, железнодорожные пути с искривленными рельсами, стачки и стычки… Эти картины земной жизни были ему знакомы.

Не лучше были и сообщения:

«Эвард Харкинс — банкрот. Винцент Астор убит в собственном доме. Эдвард Ларриман покончил с собой…»

Миллиардеры, «цвет нации», величайшие коммерсанты, со многими из которых Стормер был лично знаком и вел дела, уходили со сцены один за другим.

— Этот Пуччи, быть может, хороший инженер и ученый, — ворчал Стормер, — но он никуда не годный информатор и политик. Неужто на Земле нет ничего другого, кроме этих сообщений?

Глядя на быстро сменявшиеся картины, пассажиры ракеты уныло опускали головы, и невольные вздохи вырывались из груди.

Шнирер, как библейский пророк, снова произносил надгробное слово над этой машинной «цивилизацией» и призывал к «естественному состоянию».

Но его не слушали. Думали о том, чем все это закончится. Игра на бирже шла вяло. Стормер подумывал о том, не прекратить ли эти удручающие «радиотелесеансы», и тем не менее первый оказывался возле небольшого экрана телевизора.

Оставалось одно утешение:

«Как хорошо мы сделали, что покинули Землю! Чем бы все это ни кончилось, а здесь мы в большей безопасности».

Два события заинтересовали пассажиров. Одно из них касалось близко самого Стормера.

Пуччи с некоторым опозданием передал по радио о событии, происшедшем в Англии незадолго до отлета и произведшем сенсацию во всей стране: гибель в огне одного из лучших дворцов, принадлежавшего мистеру Стормеру, вместе… с ним самим.

На экране телевизора промелькнул кусок из кинофильма — пожар этого дворца, начавшийся с нижнего этажа. Огонь с необычайной быстротой охватил многоэтажное здание. На плоские крыши соседних домов опускались пожарные аэропланы и направляли на горящее здание мощные струи воды. Но здание горело, как стог сена.

На экране мелькали ужасающие картины: мечущиеся в окнах люди, обезумевшие от пламени, ищущие спасения и не находящие его.

Обгорелые трупы… Раскопки после пожара, и снова трупы…

Это было последнее преступление Стормера. Но об этом умышленном поджоге на Земле никто не знал. О, Стормер очень ловко инсценировал пожар и свою «гибель»! Нерон двадцатого века…

Когда к пожару было все готово, он поздно вечером пригласил к себе на совещание многочисленное общество коммерсантов, представился больным и заявил им в конце заседания, что сегодня всю ночь, несмотря на недомогание, будет работать в своем кабинете.

Ночью ему удалось незаметно уйти из квартиры. Затем он бежал на теплоходе в Южные моря, а оттуда улетел в Стормер-сити. Все концы были хорошо спрятаны.

«Вместе с грандиозным дворцом, — передавал Пуччи сообщение газет, — погиб в огне пожара и его владелец, известный миллионер мистер Стормер, остававшийся в ту злополучную ночь у себя в кабинете. Тело его не опознано среди других трупов; большинство их совершенно обуглилось. В связи со смертью мистера Стормера судебными властями прекращены все дела, возбужденные против него. Что это за дела, говорить особенно не стоит. О мертвых — или хорошо, или ничего!» — так заканчивалась статья в газете.

Для Стормера самым важным было то, что дела о нем прекращены. Даже если он вернется на Землю — «по-земному» через несколько лет, — эти дела будут забыты за давностью. Их покроют иные события, иные злобы дня. Наконец, можно будет появиться и под новым именем.

Стормер принялся хохотать. Все вопросительно посмотрели на него. В глазах умного и хитрого Маршаля Стормер видел подозрение. Ну что же, не все ли равно? Стоит ли оправдываться и извиняться перед ними? Все равно не поверят. Но все же он сказал:

— Вы думаете, господа, что я виновник этого пожара и гибели тысяч людей? Уверяю вас, что пожар возник по… неизвестной причине, совершенно неожиданно для меня. Меня спасло лишь то, что мне, как хозяину дома, сообщили о пожаре раньше других, в самом начале его возникновения, и я успел бежать.

Второе сообщение Пуччи касалось уже барона Маршаля де Терлонжа.

Банки открывают свои неприступные бронированные двери и сейфы перед восставшими. Им не потребовалось даже взрывать динамитом эти самые неприступные в мире крепости. Они входят свободно в глубокие подвалы с неисчерпаемыми золотыми россыпями. Они вскрывают стальные сейфы, они перебрасывают на своих грубых, мозолистых ладонях его, Маршаля, бриллианты, как горох. Они…

Но нет, он еще не совсем разорен. А клад, схороненный в горах Андорры? О, банкир — предусмотрительный человек и предвидел это — даже это невозможное, невероятное. Банкир улыбается. Его трудно перехитрить.

Но что это? Пуччи назвал имя Рибо, того самого Рибо, который помогал Маршалю прятать остатки своих сокровищ в горах.

«Алло. Синьор Рибо просит передать синьору Маршалю, — продолжает Пуччи свои сообщения, — нижеследующее письмо, полученное мною с большим опозданием стратопочтой. Алло, слушайте, барон: