Июнь-декабрь сорок первого - Давид Ортенберг

Уже 10 июля у нас был напечатан очерк Славина "Лейтенант Сотников" - о подвиге командира артиллерийской батареи. Материал был добыт в военном госпитале, что для опытного в прошлом газетчика не являлось делом трудным. Затем последовал новый его очерк о связисте. Это далось Славину еще легче тема знакомая. На Халхин-Голе он часто писал о связистах.

Однако надо было поспешать в Ленинград. Уехал туда Славин не один. За день до отъезда он сказал мне:

- Узнал о моей командировке Светлов и стал умолять: "Похлопочи перед редактором, чтобы и меня с тобой послали". Вот я и прошу за него.

Я внял этой просьбе, о чем жалеть потом не пришлось. И в Ленинграде, и на других фронтах Отечественной войны Михаил Светлов проявил себя с самой лучшей стороны.

Машина, на которой наши спецкоры выехали из Москвы, свободно прошла в Ленинград, пожалуй, одной из последних. Лев Исаевич рассказывал мне потом, с привычным юмором:

- Мы гнали вовсю. Сняли даже глушитель, чтобы увеличить скорость. Затем полетела одна из банок аккумулятора. Если машина не заводилась, приподнимали ее задок и принимались вертеть задние колеса... Невдалеке от Ленинграда проскочили через минное поле. Когда нам сказали об этом, мы только пожали плечами: переживать не было времени.

Поселились Славин и Светлов в полупустой гостинице "Астория". Выбрали себе не "люкс", хотя можно было занять любые апартаменты, а полутемную, тесную комнатушку. Она имела одно очень важное преимущество: ее прикрывала (если не от вражеских бомб и снарядов, то от их осколков) глухая кирпичная стена соседнего дома.

Впрочем, наши спецкоры не засиживались в "Астории". Они ежедневно бывали в войсках, на передовых позициях. Путь туда был уже совсем недалеким.

- К боевым участкам подвозил трамвай, - рассказывал Лев Исаевич. - За пятнадцать копеек... У ворот Кировского завода кондуктор объявлял: "Конечный пункт, дальше фронт". Немецкие позиции были всего в шести километрах от завода. "Оскорбительно близко", - как отметил однажды Александр Штейн...

Бесконечные тревоги, бомбежки и артобстрелы в самом городе бывалый солдат Славин переносил, конечно, легче, чем Светлов, но и поэт проявлял должную выдержку и бодрость духа. Как всегда, острословил. Узнав, что на квартире у одного знакомого журналиста, жившего на Московском шоссе, расположился ротный патронный пункт, Михаил Светлов спросил его:

- Старик, когда приглашаешь нас к себе на патроны?

В штабе фронта нашим спецкорам показали перехват гитлеровского радио: "Немецкие войска проникли в Ленинград". Светлов добавил от себя:

- Передачу ведет барон Мюнхгаузен.

Однажды, как свидетельствует Славин, его друг вернулся с передовых позиций преисполненный какой-то необыкновенной бодрости.

- Знаешь, что я видел на Пулковской высоте? - воскликнул он. - Орудие с "Авроры". Да, да, то самое, которое грохнуло по Зимнему дворцу в семнадцатом году. Так вот, оно сейчас стоит на огневой позиции и грохает по немцам. Здорово, а? Нет, ты только вдумайся! Сама Октябрьская революция бьет по фашистам!

* * *

Напечатали очерк Янки Купалы "Народная война" с таким примечательным авторским вступлением:

"Белоруссию во все века звали многострадальной землей. Стоя на рубеже между славянскими народами и германскими, тевтонскими ордами, она не раз грудью своей отражала нападение псов-рыцарей, напудренных фридриховских солдат и полков кайзеровской Германии. Всегда мы шли с русским народом, всегда побеждали вместе".

В очерке воспроизведена старая белорусская легенда, утверждающая силу коллективной солидарности и дружбы:

"Наступило однажды время, когда высохли реки и родники и не стало в мире воды. Все люди, звери и птицы собрались тогда вместе и стали копать озера. Только птица чибис не приняла участия в общей работе и была наказана великой карой: всегда летать над водой и вечно просить "пить"... Народная сказка, сложенная белорусами, как бы учит людей: быть вместе, работать и сражаться вместе. Слава дружбе, горе - измене!

...Наше горе, наши слезы,

Жалобы глухие

Встанут силой, встанут грозной

За права людские.

Верьте песне - выйдут зори!

Время наступает:

На волнах людского горя

Правда выплывает".

Много в номере и других писательских материалов. Очерк Василия Ильенкова о воентехнике Бузоверове, собравшем под бомбежкой из двух аварийных самолетов одну вполне боеспособную машину, притом выполнил эту работу втрое быстрее, чем положено по самым сжатым нормам. Борис Галин написал о санитарном поезде, обслуживающем западное направление. Писатель провел там день и ночь и нарисовал впечатляющую картину борьбы за спасение человеческих жизней в этом госпитале на колесах.

28 августа

Этот день мне запомнился... Но предварительно необходимо рассказать о событиях, предшествовавших ему.

Недели за две до того мне стало известно, что войска Западного и Резервного фронтов пытаются перехватить у противника инициативу на главном стратегическом направлении - московском. С этой целью шесть наших армий перешли в наступление против духовщинской и ельнинской группировок немецко-фашистских войск. Наибольший успех обозначился в полосе 19-й армии генерал-лейтенанта И. С. Конева. Я решил выехать в эту армию вместе с Зигмундом Хиреном.

Тронулись мы в путь рано утром, еще до рассвета. На карте-километровке мне прочертили в Генштабе маршрут до командного пункта Конева. И наша самая быстроходная тогда машина "ЗИС-101" уверенно мчала нас по не очень оживленным в этот предрассветный час дорогам Подмосковья, а затем и Смоленщины в сторону Духовщины.

Командарма мы застали на его КП. Но он уже был одет в свое любимое кожаное пальто (с которым не расставался, кажется, всю войну) приготовился к отъезду на наблюдательный пункт. Пригласил и нас туда.

У деревушки Лескове мы поднялись на высотку с топографической отметкой "208,0" - и перед нами открылась грозная панорама сражения. Наши войска упорно шаг за шагом продвигались вперед, буквально "прогрызая" оборону врага. Командарм сокрушался:

- Сил не хватает. Люди геройские, но мало танков и совсем скупо с авиацией. Нам бы сейчас пять-шесть ударов с воздуха по скоплению немецких танков, по их артпозициям...

Если бы кто-нибудь сказал тогда Ивану Степановичу, что настанет время, когда его 1-й Украинский и соседний с ним 1-й Белорусский фронты получат для совместных наступательных действий в Висло-Одерской операции свыше тридцати тысяч ствольной артиллерии, две тысячи "катюш", более шести тысяч танков и около пяти тысяч самолетов, он, пожалуй, и не поверил бы. Конев не сомневался, конечно, что будем мы в тех краях и до Берлина дойдем. Но по сравнению с теми скудными средствами боевого обеспечения тоже двух фронтов - Западного и Резервного, осуществлявших совместную наступательную операцию летом сорок первого года, это показалось бы сказкой...