Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини - Ольга Клюйкова

Правда, собственно сказочный сюжет был сильно изменен: амплуа злой мачехи перешло к барону Маньифико, который в оперном варианте стал отчимом Золушки; вместо доброй волшебницы и ее чудес появился мудрец Алидоро, благодаря которому принц Ра-миро узнает о Золушке, а падчерица барона попадает на королевский бал. Но этим изменения не кончились. Казалось бы, к чему могла придраться цензура в этой сказке? И все-таки такой момент нашелся. Туфелька! Ведь во время ее примерки возможно нарушение приличий! А католический цензор очень заботился о нравственности горожан. Вот и пришлось заменить туфельку браслетом. Кстати, пресса весьма саркастично отнеслась к этой замене. Писали, что можно простить «это либреттисту только в том случае, если примадонна, для которой написана данная опера, имеет красивую ручку и безобразную ногу». Ох, и разгневалась же красавица Джельтруда на подобное заявление! Но было уже поздно: опера увидела свет.

Написать увертюру Россини, конечно, не успел. Вот где пригодилась прелестная увертюра к «Газете»! Исполненная комедийной живости, сочетающейся со светлой лирикой, ясная и легкая, эта музыка послужила отличным вступлением к «веселой драме» «Золушка». Но ведь речь шла о комической опере, почему драма, хотя и веселая? Дело в том, что во время карнавала было принято исполнять только веселую музыку, народ хотел веселиться, а просто буффонада больше не привлекала Россини, и он показал в своей опере глубокие переживания героев. И увертюра, своим характером соответствующая содержанию произведения, органично и естественно подготавливает восприятие зрителями «несказочной сказки». Сколько же поэзии и одухотворенности в этом замечательном произведении! В опере два действия, хотя в наши дни она обычно исполняется в трех. Действие открывается картиной будничной жизни дома барона Маньифико. Все заняты своими привычными делами: Анджелина, или Золушка, на кухне готовит еду, а ее сводные сестры наряжаются. Золушка поет простую и грустную песенку «Однажды жил король». Вот она какая, бедная и добрая, страстно мечтающая о счастье падчерица барона. Сколько искреннего, теплого чувства звучит в песенке!

А вот и хозяин дома. Его буффонная каватина рисует образ чудаковатого отчима Золушки. Как комично и искусно применяется здесь прием звукоподражания в сочетании со знаменитым россиниевским крешендо! Приход королевского мудреца Алидоро под видом нищего выявляет характеры домочадцев барона: старшие дочери Клоринда и Тизба издеваются и гонят его прочь, а добрая Золушка сердобольно кормит старика. Алидоро понимает, что лучшей жены принцу не найти. Согласно сюжету, этот персонаж играет в опере второстепенную роль. Недаром Россини позволил Аголини написать к премьере музыку к арии Алидоро. Но когда он приехал в Рим на карнавал 1820 – 1821 годов ставить «Матильду ди Шабран», «Золушка» вновь зазвучала здесь на сцене. Партия Алидоро была тогда поручена замечательному басу Джоаккино Монкаде. Для него Россини сочинил другую арию на новые стихи Ферретти. Зато новая ария оказалась так сложна, что с тех пор партию мудреца стало нельзя поручать посредственным певцам.

Интересна роль Дандини в сцене появления в доме Маньифико под видом принца. Важно разыгрывает камердинер высокопоставленную особу. В его партии Россини пародирует свои собственные оперы-сериа.

Когда все события разрешаются счастливым концом, звучит замечательный секстет «Этот запутанный узел», написанный в лучших традициях «Итальянки в Алжире» (вспомним знаменитый ансамбль из финала I акта, в котором комически обыгрывается прием звукоподражания). И здесь изобретательность не оставила Джоаккино.

Карнавальный сезон в том году был коротким. И все-таки Россини не дождался его окончания. Получив от импресарио Картони задаток в 100 скуди, 11 февраля, еще за неделю до окончания представлений «Золушки», он спешно выехал в Болонью. Что это? Неужели безразличие к судьбе своего детища? Конечно, никто не стал бы отрицать, что Россини – человек беспечный. Но дело было не только в этом. Вокруг молодого композитора создалась невыносимая атмосфера толков и сплетен. Да уж, от таких разговоров сбежишь!

И вот вместе со своим близким другом, маркизом Франческо Сампьери, Россини покинул Вечный город. Хотелось развеяться, развлечься, забыть трудности предпремьерных дней и стряхнуть напряжение последнего месяца. Маркиз оказался отличным компаньоном для таких дел. Ровесник Джоаккино, он, кроме того, был болонцем и музыкантом-любителем. В Рим Сампьери приезжал для постановки своей мелодрамы «Триумф Эмилии», в этот раз у него ничего не получилось, так что друзья весело скрылись от неприятностей. На следующий день беглецы остановились отдохнуть в городке Сполето. И вдруг узнали, что в городском театре вечером будет исполняться «Итальянка в Алжире». Веселиться так веселиться! Надо обязательно принять участие в спектакле! Препятствий в этом никто не чинил. И вот за чембало на месте маэстро появился Сампьери, а Россини завладел контрабасом и играл его партию до конца оперы.

Отдых длился очень недолго. И в начале марта композитор прибыл уже в Милан. Не так давно он написал для прославленного театра «Ла Скала» сразу две оперы – «Аврелиан в Пальмире» и «Турок в Италии», которые оказались не очень-то удачными. Теперь надо было во что бы то ни стало реабилитировать себя в глазах миланцев. Впрочем, времени на этот раз было, по россиниевским меркам, больше чем достаточно: целых два месяца, да и либретто дали уже готовое – «Сороку-воровку». Дело в том, что год назад оно предназначалось для Фердинандо Паэра, который по неизвестным причинам отказался от выполнения этого заказа. Автор либретто, Джованни Герардини, заимствовал сюжет из мелодрамы «Сорока-воровка, или Палезосская служанка» Кенье и Д'Обиньи, с успехом показанной в Париже два года назад. В основе этой мелодрамы лежал реальный случай, когда бедную служанку обвинили в краже столового серебра, которое спрятала сорока. Но это открылось не сразу, девушку казнили. Жители деревни организовали фонд для ежегодной поминальной мессы в честь невинно погибшей.

Россини с жаром взялся за сочинение музыки. Ведь все то, что должно происходить на сцене, взято из самой гущи народной жизни. В Италии, где произвол властей достиг невиданных размеров, такой сюжет был чрезвычайно актуален. И уже 19 марта Джоаккино сообщал матери в Болонью: «Пишу оперу, которая называется «Сорока-воровка». Либретто, недавно положенное на стихи, сводит меня с ума… сюжет превосходен». Трагедия простых людей, их чувства и переживания – какая благодатная почва для воплощения реалистических устремлений композитора! Еще раньше наметившееся в его творчестве взаимопроникновение жанров буффа и сериа проявилось здесь в полной мере. Россини создал совершенно новый для Италии жанр реалистической музыкальной драмы. Впрочем, точное определение жанра оперы тогда дано не было. Произведение называлось и мелодрамой, и оперой-семисериа, и даже оперой-буффа. Задумка Россини обновить старые оперные жанры была в тот момент рискованна. После Венского конгресса в Италии вновь хозяйничали австрийцы. Все итальянское подвергалось гонению, а насаждалась немецкая музыка. Появление опер Моцарта на сценах страны оказалось, конечно, явлением положительным, но звучали и довольно посредственные произведения немецких авторов. Однако Россини, если представлялась такая возможность, внимательно знакомился с новой для него музыкой и ее сочинителями.