Лик Сатаны - Ирина Мельникова

— Сто лет его не видела, может, в ЖЭКе сейчас уже другой слесарь работает, — призналась Саша. — Но тот, которого знала, довольно высокий, сухощавый, широкоплечий. Угрюмый на вид, и взгляд исподлобья.

— Уж не он ли вчера к Пайсову приезжал? Я сначала подумал, что это Ордынцев, ну, тот самый, которого Лада Юрьевна вспоминала, один из этой компании. Но присмотрелся, нет, не подходит. По возрасту намного моложе, а вот на слесаря вполне тянет. — Никита взял телефон и вывел изображение на экран. — Глянь! Качество фиговое, далековато было, но вдруг узнаешь?

Саша глянула на экран и обреченно вздохнула:

— Точно слесарь! Фамилия у него Шитов, а вот имя? Вроде Борис! Да, тетка именно так его называла! Честно сказать, при мне он к деду не заходил, а вот на улице они частенько разговаривали. Кстати, Ордынцева я тоже знала, правда, у дедушки он лет пять как не показывался! Он то ли юристом был, то ли адвокатом. Точно не помню, но, кажется, уже тогда не практиковал!

— Ну того лучше! — усмехнулся Никита. — Личный адвокат, это круто! Небось и Коробкова отмазал в свое время!

— Это все твои домыслы! — рассердилась Саша. — Банда, личный адвокат… Пока ничего не доказано!

— Саша, успокойся! — Юля отвела взгляд от смартфона и посмотрела на Никиту. — И что ты конкретно об этом думаешь?

— То же, что и раньше! История мне нравится все меньше и меньше.

— А вдруг это совсем другая икона? И к Литвяку она никакого отношения не имеет? Ведь у Шмулевича был антикварный салон. К тому же он распродавал свой товар перед отъездом…

— Юлька, умеешь ты разрушать самые стройные версии, — ухмыльнулся Никита и посмотрел на часы. — Можно, конечно, к твоей бабушке наведаться и показать снимок иконы, но что-то мне подсказывает, выгонит она нас поганой метлой!

— Вряд ли она вспомнит, — пожала плечами Юля. — Столько лет прошло! Наверняка разок всего и видела, когда Литвяк умолял о любви: «Приди ко мне, о, пылкая Цирцея, обнимемся руками и ногами!»

Никита улыбнулся и с важным видом произнес:

— Кстати, забыл сказать самое главное. Знаете, когда в разговоре с Пайсовым я как бы невзначай упомянул о погибшем в пожаре Коробкове, он даже не отреагировал.

— Согласись, это вовсе за уши притянуто, — возразила Юля, глянула в опустевшую чашку и направилась к плите за новой порцией.

— За уши, ты права! — кивнул Никита. — Вот только коляска нашему инвалиду не особо нужна. Ходит Пайсов бодро, даже на палку не опирается, но старательно изображает из себя немощного старикана. Опять же Соколов туда примчался.

— Послушайте, — вмешалась Саша, — если все они, включая моего деда, и совершали какие-то преступления, сроки давно вышли. Есть же, ну, я не знаю, амнистия, или как это называется? Вы думаете, что дед участвовал в незаконном обороте золота? Но тогда где оно? Сколько его вообще было? И с чего вдруг эти люди так старательно заметают следы?

— Парируйте, граф! — рассмеялась Юля и выключила газ под туркой.

— Возможно, они не полиции боятся, — пожал плечами Никита. — Или не столько суда, сколько ограбления. Твоего деда выбросили из окна, Коробкова, возможно, тоже убили. Или же… Или дело идет о преступлениях, не имеющих срока давности.

— Каких? — запальчиво спросила Саша, а Юля, присевшая на свое место, тихо ответила:

— Например, военных. Вспомните Коробкова, ведь тот еще аферист. Получал ветеранскую пенсию, а после выяснилось, что он в военных действиях не участвовал, хотя по возрасту вроде подлежал призыву, но в самом конце войны. Только откуда нам знать, сколько ему на самом деле было лет?

— Мой дед вообще перед войной родился! И Соколов, и наверняка Пайсов. О каких тогда военных преступлениях может идти речь?

— Откуда я знаю? — поморщился Никита. — Но с чего вдруг старики переполошились?

— То есть все они из коза ностра местного розлива? Адепты тайного общества? И далее по списку? — уточнила Саша.

На лицах Юли и Никиты одновременно появилось странное выражение. Они переглянулись, Саша заметила, как засверкали их глаза.

— Что? — зло спросила она. — Что я не так сказала?

— Все так! — ответил Никита, затем суетливо затолкал телефон в карман и потребовал: — Знаете что, давайте все-таки проедем к единственному источнику информации по иконе Литвяка. Юлька, ты бы предупредила Ладу Юрьевну о нашем визите!

— Тогда она точно на порог не пустит, — улыбнулась Юля. — Лучше внезапно! Поехали, хотя и не верю я в разумность этой затеи.

В машине они молчали. Чтобы не попасть в пробки, Юля свернула на объездную дорогу и прибавила скорости. Напряжение, сгустившееся в салоне, было настолько плотным, что давило на плечи. Наконец Саша не выдержала и спросила:

— Скажите, о чем вы подумали, когда я сказала про стариков-разбойников? Неужели считаете, что во всем виноват только дедушка? А как же тогда Пайсов, Соколов? Им-то чего бояться?

Никита, сидевший впереди, оглянулся и посмотрел на Сашу и даже успокаивающе улыбнулся, но ей это не помогло, потому что Юля безжалостно произнесла:

— Скорее всего друзья твоего деда с ним и расправились, как это ни прискорбно сознавать! Вероятно, дело не в золоте, а в каких-то документах! Ты ж сама говорила, что пропали архив и часть фотографий?

Саша открыла рот, но сказать в ответ ничего не успела. Никита вдруг вылупил глаза и заорал. Позади что-то грохнуло, и в тот же момент заднее стекло автомобиля разлетелось вдребезги.

Машина вильнула в сторону, едва не врезавшись в бетонное ограждение. Юля взвизгнула — коротко, отчаянно — и до отказа вывернула руль. «Кайен» резко ушел влево, выскочил на встречную полосу и чуть не столкнулся лоб в лоб с грузовиком, но Юля в последний момент столь же резко отвернула вправо. Саша упала на сиденье, ударилась головой о дверцу и закричала от испуга и боли.

— Гони, гони, гони! — вопил Никита и нервно нажимал пальцем на кнопки смартфона. — Блин, у них ружье! Сашка, пригни голову! — крикнул он не своим голосом и — следом, уже в телефон: — Полиция! В нас стреляют! Стреляют! Да откуда я знаю кто?

Никита продолжал орать в трубку, и та, казалось, вот-вот треснет от его крика. Он сидел вполоборота на сиденье и, в отличие от девушек, видел, что темная иномарка с острым рылом повисла у них на хвосте как приклеенная. Иногда она пыталась обойти их слева, прижать к обочине, но Юля всякий раз умело уходила от столкновения, совершая жуткие маневры. Преследователям, видимо, это надоело. Из окна показался ствол охотничьего ружья, и один за другим хлопнули два выстрела. «Кайен» резко вильнул, и обе пули прошли мимо. Но следом ударил третий, и стрелок не промахнулся, попал, видно, в багажник, от чего салон наполнился жестяным грохотом, словно рядом упало пустое ведро.

Юля надавила на педаль газа. «Кайен» взревел и рванулся вперед. Преследователи отстали, но ненадолго.

— Гони! — надрывался Никита, выглядывая из-за спинки сиденья. — Твою мать!

Иномарка почти поравнялась с ними. В окне вновь замаячил ствол ружья, но Юля вывернула руль, чуть не влетела в торговца метлами, который опрометчиво выставил свой товар на обочине. Торговец зайцем метнулся в сторону, а «Кайен», визжа покрышками, пошел юзом и угодил задними колесами в канаву. Преследователи проскочили мимо, развернулись, и иномарка снова пошла в атаку. Ствол в окне мотался из стороны в сторону.

— Берегись! — взревел Никита.

Саша, обхватив голову руками, сжалась в комок на сиденье и молила бога лишь об одном — выйти из этой передряги живой! Битое стекло, мелкое и колючее, было повсюду: на сиденье, на одежде, в волосах. Острые иглы впились в кожу, но Саша не ощущала боли. Лицо Никиты было в крови от мелких порезов. Но он в запале тоже не замечал этого. Юля с перекошенным лицом и диким взглядом вцепилась в руль. Ветер свистел сквозь разбитые стекла. Волосы ее развевались, падали на лицо. Она их отбрасывала и грубо ругалась синими от страха губами. «Кайен» завывал от напряжения, пытаясь выбраться из канавы.

По-собачьи коротко гавкнул выстрел, и тут же глухой удар в крыло — попали! Юля пригнулась, но руль не бросила, не завизжала от страха. «Кайен» зарычал низко и грозно. Из-под задних колес взметнулись веером грязь и галька, и он снова вылетел на шоссе, задел крылом иномарку, от чего ту развернуло против движения, и помчался по трассе, словно вырвавшийся на волю необъезженный мустанг.

Шоссе было на удивление пустым. Водители редких встречных машин, заслышав стрельбу, мигом съезжали на обочину и хватались за телефоны, чтобы позвонить в полицию. Со стороны это походило на съемки дрянного боевика: вялый поток с одной стороны, и две иномарки, которые бросало из стороны в сторону, — с другой. Обе резко виляли, тормозили — словом, делали все, чтобы превратить движение на трассе в коллапс…