Астронавты в лохмотьях - Боб Шоу

Лейна, как никогда, захватило ощущение неразрывности веков.

Базовый тезис колкорронской религии гласил, что Мир и Верхний Мир существуют вечно и почти не меняются со временем, служа двумя полюсами непрерывного изменения человеческой души. Четыре века назад церковь воевала с Битианской ересью, гласившей, что в награду за добродетельную жизнь на одной планете личность после реинкарнации на другой получит более высокое положение. Основное недовольство церкви вызывала идея прогресса, то есть изменения, которая противоречила утверждению, что нынешний порядок существует вечно и неизменно. Оказывается, Лейн с легкостью верил, что вселенная всегда была такой, как сейчас, но даже на малом отрезке человеческой истории появились признаки перемен, и вот прошлое преподносит наглядные доказательства!

Он не знал, как оценить возраст пещерной живописи, но интуитивно чувствовал – тысячелетия, а не столетия. Рисунки доказывали, что когда-то люди жили в других условиях, чем сейчас, думали иначе и делили планету с животными, которых больше нет. Лейн ощутил внезапный прилив возбуждения и подумал, что здесь, в этих рисунках, и заключается тот единственный материал, над которым можно работать всю жизнь. Он мог бы дополнить и расширить свои познания о мире, изучая прошлое, – образ жизни гораздо более естественный для ученого и более достойный, чем бегство на другую планету.

А может, еще не поздно? – эта мысль, хотя и не вполне серьезная, будто усилила холод пещеры. Ученый вздрогнул и втянул голову в плечи. Как уже не раз в последнее время Лейн попытался проанализировать, так уж ли он обязан лететь на Верхний Мир.

Логичное ли это действие – хладнокровный продуманный поступок ученого, или он следует долгу перед Джесаллой и детьми, которых она твердо решила завести, долгу подарить им другое будущее? Пока он не начал анализировать собственные мотивы, все казалось предельно ясным – либо лететь на Верхний Мир в объятия будущего, либо остаться на Мире и умереть вместе с прошлым.

Но большинству людей решать не приходилось. Они поступят вполне по-человечески – откажутся, пока живы безропотно подчиняться или просто отвергнут саму мысль что над человечеством одержала верх слепая и безмозглая птерта.

Собственно, перелет и не мог состояться без тех, кто оставался, чтобы обеспечить подъем небесных кораблей, охранять базу и поддерживать порядок после того, как отбудут король со свитой, – поддувателей, персонала птертовых наблюдательных постов, военных.

Лейн знал, что жизнь на Мире не прекратится за одну ночь, возможно, пройдут годы и даже десятилетия, в течение которых население будет постепенно сокращаться, и, возможно, этот процесс приведет к тому, что сформируется стойкое неуязвимое малочисленное ядро, которое останется жить под землей в условиях невообразимых лишений. Лейн не желал участвовать в таком сценарии, но все-таки он понимал, что, если бы захотел, мог бы найти в его рамках свою нишу. Главное, он прожил бы свой век на родной планете, где его существование имело бы смысл.

Но как же Джесалла? Она слишком верная жена и ни за что не полетит без него. Хотя с каждым днем они все больше отдалялись друг от друга, Джесалла строго соблюдала обеты, которые дала при бракосочетании. Лейн даже думал, что она до сих пор не призналась себе в том… Взгляд его быстро пробежал по древней панораме и остановился на изображении играющего ребенка. Мальчик сосредоточенно смотрел на игрушку, по-видимому, куклу, которую держал в одной руке. Другую руку он протянул в сторону, словно поглаживая домашнего любимца, но прямо у него под ладонью находился гладкий круг. Круг был бесцветный, он мог изображать большой мяч, воздушный шар или даже Верхний Мир – но Лейну почему-то показалось, что это птерта…

Он поднял фонарь и подошел ближе. При более ярком освещении Лейн убедился, что круг бесцветен, в то время как другие объекты древние художники скрупулезно и тонко раскрасили. Отсюда следовало, что он ошибся, тем более раз дитя было спокойно и не боялось твари, которая всегда воспринималась как нечто ужасное.

Кто-то вошел в пещеру и прервал размышления Лейна. Он нахмурился, в раздражении поднял фонарь и тут же непроизвольно отступил на шаг, увидев Леддравора. Принц проскреб мечом по стене в узком проходе, прошел в основной зал и с улыбкой скользнул взглядом по рисункам.

– Добрый вечерний день, принц, – сказал Лейн, досадуя на непроизвольную дрожь в голосе. За время работы для ЭЭНК он много раз встречался с Леддравором и научился сохранять присутствие духа. Но там, в шумной атмосфере кабинетов, всегда находились и другие, а здесь, в пещере, Леддравор казался огромным, страшным, нечеловечески могучим и настолько чуждым Лейну, что вполне мог сойти с какой-нибудь сцены на этой тысячелетней стене.

Перед тем как заговорить, Леддравор бегло осмотрел всю экспозицию.

– Мне сказали, Маракайн, что здесь есть что-то примечательное. Меня что, ввели в заблуждение?

– Я так не думаю, принц. – Лейн попытался овладеть своим голосом.

– Не думаешь? Тогда ответь, что именно твой утонченный ум способен оценить, а мой нет?

Лейн напряженно искал ответ, который бы сгладил неловкость и не задел принца.

– У меня не было времени изучить рисунки, принц, но меня заинтересовало то, что они, очевидно, очень старые.

– Насколько старые?

– Возможно, три-четыре тысячи лет. Леддравор удивленно фыркнул.

– Чушь! Ты что, хочешь сказать, что эти каракули намного старше самого Ро-Атабри?

– Это всего лишь мое мнение, принц.

– Ты ошибаешься. Краски слишком свежи. Эта пещера – подземное убежище. Во время одной из гражданских войн здесь прятались какие-нибудь инсургенты и… – Сделав паузу, Леддравор присмотрелся к рисунку, на котором двое мужчин изогнулись в сексуальной позиции. – И видишь, как они тут коротали время? Именно это тебя заинтриговало, Маракайн?

– Нет, принц.

– Ты когда-нибудь выходишь из себя?

– Стараюсь этого не делать, принц.

Леддравор снова фыркнул, глухо протопал по пещере и вернулся к Лейну.

– Хорошо. Не трясись, Маракайн, я не собираюсь трогать тебя. Может быть, тебе интересно узнать, что я пришел сюда по просьбе отца. Он пронюхал об этой паучьей норе и хочет, чтобы рисунки тщательно скопировали. Сколько времени на это уйдет?

Лейн оглядел стены.

– Четверо хороших рисовальщиков управятся за день, принц.

– Организуй это. – Леддравор уставился на Лейна с непроницаемым видом. – С какой стати кому-то надо знать, как выглядит эта чертова дыра? Отец стар и немощен, ему предстоит вынести полет на Верхний Мир, большую часть населения уничтожила чума, а оставшиеся готовы взбунтоваться. Даже в армии некоторые подразделения становятся неуправляемыми – они голодают, и до них наконец дошло, что скоро я улечу и некому будет о них позаботиться. А мой отец озабочен лишь тем, чтобы своими глазами увидеть эти несчастные каракули! Почему, Маракайн, ну почему?

Лейн растерялся.

– Наверно, у короля Прада есть задатки ученого, принц.

– Хочешь сказать, он похож на тебя?

– Я не имел намерения возносить себя до…

– Не важно. Могу ли я считать, что ты ответил на мой вопрос? Он хочет знать всякую всячину просто потому, что хочет знать?

– Это и означает «быть ученым», принц.

– Но… – Леддравор оборвал себя на полуслове, услышав лязг амуниции у входа в пещеру. Появился сержант из охраны Лейна. Он отдал честь Леддравору и, несмотря на возбуждение, подождал, пока ему позволят говорить.

– Выкладывай, – предложил Леддравор.

– На западе поднимается ветер, принц. Мы опасаемся птерты.

Леддравор жестом отослал сержанта.

– Хорошо, мы скоро уйдем.

– Ветер быстро усиливается, принц, – осмелился повторить сержант. Он, очевидно, очень не хотел задерживаться.

– И такой хитрый старый вояка, как ты, не видит смысла в излишнем риске. – Леддравор шутливо потряс сержанта за плечо с интимностью, которой не даровал бы самому величественному аристократу. – Ладно, забирай и уводи своих людей, сержант.

Глаза сержанта блеснули восхищением и благодарностью, он поспешно вышел. Леддравор посмотрел ему вслед, потом обернулся к Лейну:

– Ты объяснял страсть к бесполезному знанию. Продолжай.

– Я… – Лейн пытался собраться с мыслями. – В моей профессии любое знание считается полезным.

– Почему?

– Это часть целого… единой конструкции… и когда постройка завершится, человек станет совершенен и сможет властвовать над своей судьбой.

– Мило! – Недовольный взгляд Леддравора остановился на участке стены рядом с Лейном. – Ты действительно веришь, что будущее нашего рода зависит от нарисованного мальчишки, играющего с мячом?

– Я этого не говорил, принц.

– «Я этого не говорил, принц», – передразнил Леддравор. – Ты вообще ничего не говорил, ученый.

– Сожалею, что вы ничего не услышали, принц, – тихо произнес Лейн.