Закрой глаза (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

Но для начала им все-таки неплохо было бы открыться без эксцессов. На кухню Женя пока практически не вмешивается, там вовсю царствует Лукас, которому (к огромному Жениному облегчению) практически без труда удалось найти общий язык со всеми и бразды правления поварами он вверил ему не колеблясь. Единственное, что осталось — окончательно утвердить меню для открытия, чтобы уже сегодня созвониться с поставщиками продуктов, если вдруг появятся какие-то изменения.

Через час у Евгения намечен последний тренинг с официантами. Именно они в первую очередь лицо их ресторана, и их ждут наставительные инструкции по поводу обслуживания, а еще детальный разбор меню для его досконального знания. Чтобы те без труда могли дать рекомендации посетителям относительно выбора блюд и соответствующих напитков, они должны иметь полное представление о компонентах этих самых блюд и их вкусовых качествах тоже.

Сегодня должны подвезти готовую униформу для каждого из них — белая рубашка с широким воротником и рукавами, черные брюки, жилет без пуговиц, ярко-красный кушак для официантов и практически то же самое для официанток, только вместо рубашек блузы с рукавом в три четверти. После обеда ждет встреча с ведущим праздничной программы — открытия и обсуждение последних деталей, чтобы не возникло никаких неприятных сюрпризов.

Вечером же, после работы он пообещал заехать домой к родителям, правда, во сколько конкретно этот вечер для Жени наступит — неизвестно. Он захватывает пальто и направляется в свой кабинет. Впереди насыщенный рабочий день, каких теперь у него в изобилии, а мозг Евгения сейчас напоминает компьютер, который в режиме нон-стоп обрабатывает огромное количество информации, стараясь ничего не упустить из виду и не забыть ни одной детали. Розы. Да, нужно заказать две сотни роз. По греческой традиции всех гостей при входе будут осыпать их лепестками две девушки.

***

Поздним вечером, как раз на том моменте, когда гордый, раненый, но несломленный оковами и подземельем эльф королевских кровей пытается установить ментальную связь со своим братом близнецом, не зная, что по его же приказу тут и оказался, Макс выныривает на поверхность. Его отвлекают какие-то громкие звуки за дверями палаты, и он автоматически поворачивает голову, прислушиваясь. Ругань становится громче и за секунду до того, как он узнает один из голосов, дверь внезапно распахивается и на пороге появляется его отец. В каку. Пиздец…

— Сынок… — выпитое грозит превратиться в пьяные слезы, — кровиночка моя… Та отцепись ты! — Отталкивает вытягивающую его из палаты молоденькую медсестру. — Иди работу свою… работай… Дай с сыном поговорить…

— Мужчина, покиньте палату. Посещения находящихся в стационаре после восьми вечера, да еще и в нетрезвом состоянии запрещены! — Пытается она, но отец Макса выпихивает ее за дверь, захлопывая ее со словами:

— Нормальные у меня сто… стос…сотс, — махнув рукой, вновь разворачивается, пока Макс в шоке наблюдает за этим спектаклем. — Ты ж плоть и кровь моя…

Покачиваясь подходит и сжимает ладонями щеки в конец офонаревшего Макса, обдавая все его рецепторы тем, что вполне может составить конкуренцию нашатырю. Штырит так, что у Макса начинает разъедать глаза. Твою мать! Как он вообще выполз из квартиры в таком состоянии?

— Бать, пусти! — Слегка отшатывается Макс. — Что ты здесь вообще делаешь? Ночь на улице.

— …я ж как подумаю, так и сердце за тебя сжимается. Как же ты так… — Игнорируя вопрос Макса.

— Бать! Ты через полгорода в таком состоянии ехал?! — Чуть резко.

Тот на несколько секунд задумывается. Моргает пару раз.

— Нет… меня Сёма подвез… — Вспоминает, наконец. — От такой мужик! — Показывает большой палец вверх. — От такой! Душевный… очень.

Так, понятно. Раз «душевный», да еще и «очень», значит, напоил тоже он, а значит…

— Ты с ним пил, а потом ехал?!

— Так мы ж по чуть-чуть, за праздник. А потом говорю, отвези меня в больницу. — Отца чуть покачивает в сторону, и он опирается о здоровое плечо Макса. — Горе, говорю, у меня. Кровиночка моя там…

Максу вот только этого и не хватало для окончательного срыва. Он прекрасно обходился все это время без «проведований» отца. И еще столько же обошелся бы. Внутренняя пружина, на которую за чтением удавалось не реагировать, подозрительно вздрагивает.

— Чо за Сёма вообще?! Как ты домой добираться будешь? — Пытается достучаться к нему Максим, но такое впечатление, что тот понимает сейчас одно слово из пяти сказанных Максом. — Бать!

Тот слегка встряхивается, опознает обстановку вокруг и опять переводит взгляд на сына.

— А он меня ждет… внизу…

— Так, знаешь что, хватит позориться. Едь домой и проспись! — Не выдерживает, наконец, Макс. — И не нужно ко мне больше приходить. У меня все в порядке.

— Сынок, ты меня выгоняешь? — Растерянно отшатываясь и покачнувшись в другую сторону. — Родного отца стесняешься? — С горькой обидой качает головой. — Стыдно за батю, да? Дожил я… дождался на старости лет…

Макс прекрасно понимает, какое развитие может быть у этого диалога — никакое, такое же, как и состояние самого отца. Тот его все равно сейчас не услышит и будет продолжать нести полную ахинею, щедро подпитываемую спиртовыми парами. Ответить он не успевает, дверь в палату распахивается и на пороге появляется его лечащий врач вместе с той самой дежурной медсестрой, у которой не получилось вытолкать отца сразу.

— Мужчина, я прошу Вас покинуть отделение. — Серьезно произносит он и поворачивается к Максу. — Максим, объясните отцу, что будете рады его видеть в следующий раз.

Господи, какое позорище. Максиму хочется съежиться до микроскопических размеров и не видеть этого всего, и не слышать.

— Он уже уходит. — Произносит Макс и переводит взгляд на отца. — Бать, едь домой. У меня все нормально. — С нажимом произносит он.

— Отказался от бати, да? — Обвиняюще качает тот головой. — Вот так взял запросто… и отказался… — трет красные глаза. Слегка пошатываясь делает несколько шагов от кровати. Останавливается, пытаясь что-то найти в кармане смятых брюк, пока все присутствующие выжидательно наблюдают за ним. — Эх… — Вздыхает, забыв, что искал и опять поворачивается к Максу. — А полтинника не будет бате одолжить?

Наконец, врач не выдерживает первым, и мягко беря его под локоть, настойчиво выталкивает к выходу. Когда за ними всеми закрывается дверь, Макс откидывается на подушку. Внутри так гадостно, так противно, так… одиноко. Лучше бы он действительно разбился насмерть, Макс слишком устал от этого всего. Слишком. И что он будет делать, когда выпишется, даже представления не имеет. На работу выйти еще несколько месяцев не сможет. Единственное, что остается сидеть дома и контролировать отца, хотя и это уже безнадежно. Тот если даже и не пьет, через несколько дней начинает впадать в свои приступы, и тогда становится еще хуже и труднее.

Макс долго лежит, апатично уставившись в темноту окна и погрязнув в собственных мрачных мыслях, поэтому вздрагивает от неожиданного звука, когда вдруг понимает, что это телефон. Кто еще может знать этот номер догадаться не трудно. Макс берет его в руки. Новое сообщение.

«Как ты там сегодня? Не спишь еще?»

«Хреново я тут. Был отец. В говно»

Отсылает и через несколько секунд телефон оживает уже звонком. Макс все еще помнит свой сон, но желание получить дозу успокоительного в виде уверенного и невозмутимого голоса Жени, пересиливает все недавние глупые панические терзания, померкнувшие на фоне визита отца и настоящих проблем.

— Привет. — Вздыхает он, отвечая на звонок. — Ты уже освободился?

— Еще в ресторане, но да, на сегодня все. Макс… я все равно уже не успею подъехать. Что случилось?

Смесь облегчения и разочарования неожиданно вспыхивает внутри Максима, но он тут же заталкивает все поглубже в себя. Он не будет над этим задумываться. Это все гребаный сон вместе с гребаным посттравматическим синдромом. На самом деле все нормально. Все в порядке.