Звездный огонь - Владимир Серебряков

Одно могу сказать точно: этот батюшка не из всепрощенцев будет. Теперь меня не удивляла покорность, с которой изготовившиеся наброситься и мутузить храмовники попятились, когда священник взмахнул рукой. Это у него не от чревоугодия такое брюхо на тоненьких, зуб даю, ножках. И опухлые, бледные щеки под клочковатой темной порослью. Признаки скверного питания: дефицит незаменимых аминокислот и прочие прелести. Аскет, чтоб ему провалиться. Пустынник. У меня уже начали складываться версии. Такой беспременно раздразнит посольских — одним своим существованием. А почувствовав давление из Москвы — попытается ему противостоять чем бог пошлет. Остальное — лишь вопрос времени. Меня-то флик похабный покоробил! Погодите, батюшка, вы еще мальчиками в притворе поторгуете ради благого дела… если переживете нашу встречу.

— Пошто явился, чадо, в храм божий аки тать в нощи? — осведомился священник хорошо поставленным баритоном.

Вместо ответа я бросил ему под ноги марку — та с сухим паучьим стуком запрыгала по старинному кафелю. Потом еще одну.

— Где этот человек?

Мой вопрос застал попа врасплох — я читал это по его лицу так же ясно, как мог прочесть не видимое никому, кроме меня, меню секретарских программ на вживленном экране. А он меня не прочтет никогда, потому что церковь-в-изгнании (читай: не примятые тяжелым седалищем Российской империи православные приходы) запрещает своим духовным отцам аугментацию, и серьезных наращений у этого святоши быть не может.

— Недолжно, — проговорил он раздумчиво, — допрашивать лицо духовное ночным татям…

— Повторяетесь, — равнодушно бросил я. — Где этот человек?

Священник наставил на меня распятие: здоровенное, выполненное с нездоровым натурализмом, более присущим католичеству. На шипах тернового венца поблескивала густая жидкость — НДЛ?

— Изыди, — решительно, с угрозой пророкотал он,

— Бог троицу любит, — заметил я. — В последний раз — где автор этих сертификатов?

Грохнул выстрел. Я даже не шевельнулся, когда на меня посыпались щепки от разбитой иконы.

— Его здесь нет, — сухо отмолвил священник. — Теперь — изыди, нехристь.

Я поколебался, мучимый неистовым желанием пристрелить дурака на месте. Быть может, на его место поставят кого-нибудь посмышленей. Кто не станет сбивать банду из своей буйной паствы и убоится если не суда небесного, так хотя бы подрасходной статьи Кодекса внешних расследований Колониальной службы. Только память об отце Варфоломее удержала меня.

В распахнутых дверях маячили смутно видимые в темноте хари. Я выжал все, что возможно, из программ обработки изображения, каждое лицо отправляя на сравнение в фототеку отдела. Досье не было — против всеобщего мнения, на «черные сервера» Службы удается попасть не каждому жителю Ядра, что уж говорить о неличностях из трущоб. Но я искал не их.

— Алекс в расходе, — заключил я, дождавшись от секретаря подтверждения, что лицо моего информатора не мелькает за порогом.

Священник не ответил — словами, потому что лицо его было весьма красноречиво.

— По-хорошему прошу, чадо! — Он ткнул в мою сторону нервно-паралитическим крестом.

Мне пришло в голову, что я свалял большого дурака, устроив эту битву титанов под крышей. На улице я мог бы полагаться на данные со спутниковых камер. А купола церкви экранировали даже радар.

— Хватит, — жестко промолвил я. Переключил программу куртки: ткань приобрела матово-черный цвет, вздыбившись на плечах острыми шипами. Всегда любил спецэффекты. — Жажда мученичества — гордыня, батюшка. Служба не любит гордых. Отдайте мне этого человека.

— Не могу, — с натугой выцедил священник.

Видно было, что упоминание Колониальной службы потрясло его. Ждал, что по душу его подопечных явятся империалисты? С какой стати? Успел насолить им до такой степени? Тогда, пожалуй, мне стоит уносить ноги, если не хочу оказаться под перекрестным огнем.

— Сами убили или помог кто? — поинтересовался я небрежно.

Если мастер мертв, дело рассыпается. А я вместо похвалы получу очередную взбучку от начальства. Что за невезение! Неужели эти провинциалы не могли подождать пару часов, покуда я сам пришлепну доморощенного вундеркинда, взявшегося подделывать сертификаты генетического сканирования?

Никогда не мог понять, каким образом могут в одном человеке уживаться несомненный интеллект и беспросветная глупость. Хакер-одиночка, способный взломать защиту на файлах медицинского отдела, мог бы сообразить, чем кончаются подобные фокусы — а происходит это всегда одинаково, потому что не было еще случая, чтобы рано или поздно за обнаглевшими мастерами не пришли. Хорошо, если придут групари, давно подмявшие под себя этот бизнес, промышляющие в анклавах Ядра с негласного соизволения голубцов, — те могут еще принять дурака под крыло. Но если подозрительно чистенькие сертификаты, словно плесень, начинают прорастать в гетто, чьи жители не способны заплатить даже за сканирование, не говоря уже о легальной подделке, — это привлекает внимание Колониальной службы, от которого вменяемые люди бегут, словно от кровяной чумы.

— Это сделали наши братья, — пробормотал поп через силу, будто преодолевая блокировку.

Я не стал спрашивать — зачем. Все равно не ответит.

Неугомонный перуанец Педро Уайлякауа, с которым мы выясняли, чьими стараниями колумбийские крестьяне срывают поставки кокаина на мировой рынок, уверял меня, что в языке кечуа существует целый набор суффиксов, отражающих смысл произведенного действия — совершено оно ради выгоды говорящего, или чьей-то еще, или так, нечаянно вышло. Удобный, должно быть, язык.

— Тело, — скомандовал я.

Зашипела горящая шашка, предупреждая, что вот-вот погаснет. Пришлось потратить вторую.

Священник постоял неподвижно пару мгновений, глядя, как занимается белым пламенем стерженек термита, потом, не оборачиваясь, махнул рукой тем, кто теперь уже боязливо теснился на паперти.

— Слышали? — пророкотал он.

На краю поля зрения примостились циферки, отсчитывая безвозвратно утекающие минуты. Я стоял неподвижно, сжимая «пургу» в немеющих пальцах, позволив вживленным в тело интелтронам подавить естественные сокращения мышц. На людей непривычных рептильное спокойствие наращенных агентов действует угнетающе. На меня, правду сказать, тоже. И очень затекают ноги, потому что из проклятой программы выпали ссылки на резервные насосики в бедренных артериях. Надо обновить софтвер, как только время будет.

Толпа в дверях расступилась, пропуская двоих с каталкой. Под непрозрачной пленкой угадывались очертания покореженного тела.