Башня. Новый Ковчег-2 - Евгения Букреева

сама Ника злилась. Может это и не было особенно заметно, но Кир хорошо видел досаду, вспыхнувшую лёгкой синевой в серых Никиных глазах. Дурацкое положение, в котором она оказалась по вине подруги (а Вера, скорее всего, её не предупредила, задумывая их с Киром встречу, как приятный сюрприз), изрядно напрягало Нику. Кир видел, как она остановилась, сердито стрельнула в сторону Веры глазами, плотно сжала губы. Киру отчаянно захотелось, чтобы она ушла, и одновременно с этим он испугался, что она уйдёт.

Но Ника, взяв себя в руки, прошла вглубь библиотеки и уселась на один из диванов, сверля Кира неприязненным взглядом. Её новый друг сел рядом, по-хозяйски закинув руку Нике на плечи. В воздухе тоскливо разлилось неловкое молчание. Первым очнулся Марк. Он о чём-то быстро и неестественно громко заговорил, обращаясь ко всем разом в безудержной попытке спасти ситуацию. Кир не слушал — слова Марка пролетали мимо, рикошетом отскакивали от стен и книжных шкафов, переплетаясь с чужим натянутым смехом. Киру хотелось сбежать, провалиться сквозь землю, исчезнуть — всё, что угодно, лишь бы его здесь не было. Вера, угадав его намерение, прошла мимо, сделав вид, что ей срочно что-то понадобилось в книжном шкафу, и едва слышно шепнула:

— Даже не вздумай уйти.

После таких Вериных слов пришлось остаться и делать вид, что всё нормально. В разговоре Кир участия не принимал, старался не смотреть на Нику и особенно на этого Степана, но получалось плохо. Тот же, напротив, глаз не прятал, смотрел прямо и открыто, без насмешки, но и без какого-либо дружелюбия. Просто уверенный и спокойный взгляд человека, чувствующего на чьей стороне сила. Сама же Ника, чуть развернувшись в сторону Марка, внимательно слушала, что тот говорит. Или делала вид, что слушает.

Казалось, этой бесконечной пытке не будет конца, и когда вдруг в глубине квартиры послышался приближающийся голос Вериного деда, Кир даже с облегчением выдохнул, надеясь, что появление генерала положит конец этому нелепому представлению, участником которого он невольно оказался.

— Что тут у вас? Посиделки? — Ледовской заглянул к ним в библиотеку. — Сидите-сидите, я вам не мешаю.

Он махнул рукой, видя, что Марк подскочил со своего места.

— Мы с Юрой в столовую пройдём, — генерал обернулся на своего спутника, толстого, краснолицего мужчину. Верин дед был явно чем-то озабочен, его седые, почти белые брови сердито сдвинулись к переносице.

— Да, вот ещё чего, Вер, — Ледовской обернулся. — Найди мне, пожалуйста, дневник моего отца. Помнишь, я тебе показывал. Записки…

— Ту тетрадку в чёрной кожаной обложке?

— Да, её. И будь добра — принеси мне в столовую.

Алексей Игнатьевич вышел, а Вера, подойдя к книжному шкафу, принялась там чего-то искать.

— На вот, подержи, — она вынимала книгу за книгой, передавая их Киру.

Кирилл Шорохов стоял и из-за растущей стопки книг в его руках, наблюдал за Верой. Наконец она нашла то, что искала — тонкую тетрадку в чёрной обложке. Вера пролистнула её, словно убеждаясь, что это именно та тетрадь. Кир заметил пожелтевшие от времени страницы, исписанные убористым почерком.

— Поставь, пожалуйста, на место, — бросила она Киру и быстро вышла из комнаты.

Кир аккуратно сгрузил на стол книги, которые держал в руках, и принялся расставлять их на полке.

— Тебе помочь? — привстал Марк.

— Сам справлюсь.

Без Веры Марка словно выключили. Кир видел краем глаза, как он смущённо замолчал, как будто забыл, о чём без умолку трещал до сих пор. Ника, повернувшись к Степану, о чём-то тихонько заговорила, и лицо парня, в ответ на Никины слова, просияло, а на красивых, ровно очерченных губах заиграла тёплая и открытая улыбка. Ревность, тисками сжимавшая сердце Кира, ещё глубже запустила свои коготки. «Сейчас расставлю все книги по местам и уйду!» — твёрдо пообещал он себе, но уйти никуда не успел.

Из глубины квартиры раздался Верин крик.

Первым со своего места сорвался Марк. Никто ещё ничего толком и сообразить не успел, а он уже выбежал из библиотеки. Наверно, это было не удивительно, с учётом того, какие отношения связывали Веру и Марка. Дурацкое заезженное определение про две половинки к этой парочке совершенно не подходило. Эти двое, казалось, просто вросли друг в друга, и уже непонятно было, где заканчивался один и начинался другой. И однажды, когда Кир спросил Марка, как давно он влюблён в Веру, тот просто ответил: «всю жизнь».

Вторым опомнился Степан — он тоже не стал раздумывать и бросился вслед за Марком. А вот Ника растерялась. На её узком и тонком лице отразился испуг, и она, явно, не знала, что делать — бежать вслед за мальчишками на крик подруги или остаться. Что до Кира, то он просто затормозил. Неуклюже повернулся, своротив рукой сложенные стопкой на краю стола книги, наклонился, суетливо пытаясь их собрать, а когда поднял голову, обнаружил, что она стоит рядом.

— Кир, что это? — она обратилась к нему, забыв в своей растерянности, что они в ссоре.

— Не знаю. Побежали туда? — предложил он, и она тут же кивнула.

Совершенно не задумываясь, что он делает, Кирилл схватил девушку за руку, и они выбежали за дверь.

В столовой все суетились вокруг генерала. Тот сидел за столом в кресле, чуть завалившись на один бок и, явно, был без сознания. Кир заметил неестественно запрокинутую голову Алексея Игнатьевича и правую руку, безвольно повисшую так, что сухие пальцы старика почти касались пола. Тут же, рядом с креслом, валялся дневник, та тетрадь в чёрном переплете, которую Вера пошла относить деду. Наверно, генерал уронил её, и она упала, раскрывшись на середине — жёлтые, в пятнах времени страницы странно выделялись на тёмном полу.

Кир перевёл взгляд на стол. По гладкой столешнице расползалась хрустальная лужица воды из упавшего стакана, медленно подбираясь к краю стола, рискуя пролиться тонкой струйкой прямо на валявшийся на полу дневник.

Все эти мысли — про дневник, упавший стакан, из которого генерал должно быть пил прежде, чем потерять сознание — пронеслись в голове Кира, одна за другой, и он вдруг осознал, что думает совершенно не о том, о чём надо. К тому же он только сейчас заметил, что всё ещё держит Нику за руку. Или она его. Её тонкие пальцы крепко сжимали его ладонь, ногти больно врезались в кожу, но отпускать её не хотелось.

— Вера, что случилось?

Ника сама выпустила его руку, шагнув навстречу подруге. Та не ответила и даже не обернулась. Вера стояла на коленях перед дедом, вцепившись в него и беспрестанно повторяла, словно