Королева Шотландии в плену - Джин Плейди

— У нее прекрасное здоровье, ваше величество.

— И она, зная, что вы собираетесь навестить вашего дядю, а следовательно, поедете туда, где остановилась я, она не передала вам для меня никаких поручений?

— Никаких, ваше величество.

Мария пала духом, но только на мгновение; ей было интересно принимать посетителя, к тому же такого очаровательного молодого человека, который не мог скрыть свое восхищение ею, и это было очень приятно.

— Ее величество королева Елизавета сейчас недовольна шотландцами, — сказала она — До меня дошли жалобы, что на границе было несколько рейдов на английскую территорию. Я сожалею об этом, но она должна понимать, что в настоящий момент я нахожусь в таком положении, когда не могу управлять моими подданными.

— Ее величество знает об этом, я уверен, — ответил Джордж.

— Не будете ли вы так любезны передать послание от меня королеве?

— Я мог бы отвезти ваше послание моему отцу, который проследит, чтобы оно попало к ней.

— Тогда скажите ему, что если на границе возникнет какой-нибудь беспорядок, вызванный моими сторонниками, то я могу наказать их. Если мне пришлют их имена, мои друзья проследят, чтобы они были наказаны по справедливости, так как они вредят моему делу. Но если они принадлежат моим врагам, в чем я почти уверена, то не в моей власти предотвратить их безобразное поведение. — Затем она продолжила доверительным тоном: — Вы, вероятно, слышали разговоры обо мне.

— Да, ваше величество.

— И клянусь, обо мне говорят много плохого.

Джордж слегка покраснел, а потом порывисто заявил:

— Я никогда больше не поверю ничему, что будут говорить против вашего величества.

Она печально улыбнулась. Он многое сказал ей таким ответом; она догадалась, что слухи относительно убийства Дарнли и ее поспешного замужества с Ботуэллом распространялись и что скандал, касающийся ее, не имел границ.

— Ах, — вздохнула она, — как жаль, что распространяются дьявольские рассказы, касающиеся одинокой женщины, которая не может защитить себя.

— Я стану заверять всех, кого встречу, в вашей невиновности, — сказал он ей.

— Которая не была вам доказана, — напомнила она ему.

— Но это так, ваше величество. Как только я предстал перед вами, я понял, что эти рассказы лживы. Я знаю, что ваше поведение может быть только хорошим и благородным.

В этом прозвучало восхищение, подобное тому, которое она слышала раньше в голосе Джорджа Дугласа. Джордж Карей мог бы стать ее близким другом — даже таким, каким был тот другой Джордж.

Она рассказала ему о своих переживаниях с момента прибытия в Англию.

— Сейчас уже август, а я приехала на юг в мае. Я думала поехать прямо ко двору в Гемптон, чтобы встретиться с королевой и изложить ей мое дело. Но я до сих пор остаюсь здесь — гостья королевы Англии, а на самом деле ее узница.

— Если бы я мог хоть что-нибудь сделать… — страстно начал Джордж.

— Вы могли бы поговорить с вашим отцом, который, как я уверена, имеет некоторое влияние на королеву Англии.

— Я обязательно сделаю это. И если я могу еще чем-либо услужить вашему величеству…

Когда сэр Френсис Ноллис попросил разрешения войти в апартаменты королевы и нашел своего племянника все еще в ее обществе, он был очень доволен.

Он понял, что с его стороны это был прекрасный замысел — пригласить молодого человека в замок Болтон.

Поздней осенью слухи о возможном обращении Марии в протестантскую веру донеслись до Морэя, и он запаниковал. Ничто не могло вызвать у него большего беспокойства.

Королева-протестантка! Если это на самом деле так, то вскоре народ может потребовать ее возвращения. Единственная причина, по которой многие вступили в его ряды, заключалась именно в том, что он был одной с ними религиозной веры, а королева — нет.

Морэй никогда не медлил, если нужно было действовать. Самое большое, о чем он мог просить Елизавету, это чтобы Мария оставалась в Англии пленницей. А в Шотландии он немедленно предпринял контрмеры. Результатом увлечения Марии протестантизмом явилась злобная атака Морэя на ее сторонников. Войска регента захватили их земли и владения, с тем чтобы те, кто мог прийти на помощь Марии, еще очень долго не были в состоянии сделать это.

Весь сентябрь Мария ждала известия, когда же состоится конференция, на которой будет решена ее судьба.

Она знала, что некоторые ее друзья порицали тот факт, что она позволила событиям зайти столь далеко в этом направлении. Даже Сетон была уверена, что королева Шотландии никогда не должна была ставить себя в такое положение, чтобы ее дело слушалось в суде, учрежденном королевой Англии и ее министрами.

«Насколько права была Сетон!» — думала Мария. Но что она могла поделать? Когда она бежала в Англию, она вверила себя во власть Елизаветы.

Однажды леди Скроуп пришла к ней с известием, что Елизавета определила состав комиссии. Одним из ее членов был назначен граф Суссекский, другим — сэр Ральф Садлер.

Мария пришла в ужас, услышав о назначении последнего. Садлер, один из агентов Сесила, давно участвовал в переговорах с Морэем. Сесил же был намерен, как она знала, держать ее в Англии, чтобы Морэй оставался регентом.

Почему же тогда леди Скроуп, которая всегда проявляла себя как ее друг, выглядит такой довольной?

— Есть еще один человек, назначенный вместе с этими людьми, — Объяснила Маргарет Скроуп. — Вполне естественно, что так и должно быть. Ведь он — первый пэр Англии.

Улыбка осветила лицо Марии.

— Вы хотите сказать?..

Маргарет кивнула:

— Его светлость, герцог Норфолкский также среди членов комиссии Елизаветы, и вы, ваше величество, можете быть уверены, что в вашем деле он приложит все усилия, на какие только способен.

Мария с облегчением обняла свою подругу. Маргарет улыбалась, весьма довольная. Она была уверена, что брак между ними не будет неприятным для Марии.

Теперь, когда Мария услышала, что члены комиссии Елизаветы выбраны, она решила, кто будет выступать с ее стороны: первым будет лорд Геррис, затем Ливингстоун и Бойд; им будут помогать сэр Джон Гордон, лорд Лочинварский, сэр Джеймс Кокбурн Скерлингский и Гэвин Гамильтон, аббат Килвинингский.

Был еще один человек, с которым ей хотелось бы посоветоваться, — епископ Росский, Джон Лесли, — и она, не теряя времени, послала к нему в Лондон курьера, прося его как можно скорее приехать к ней. Лесли прибыл в замок Болтон в первой половине сентября, и, поговорив с ним, Мария поняла, как мрачно он относился к ее делу. Он пытался получить у Елизаветы разрешение для приезда в Англию герцога Шателгерольда, чтобы он мог присутствовать на допросе; Елизавета постоянно рассыпалась в извинениях, но разрешения не давала.

Лесли печально покачал головой.

— Она опасается, что появление одного из представителей королевской крови на этом слушании может поколебать мнение комиссии в вашу пользу.

— Значит, вы уверены, — сказала Мария, — что королева Англии желает, чтобы я оказалась виновной?

Лесли уклончиво пожал плечами, продолжая смотреть с мрачным видом, и Мария страстно продолжила:

— Но ведь это слушание дела проводится для того, чтобы непослушные лорды ответили перед членами комиссии за то, что плохо поступили со мной. Когда они признаются в своих проступках, как между нами согласовано, они должны быть прощены, мы все должны помириться, и я буду восстановлена на троне.

Но Лесли, человек с большим опытом, чем у Герриса, не мог быть так легко обманут Елизаветой; и он не считал, что необходимо скрывать правду ради спокойствия королевы.

— Боюсь, что было роковой ошибкой позволить англичанам вмешиваться в это дело, — сказал он. — Такое примирение, на которое мы все страстно надеемся, должно было стать вопросом между вами и шотландцами, и оно должно было быть достигнуто без вмешательства англичан. Боюсь, что у вашего величества много врагов, и они сделают все, что в их силах, чтобы оклеветать вас.

— Да, я боюсь, что вы правы. Но меня несколько успокоило, когда я услышала от леди Скроуп, что ее брат, герцог Норфолкский, был назначен одним из членов комиссии. Я знаю, что он — мой друг. Я через леди Скроуп получала от него дружеские послания. Поскольку вы и мои друзья будете представлять мои интересы и хороший друг будет во главе английских членов комиссии, я не понимаю, как вердикт может оказаться не в мою пользу.

— Садлер приложит все усилия, выступая против вас, в защиту Морэя.

— Но при этом он должен будет прислушаться к доводам благородного герцога, — благодушно возразила Мария.

Лесли был менее уверен. Он сомневался в том, что герцог Норфолкский сможет противостоять сэру Ральфу Садлеру, человеку, способному и хитрому.

Конференция открылась в Йорке в начале октября. Представители Марии выступили с обвинениями в адрес тех ее подданных, которые организовали заговор против нее и заключили ее в тюрьму замка на острове Лохлевен. Они обвинили Морэя в захвате регентства и в управлении от имени младенца — сына Марии, а также в незаконном присвоении всего, что принадлежало ей, а именно: ее драгоценностей, а также арсеналов Шотландии. Мария желала, чтобы эти мятежные подданные признали свои ошибки и восстановили ее на троне.