Июнь-декабрь сорок первого - Давид Ортенберг

Материал, который присылал Денисов с фронта, порой носил информационный характер и "погоды" в газете не делал. Как раз перед нашим разговором в редакции "зарубили" две его корреспонденции. Я сказал Денисову прямо и откровенно:

- Мы могли бы их напечатать. Но для вас это было бы хуже. Надо так писать, чтобы летчики искали ваши статьи в "Красной звезде", изучали их. Ведь вы можете хорошо писать...

На этом разговор наш и кончился. Прошло немного времени, и в газете стали появляться яркие и выразительные, написанные с большим тактическим кругозором корреспонденции и статьи Денисова. А чуть позже произошел эпизод, который окончательно убедил его, что ездит он по фронтам с пользой, воюет с фашистами тоже грозным для врага оружием - пером журналиста.

По неписаному правилу, каждый корреспондент, выезжая на фронт, захватывал с собой свежие номера "Красной звезды". В одну из своих поездок Денисов взял пачку газет, где как раз была напечатана его большая статья о новых тактических приемах немецких летчиков, прилетел в одну из дивизий, действовавших на Юго-Западном фронте. Газеты он передал в политотдел, и они были разосланы по полкам и эскадрильям. Утром, когда корреспондент направился к стоянкам самолетов, в лесочке он увидел группу летчиков и услышал, как командир авиаполка давал указания комэскам: "... а потом прочитаете всем летчикам статью Денисова в "Красной звезде" о воздушной тактике. Это пригодится..."

Не без гордости, вполне законной, рассказывал мне об этом Денисов. В ответ я лишь улыбнулся, даже не напомнив ему тот самый рапорт. Но он понял меня и без слов...

22 августа

Вот уже несколько дней в сводках Совинформбюро сообщается об упорных боях на кингисеппском и новгородском направлениях. Не надо быть стратегом, чтобы понять, какая угроза нависла над городом Ленина. В "Красной звезде" публикуется передовая "Отстоим наши города и села от нашествия гитлеровских войск". Она посвящена Ленинграду.

Теперь-то мне ясно, да и тогда было очевидно, что правильнее бы дать ей более точный заголовок - "Отстоять Ленинград!" Не дали. Не потому, что не догадались. Такой вариант предлагался. Но, откровенно говоря, сердце не мирилось с тем, что враг уже на подступах к городу Ленина.

В тексте же передовицы говорилось об этом прямо: "Ныне непосредственная опасность нависла над Ленинградом - колыбелью пролетарской революции".

А затем следовало:

"Не впервые к стенам этого прекрасного города рвутся враги. Когда в октябре 1919 года белые банды Юденича находились у ворот красного Питера, великий Ленин писал его доблестным защитникам: "Товарищи! Решается судьба Петрограда! Враг старается взять нас врасплох... Он силен быстротой, наглостью офицеров, техникой снабжения и вооружения. Помощь Питеру близка, мы двинули ее. Мы гораздо сильнее врага. Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца..."

С передовой соседствует репортаж о том, как ленинградцы поднимаются на защиту родного города. На первую полосу вынесена также заметка о митинге в танковой части, где прозвучали такие слова: "Все мы, если нужно, умрем под Ленинградом, но город не сдадим".

А на второй полосе - статья генерал-майора М. Процветкина "Воздушная оборона города". В ней сообщается, что в ленинградском небе за одну только декаду фашистская авиация потеряла свыше ста машин. Именно здесь - в воздушных боях над Ленинградом - отличились летчики Здоровцев, Харитонов и Жуков, первыми удостоенные звания Героя Советского Союза за боевые подвиги в Отечественной войне.

Среди сбитых над Ленинградом и взятых в плен немецких летчиков немало таких, которые бомбили города Франции, Англии, Польши. Один из них признался, что он бомбил там 17 месяцев подряд, а воздушный бой ему впервые навязали здесь, над Ленинградом, и сразу же "приземлили". Та же участь постигла и другого фашистского аса - командира полка. Не доверяя своим подчиненным, он решил лично попытать счастья и полетел на Ленинград. В первом же воздушном бою был сбит и захвачен в плен.

* * *

В Ленинграде у нас работал тогда опытный собкор Валентин Хействер. Всеволод Вишневский писал мне о нем: "Работает он здорово, часто выезжает в дивизии, полки, лазит под огонь..."

Все же мы решили послать на подмогу ему писателя. Выбор пал на Льва Славина.

С Львом Исаевичем Славиным я познакомился и подружился на Халхин-Голе, в "Героической красноармейской". Там он пользовался высоким авторитетом не только как писатель, а и как бывалый воин. Славин ведь был солдатом, а затем прапорщиком в первую мировую войну. Правда, на Халхин-Голе он выглядел не таким бравым, как в те времена. Годы сказывались. Да и служба была иной - не так уж требовалась в редакции безукоризненная строевая выправка. Выцветшая под беспощадным монгольским солнцем военная форма сидела на Славине далеко не щегольски. Но он был подвижен и вынослив в походной жизни, удивительно спокоен под огнем противника, темпераментен в работе. У этого мудрого человека таился неиссякаемый запас юмора.

В первые дни Отечественной войны, когда я начал собирать в "Красную звезду" моих добрых боевых товарищей-халхингольцев, кинулся, конечно, искать и Славина. А он, оказывается, уже работал в "Известиях". С этим я примириться не мог. 7 июля пригласил его к себе, спрашиваю:

- Как вы попали в "Известия"?

Лев Исаевич, видимо, уловил в моем вопросе оттенок упрека, стал оправдываться:

- Боялся опоздать на войну. А тут подвернулось предложение "Известий" стать их корреспондентом, я сразу же и согласился...

- Ладно, - прервал я Льва Исаевича, - вот прочитайте и распишитесь, и протянул ему, как говорили в старину, "казенную" бумагу. Это был приказ, датированный тем же днем - 7 июля. Он гласил: "Интендант 2-го ранга Славин Лев Исаевич призывается в кадры РККА и назначается корреспондентом газеты "Красная звезда". Заместитель наркома обороны армейский комиссар 1-го ранга Л. Мехлис".

Не знаю, обиделся ли Лев Исаевич за то, что я не переговорил с ним предварительно об его перемещении? Я почему-то был убежден, что все, кто работал в "Героической красноармейской", не откажутся работать со мной в "Красной звезде". В молодости многим свойственна чрезмерная самонадеянность. Как видно, и у меня был некоторый избыток ее. Однако Славина это не шокировало. Позже он сам писал: "Я согласился работать в "Известиях" не без сожаления. Я предпочел бы "Красную звезду": там вся наша халхингольская компания. Но "Известия" опередили. Как же я был обрадован, когда наш фронтовой халхингольский, а ныне редактор "Красной звезды" добился в ПУРе моего перевода в "Звездочку", как мы интимно-ласково называли "Красную звезду".