Хозяин Амура - Дмитрий Хван

— Юра, — улыбнулся Борис Иванович, — а неплохо же звучит — «Гусев, Левашов и сыновья, часы, хронометры и барометры»!

— У меня две дочери! — воскликнул довольный мастер. — Сыновей нет.

— И что же, ты упущение это думаешь исправлять? — Оторвавшись от бумаг, Радек поднял взгляд на слесаря.

— Шутишь? — не понял Левашов.

— Нет, — коротко ответил профессор и снова углубился в чтение. Мгновение спустя он хмыкнул и удивлённо посмотрел на начальника производства: — По ванадиевой стали цифры точные?

— Точные, Николай, будь спокоен, — тоном уверенного в себе человека отвечал Лисицын.

— Так я, пожалуй, пойду. — Левашов встал с кресла и уж повернулся было, чтобы направиться к выходу.

— Юрий Павлович, погоди! — Радек встал со своего места. — Ты лишнего не думай, шутковал я. Ты мне вот что скажи… Ты, случаем, швейными машинками вкупе с часами не увлекался? Никоненко ничем помочь не сможешь?

— Нет, — развёл руки слесарь. — Как-то не довелось. Но думаю, стоит глянуть, что к чему.

— Вот-вот! Ну, задерживать больше не буду. До скорого! — пожал ему руку профессор, проводив до двери.

До самого вечера Радек работал с бумагами, принимал начальников цехов, цеховых мастеров и специалистов, ведущих важные проекты или инженерные изыскания. Лисицын находился всё это время рядом с профессором, помогая ему во всём. Вечером же, после ужина, товарищи наконец покинули кабинет, отправившись в цеха, где не так давно начала работу вечерняя смена. Там же были и практиканты.

— Большую часть, думаю, пока на снаряжение патронов следует отправить, — на ходу проговорил Лисицын, имея в виду новичков. Посмотрев на Радека и дождавшись кивка, добавил: — Для наших машинок их нужно не менее пяти десятков тысяч на каждую иметь уже сейчас.

Этот разговор вёлся о ставшем совершенно необходимым для ангарцев пулемёте. В связи с уверенным выходом в северную Халху, а также из-за закручивающегося спиралью конфликта с империей Цин сей веский аргумент стал жизненно необходим в воинских подразделениях, пограничных укреплениях и городках Забайкалья и Маньчжурии. Ибо монгольские и маньчжурские степи, где гулял ветер да шелестели травы, для небольших отрядов сибирцев были покуда закрыты. Без надёжного прикрытия из укреплённого острога малочисленным ангарцам ходу не было, нарваться на засаду или небольшой отряд противника было проще простого. А потеря даже одного человека для сибирцев была совершенно неприемлема. Что уж говорить о более серьёзных столкновениях, где могли участвовать крупные конные отряды врага. Лишних жертв в них было не избежать.

Лишь водные пути были абсолютно безопасны и полностью контролировались ангарцами.

Как и в случае с массовым внедрением швейной машинки, пулемёт ждал своего часа. Если ранее десяток простейших машин челночного шитья вполне справлялись с работой, то сейчас требовалось значительно улучшить их работу, увеличить производительность и добавить функциональности. Над этим работал инженер Никоненко. С другой строчащей машиной — пулемётом — ситуация была несколько иная. Не сказать, что для него не было подходящих целей, однако общий уровень ведомого бойцами огня до сих пор позволял гарантированно уничтожать противника на расстоянии, не допуская с ним прямого контакта. Другое дело — столкнуться с войском, численность которого будет превышать десять тысяч воинов. А если это произойдёт в неудобной для боя местности? А если это будет подготовленная засада? А если это будут тысячи конных лучников, способных выпускать тучи стрел, падающих с неба смертельным дождём?

Теперь, когда технология производства боеприпасов была налажена гораздо лучше, а частью и вовсе автоматизирована, а все стадии работ стали унифицированы, можно было задуматься и о применении пулемёта. И не бояться огромного перерасхода патронов, коих машина выплёвывала до пяти сотен в минуту.

Последним стал литейный цех. В наполненном металлическим лязгом и шипением пара просторном помещении Радек провёл около часа, наблюдая за мастерами и подмастерьями, ловко, без лишних движений и суеты управляющимися со своей работой. Жарко…

— Выпуск! — Рабочие в спецодежде из суконки приготовились к приёму расплавленного металла.

Из жерла конвертера вырывается поток пламени, проходит совсем немного времени, и из повёрнутой реторты в ковш, удерживаемый цепями, выливается сверкающая сталь. А следующая партия металла будет готова только через полдня. Кипит работа…

— Пошли, Борис Иванович! — махнул рукою в сторону Радек. — Взмок я уже!

Лисицын кивает и, утирая лицо тряпицей, направляется к выходу.

— Я смотрю, Дениса Рослякова в мастера перевёл, — покачал головой профессор. — Молодой же…

— Молодой да ранний, — улыбнулся Борис. — К тому же, Николай, это моя епархия. За производство я отвечаю.

Раннее утро следующего дня Посольский отряд капитана Ильи Лаврика в сопровождении отряда бурятского тайши Цэрена и казацкой полусотни, отправленный из Селенгинска в пределы Джунгарского ханства ещё в апреле, до сих пор не давал о себе знать. Последний раз радист отряда выходил на связь в мае, когда сибирцы были в одном из западных кочевий алтан-хана, близ джунгарских границ. Связь была прескверной, что весьма озаботило селенгинского воеводу Петра Бекетова. С тех пор отряд на связь не выходил. Вплоть до сегодняшнего утра…

Радека разбудили под утро, только начинало светать. Неудовольствие профессора слишком ранним пробуждением мигом прошло, едва посыльный сержант, дожидавшийся его в зале, озвучил его причину. Пришло сообщение из Удинска — Лаврик вышел на связь!

— Вот текст сообщения! — Парень протянул два листа бумаги, исписанные убористым почерком, сбоку первого была приписка: «Верно, копия».

Николай Валентинович включил лампу под абажуром — тусклый свет растёкся по просторному помещению. Поблагодарив посыльного, профессор присел на край кресла, после чего придвинул листы к лампе и погрузился в чтение.

Как и ожидалось, посольство на земле джунгар было встречено довольно враждебно — небольшое войско одного из ойратских князей народа хошоутов Торубайху окружило полуторасотенный отряд Ильи Лаврика. Лишь ценой неимоверных дипломатических усилий тайши Цэрена столкновения между бурятами и ойратами удалось избежать. Лишь после того, как Лаврику с помощью Цэрена удалось убедить князя Торубайху в своих благих намерениях, хошоут позволил посольскому обозу двигаться дальше. Но он, что естественно, прикрепил к сибирцам небольшой отряд всадников под командой своего старшего сына, а к хану Джунгарии Эрдени Батур-Хунтайджи немедленно отправил гонцов.

Лаврик попал на аудиенцию к хану только спустя полтора месяца тоскливого ожидания в лагере на берегу реки Улунгур. Хан с видимым трудом поддерживал разговор, говорил с прохладцей, будто ленясь. К тому же он постоянно отвлекался, покрикивая на своих людей, и даже пару раз выходил из огромной походной юрты, отвлечённый кем-то. Цэрен предположил, что дело в отсутствии богатых даров у сибирцев, а Эрдени, вероятно, до конца не понял, зачем ему докучают незваные гости. Однако вышло по-иному: хан знал, с кем он имеет дело, и даже напомнил о былом походе войска алтан-хана против одного из ойратских тайшей, где участвовали и ангарцы. Желая поскорее закончить разговор, хан резко предостерёг князя Начина, то есть Сокола, от дальнейшего проникновения в земли Халхи, а также от союза с алтан-ханом, его жалким данником. После чего Эрдени, не пожелав выслушать Лаврика, приказал тому уходить прочь.

По словам Ильи, на обратном пути до границ Джунгарии и даже в землях алтан-хана его отряд сопровождало не менее чем тысячное войско джунгар, причём несколько раз кочевники пытались завязать конфликт с бурятами. К счастью, всё кончилось вскоре после того, как забелели на горизонте горы монгольского Алтая. В одну из ночей джунгары просто ушли обратно, посчитав сопровождение достаточным.

— Вот такие дела, Борис, — произнёс Николай Валентинович, после того как уже ближе к полудню обсудил этот неудачный поход с Лисицыным.

— Да, неважнецкие дела, — согласился тот, сохраняя озабоченное выражение лица. — Надо обсудить с товарищами. Ещё один враг нам точно не нужен. Зачем нам с ними вообще конфликтовать? Пусть забирает себе этого алтан-хана!

— Ага, а потом они с маньчжурами будут по Забайкалью друг за дружкой гоняться! — воскликнул профессор. — Нет уж! А сегодня я уже с Петренко поговорил. Он сразу же предложил единственный выход в нашей ситуации.

— Что он предложил? — проговорил Лисицын.

— Нужны подрессоренные повозки, с десяток, а лучше два, — начал было Николай.

— Тачанки! — воскликнул Борис Иванович. — Верно! Будут повозки! Дай только срок!