Античная драма - Эсхил

Хор

Ты внял ли, о Зевс, ты, матерь Земля, ты, Солнце,Стонам печальным злосчастной невесты?Безумны, уста, вы — зачемЖеланье холодного ложа? Смерти шагиРазве замедлят? Надо ль молить ее?Если твой муж пожелалНового ложа, зачем жеГневом бедствие этоХочешь ты углубить,Частое в мире? КронидПравде твоей поможет:Только не надо сердце, жена,Сердце в слезах не надо топитьПо муже неверном…

Медея

(за сценой)

Великий Кронид… Фемида-царица!О, призрите, боги, на муки мои!Сама я великой клятвойПроклятого мужаСвязала с собою, увы!О, если б теперьЕго и с невестой увидеть —Два трупа в обломках чертога!От них обиды, от нихНачало… О боги… О ты,Отец мой, о город, от вас яПостыдно бежала, и трупРодимого брата меж нами.

Кормилица

Слушайте, что говорит,Вопли мечет какиеФемиде, обетов царице,И Зевсу, кравчему клятвы.Ужасной, ужасной онаМестью насытит сердце.

Хор

Зачем же она явить нам лицо не хочет?Слух не приклонитНа нежный мой голос?Безумную злобу ее,Души ее темное пламя,Может быть, яИ утишила бСловом и лаской.Пусть же любимые мнойВидят желание сердца…

(Кормилице.)

К ней в чертог не войдешь ли?Пусть она выйдет к нам…Медлить не надо… Скорей!Может сейчас несчастье в этих стенах произойти…Страшен порыв гнева и мести,Отчаянье страшно.

Кормилица

Пойти я готова… Но толькоЦарицу смогу ль образумить?Труда ж и желаний не жалко…Как львица в муках родильных,Так дико глядит она, еслиС словами на робких устахПриблизится к ложу рабыня…О да, не будет ошибкойСказать, что ума и искусстваНемного те люди явили,Которые некогда гимныСлагали, чтоб петь за столамиНа пире священном иль простоВо время обеда, балуяМелодией уши счастливых…Сказать, что никто не придумалГармонией лиц многострунныхПечали предел ненавистной,Печали, рождающей смерти,Колеблющей ужасом царства,Печали предел положить…Лечиться мелодией людямПолезно бы было, на пиреНапрасны труды музыканта:Уставленный яствами столБез музыки: радует сердце.

(Уходит.)

Хор

Я слышу опятьПлачущий голос ее.Ее протяжные стоны.На мужа проклятьями с ложаВоздух пронзая,Вопли несутся. Фемиду зоветНесчастное чадо Колхиды,Зачем увлекала ееЧрез моря теснину на брегЭллады, туда,Где волны катаетПучина, и нет ей предела.

ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ

Выходит Медея.

Медея

(к хору)

О дочери Коринфа, если к вамИ вышла я, так потому, что вашихУпреков не хочу. Иль мало естьПрослывших гордецами оттого лить,Что дом милей им площади иль видетьОни горят иные страны? ШумБудь людям ненавистен, и сейчасПорочными сочтут их иль рукоюМахнувшими на все. Как будто судГлазам людей принадлежит и смеемМы осудить, не распознав души,Коль человек ничем нас не обидел.Уступчивым, конечно, должен бытьМеж вас чужой всех больше, но и гражданЗаносчивых не любят, не даютОни узнать себя и тем досадны…Но на меня, подруги, и без васНежданное обрушилось несчастье.Раздавлена я им, и умеретьХотела бы — дыханье только мука:Все, что имела я, слилось в одном,И это был мой муж, — и я узнала,Что этот муж — последний из людей.Да, между тех, кто дышит и кто мыслит,Нас, женщин, нет несчастней. За мужейМы платим, и не дешево. А купишь,Так он тебе хозяин, а не раб.И первого второе горе больше.А главное — берешь ведь наобум:Порочен он иль честен, как узнаешь.А между тем уйди — тебе ж позор.И удалить супруга ты не смеешь.И вот жене, вступая в новый мир,Где чужды ей и нравы и законы,Приходится гадать, с каким онаПостель созданьем делит. И завиденУдел жены, коли супруг ярмоСвое несет покорно. Смерть иначе.Ведь муж, когда очаг ему постыл,На стороне любовью сердце тешит,У них друзья и сверстники, а намВ глаза глядеть приходится постылым.Но говорят, что за мужьями мы,Как за стеной, а им, мол, копья нужны.Какая ложь! Три раза под щитомОхотней бы стояла я, чем разОдин родить. Та речь вообще о женах…Но вы и я, одно ли мы? У васИ город есть, и дом, и радость жизни;Печальны вы — вас утешает друг.А я одна на свете меж чужимиИ изгнана и брошена. РослаМеж варваров, вдали я: здесь ни дома,Ни матери, ни брата — никого,Хоть бы одна душа, куда причалитьЛадью на время бури. Но от васНемногого прошу я. Если средствоИль путь какой найду я отомститьЗа все несчастья мужу, — не мешайтесьИ, главное, молчите. Робки мы,И вид один борьбы или железаЖену страшит. Но если брачных узКоснулася обида, кровожаднейНе сыщете вы сердца на земле.

Корифей

Все сделаю, Медея, справедливымЖеланиям и скорби не дивлюсьТвоей, жена, я больше. Но Креонта,Царя земли, я вижу этой, — онНе новое ль объявит нам решенье?

Входит Креонт.

Креонт

(к Медее)

Ты, мрачная, на мужа тяжкий гневСкопившая, Медея, говорю яС тобой, и вот о чем: земли моейПределы ты покинешь, взяв обоихДетей с собой, не медля… а приказИсполнишь ты при мне, и двери домаСвоей я не увижу прежде, чемНе выброшу тебя отсюда, слышишь?

Медея

Ай! Ай! Несчастная, я гибну. НедругВесь выпустил канат, и мне на берегОт злой волны уже спасенья нет…Но тяжкая оставила мне силыСпросить тебя: за что ты гонишь нас?

Креонт

О, тайны нет тут никакой: боюсь я,Чтоб дочери неисцелимых золНе сделала ты, женщина, моей.Во-первых, ты хитра, и чар немалоТвоя ум постиг, к тому же ты теперьБез мужа остаешься и тоскуешь…Я слышал даже, будто, ты грозишьИ мне, и жениху с невестой чем-то.Так вот, пока мы целы, и хочуЯ меры взять. Пусть лучше ненавистенМедее я, чем каяться потомВ мягкосердечии.

Медея

Увы! Увы!О, не впервые, царь, и сколько разВредила мне уж эта слава: золОна — источник давний. Если смысломКто одарен, софистов из детейГотовить он не будет. Он не дастИ к укорять согражданам за праздность…И что еще? И ненависть толпыОни своим искусством не насытят.Ведь если ты невеж чему-нибудь,Хоть мудрому, но новому, обучишь,Готовься между них не мудрецомПрослыть, а тунеядцем. Пусть молвоюТы умников, которых город чтит,Поставлен хоть на палец выше будешь —Ты человек опасный. Эту участьЯ тоже испытала. ЧересчурУмна Медея — этим ненавистнаОна одним, другие же, как ты,Опасною ее считают дерзость.Подумаешь: покинутой женеПугать царей?! Да и за что бы дажеТебе я зла хотела? Выдал дочьТы за кого желал: я ненавижу,Но не тебя, а мужа. РассуждалТы здраво, дочь сосватав, и твоейУдаче, не завидую. ЖенитесьИ наслаждайтесь жизнью, лишь меняОставьте жить по-прежнему в Коринфе!Молчанием я свой позор покрою.

Креонт