Античная драма - Эсхил

Креонт

Старик, вы все стреляете в меня,Как в цель стрелки; и в прорицаньях дажеЯ вами не забыт; своей родней жеДавно и оценен я и распродан.Торгуйте, наживайтесь, коль хотите,Электром сардским[108] иль индийским златом, —Его в могилу вам не положить.Нет, если б даже Зевсовы орлы:Ему тащили эту падаль в пищу,Я и тогда, той скверны не боясь,Не допустил бы похорон: я знаю —Не человеку бога осквернить.Но и мудрейшие, старик Тиресий,Позорно гибнут, если злые мыслиДля выгоды словами украшают.

Тиресий

Увы!Да разве мыслит кто иль полагает…

Креонт

Что ж? Истину ходячую расскажешь?

Тиресий

Насколько разум выше всех богатств…

Креонт

Настолько ж нам безумье — враг великий!

Тиресий

А ты уже недугом этим тронут.

Креонт

Гадателю я дерзко не отвечу!

Тиресий

Дерзишь, пророчество считая ложью!

Креонт

Пророки все всегда любили деньги.

Тиресий

Тираны ж все корыстны, как известно,

Креонт

Ты, видно, позабыл, что я правитель?

Тиресий

Нет, но через меня спасал ты Фивы.

Креонт

Хоть прорицатель ты, а любишь зло.

Тиресий

Ты страшную открыть принудишь тайну!

Креонт

Скажи ее! Но только не для денег!

Тиресий

Нет, не скажу: ведь это про тебя.

Креонт

Знай, ты моих решений не изменишь.

Тиресий

Тогда узнай и помни, что немногоРистаний кони Солнца[109] совершат,Как ты дитя, рожденное тобоюОт чресл твоих, отдашь, — за трупы труп;Затем что ты безжалостно загналЖивую душу в темную гробницу;А сам берешь, отнявши у Подземных,Прах обесчещенный, не погребенный;На это права нет ни у тебя,Ни у богов, и их противно воле.За это ждут тебя богини мщенья,Эринии Аида и богов,Чтоб и тебя постигли те же беды.Подкупленный ли говорю с тобою,Смотри уж сам: раздастся скоро, скороВопль женщин и мужей в дому твоем.Гнев на тебя вздымают города,По чьим сынам обряды совершалиПсы, звери, птицы; их нечистой пищейВсе в граде алтари осквернены.Такие стрелы я в тебя, как лучник,Направил в гневе, вызванном тобой.И стрелы верны, не уйдешь от них.Домой пойдем, мой мальчик. Пусть на тех,Кто помоложе, гнев он вымещает.Пусть учится он сдерживать языкИ более ума иметь, чем ныне.

Хор

Царь, он ушел с пророчеством ужасным.С тех пор как волосы главы моейИз черных стали белыми, я знаю —Пророком ложным никогда он не был.

Креонт

Я также это знаю и смущен.Мне тяжко уступать, но тяжки беды,Которые стрясутся над упрямым.

Хор

Тебе совет, сын Менекея, нужен.

Креонт

Что ж должно делать? Я приму совет.

Хор

Ступай, веди невесту из пещеры;И оскверненный прах похорони.

Креонт

По-твоему, я должен уступить?

Хор

Да, царь, и поскорей: ведь боги быстроНапастью дни безумцев пресекают.

Креонт

Увы, мне тяжко, но свое решеньеЯ отменю: с судьбой нельзя сражаться.

Хор

Иди же, делай и не жди других.

Креонт

Не медля я пойду. Сюда, эй, слуги!Все поскорей с собой кирки берите.Бегите к месту, что отсюда видно.А я, раз это решено, пойдуТу выпустить, которую связал я.Я понял: надо жить, до смерти чтяОт века установленный закон.

(Уходит.)

СТАСИМ ПЯТЫЙ (ГИПОРХЕМА)

Хор

Многоименный, слава девы кадмейской,[110]Зевса, гремящего грозно, сын!Стражем стоящий Италии славной,В гостеприимных долинах царящийЭлевсинской Деметры, о Вакх!Ты, проживающий в Фивах,Матери-граде вакханок,Около струй Исмена,Там, где был сев посеян Злого Дракона!

Там тебя видят, там, где факелов пламяСветит с вершин двуглавой горы.Где корикийские нимфы[111] пляскойСлужат тебе — твои вакханки,Там, где струится Кастальский ключ![112]Ты приходишь со склоновНисы, плющом увитых[113]И вином изобильных;Ты, богами прославлен,К Фивам приходишь!

Чтишь ты их выше всех городов,Как сраженная молнией мать![114]И теперь, когда тяжкий недугПоражает весь город наш,О, направь свой целительный шагК нам с Парнаса, над пенным морем!

О водитель огненных звезд!Господин ночных голосов!Сын возлюбленный Зевса, — царь,Нам со свитой Фиад[115] предстань,Что всю долгую ночь тебя,Благ подателя, славят Иакха![116]

Входит Вестник.

Вестник

Жильцы домов Амфиона[117] и Кадма!Нет в жизни, до конца ее, поры,Какую я хвалил иль порицал бы.Возносит счастье и свергает счастьеСчастливых, а равно и несчастливых,И рока не откроет нам никто.Креонт казался всем благословенным;И землю Кадма спас он от врагов,И, властелином полным став над нею,Царил, детьми обильно окружен.И все пропало. Если радость в жизниКто потерял — тот для меня не жив:Его живым я называю трупом.Копи себе богатства, если хочешь,Живи, как царь; но если счастья нет —То не отдам я даже тени дымаЗа это все, со счастием сравнив.

Хор

Какую скорбь царю несешь ты снова?

Вестник

Смерть. И живые в смерти виноваты.

Хор

Но кто убийца, кто, скажи, убит?

Вестник

Пал Гемон, и не от руки чужой.

Хор

Рукой отца убит он иль своей?

Вестник

Своею, в гневе на отца за деву.

Хор

Как верны, о пророк, твои вещанья!

Вестник

Так шло; надо вам о том размыслить.

Хор

Вот из дворца выходит Эвридика,Несчастная жена Креонта; знаетПро сына весть или случайно вышла?

Эвридика

О граждане! Когда во храм богиниПаллады направляюсь я молиться,Какую слышу между вами речь?Засов дверной я отпирала; вестьО бедствии до слуха моегоДошла, — и на руки моих служанокУпала я без чувств, поражена.Но повторите мне известья эти:Хочу я слышать, о несчастье знать.

Вестник

О госпожа, скажу я все, что видел,Ни слова правды я не утаю.Зачем тебя мне утешать словами?Чтоб стать лжецом? Нет, правды путь верней.Провел, я мужа твоего на крайДолины, где безжалостно был брошенТруп Полиника, весь истерзан псами.Плутону помолясь и придорожнойБогине[118], чтоб они свой гнев смирили,Омыли мы священным омовеньемОстанки и сожгли на ветвях свежих.Насыпав из земли родимой холм,Пошли мы к брачному покою девы,Где ложе из камней, — к жилищу смерти.И вот один из нас услышал громкийСтон, несшийся из терема невесты,И прибежал сказать царю Креонту.Тот ближе подошел и горьких жалобУслышал вопль и, застонав от муки,Воскликнул так: «О злополучный я!Я сам беду накликал! Нет сомненья,Иду я верной гибели тропой!Я слышу сына милого. БегитеСкорее, слуги, вверх и, став у склепа,Взгляните через брешь, где камень снят,В глубь подземелья — Гемона ли голосЯ слышу — иль обманут я богами».Как повелел нам в ужасе владыка,Мы глянули — и в склепе, в глубине,Повесившейся деву увидалиНа туго перекрученном холсте;А рядом он, ее обнявши труп,Лил слезы о погибели невесты,Отца деяньях и любви несчастной.Отец, его увидя, с диким стоном:Сбегает вниз и так зовет, вопя:«Несчастный, что ты сделал? Что замыслил?Какой бедой твой разум помутился?О, выйди, сын! Прошу, молю тебя!»Но юноша тогда, взглянувши дико,Ни слова не сказал, извлек свой мечДвуострый. В ужасе бежит отец —И промахнулся он. Тогда, во гневеСам на себя, всем телом он на меч:Налег — и в бок всадил до половины.Еще в сознанье, деву обнял онИ, задыхаясь, ток последний кровиНа бледные ланиты пролил ей.И труп лежит на трупе, тайны бракаУзнав не здесь — в Аидовом дому, —Показывая людям, что безумьеЕсть худшее из зол для человека.

Эвридика уходит.