Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, понимаю… Спасибо. Я пойду. Мне надо подумать.
– Иди с Богом! Звони, если что-то будет надо.
– Да-да…
Коля ушел в одну сторону, а я уехала в другую.
А через несколько дней Аля вернулась из Прионежска. Она позвонила мне с работы:
– Привет! Я приняла решение: буду строить свою семью с Колей, – выпалила дочь.
– Отлично, поздравляю тебя! Здравствуй! Как он тебя встретил?
– Никак, – сказала Аля и… разрыдалась.
Алька плакала так, что я даже по телефону слышала: ее трясет… Во мне все разрывалось от боли за нее, от отчаяния. Но, как всегда, я жестким голосом сказала:
– Немедленно возьми себя в руки! Ты с ума сошла?! Ты же на работе! Ты где сейчас находишься?
– В туалете…
– То есть?
– Закрылась в туалете и сижу…
– Отличный выбор. Ты можешь мне объяснить сейчас, из-за чего ты плачешь? Ты же приняла решение, значит, должно стать легче…
– Ничего я не приняла. Ничего я не хочу. Ничего не понимаю.
– Чем я могу тебе помочь?
– Ничем.
– Хочешь, я приеду, заберу тебя с работы?
– Нет… – И опять в трубке слышны рыдания. Это была истерика. Классическая Алина истерика. Я так надеялась, что поездка к матери поможет…
– Давай сходим к врачу… Хочешь, я найду хорошего доктора: ты сможешь поговорить, он тебе поможет успокоиться…
– Нет…
– Хочешь, к тебе папа приедет?
– Нет…
– Так… Ты можешь сформулировать, чего ты хочешь?
– Чтобы все было хорошо.
– Чтобы все было хорошо, надо много трудиться, – сказала я, радуясь тому, что Алин ответ уже не состоит из однозначного «нет».
– А я что? Не тружусь? – визгливо выкрикнула Аля. – Я только и делаю, что все ему прощаю, ни на что не обращаю внимания, а он… Катя! Он даже меня не встретил…
– Ох, Аленька моя… Опять ты не хочешь подумать не о себе… Ведь были же причины, по которым он этого не сделал.
– Надоели мне его причины, не хочу я ничего…
– Если бы ты знала, как мне это все вообще надоело… Мы, конечно, с тобой разные люди… Но, Аля, если ты хочешь быть счастливой, если хочешь, чтобы все было хорошо, соберись, успокойся и начни видеть что-то дальше своего собственного носа, дальше своей собственной обиды. Ты послушай себя со стороны! Ведь в твоей речи совсем отсутствует местоимение «мы» … Я не изменила своего отношения к Коле, и все, что я тебе говорила до свадьбы, осталось в силе… Но люди же меняются… Он любит тебя. И я уверена, постарается сделать все возможное, чтобы в вашей семье все было хорошо.
– Вот мой папа делает все возможное и невозможное, чтобы всем нам было хорошо, а Коленька этот только ноет.
– Ну почему он «этот»? И почему все время «ноет»? Неужели совсем ничего хорошего нет в жизни с ним? И потом: чем сейчас занимаешься ты? Тоже ноешь…
– Я не ною! – опять визжала Аля. – Я сижу в офисном туалете и плачу из-за этого недоделанного Коленьки. Ну почему, почему у всех нормальные мужчины, а у меня опять…
– Так… Алевтина! Я прошу тебя: умойся холодной водой, встряхнись и иди к рабочему месту. Ведь ты позвонила сказать мне, что приняла решение… Аля! Ты – молодая женщина, все в твоих руках. Строй свою жизнь, люби, наслаждайся, ошибайся, исправляй…
– Ты представляешь, что мне скажет моя мама, если я разведусь?..
– Ты приняла решение жить с мужем, чтобы избежать критики мамы?!
– Они же все, все будут потирать руки и за моей спиной шипеть: «Так ей и надо…»
– Аль, ты с ума, что ли, сошла? Что случилось в Прионежске?
– Ничего… Там ничего не случилось. Я отлично пообщалась со своими девчонками… Дома почти не была…
Продолжать этот диалог сил у меня больше не было. Я настолько не понимала логику и чувства всех участников этой истории, что опять в голове начали стучать ненавистные мне молоточки. Я нашла какой-то предлог и закончила разговор.
Уже днем Андрей рассказал, что Аля ему позвонила еще с вокзала, чтобы объявить свое решение «строить семью с Колей». Муж порадовался за дочь, поддержал ее, но попросил понять, что какое-то время прежних отношений у нас с Колей не будет: семья должна прийти в себя. Алевтина на это ответила отцу: «Конечно-конечно, я понимаю…»
Все это было невыносимо. Весь день и всю ночь я занималась двумя вещами: глушила оркестр ударных в своей голове и пыталась хоть как-то понять происходившее с Алей. Я опять не принадлежала своей семье. Я совсем ее забросила.
Утром я решила не звонить, а написать Але: «Как дела?» В ответ прилетело огромное сообщение про то, что все отлично, настроение замечательное, планов громадье и вот-вот привезут новую мебель. Правда, Коля недоволен покупкой, потому что «какой смысл покупать что-то в съемную квартиру»…
День… Потом еще день… Общение только в режиме коротких телефонных сообщений. Накануне 9 Мая я написала Але, что мы уезжаем в Дом, и напомнила о том, что надо поздравить бабушку и дедушку с праздником.
Все выходные дни Алевтина никак не связывалась с нами. И мы молчали, чтобы не мешать.
Я была уверена: первое, что сделает Аля, придя на работу после праздников, – позвонит нам. Тишина. Тишина, которая меня очень беспокоила и заводила. Я чувствовала: что-то нехорошо. Даже плохо. Не с Алевтиной. А с нами со всеми.
Попросила мужа позвонить, узнать, в чем дело. Оказалось, накануне Аля была с мужем на шашлыках и отравилась, лежит дома.
Конечно, я сразу отбросила все предубеждения и позвонила:
– Привет! Что с тобой случилось?
– Привет! – уже по тону, каким дочь ответила мне на приветствие, я поняла, что дело не только в плохом самочувствии Али. – Папа ведь уже тебе рассказал…
– Ну хорошо. Ты скажи: что болит?
– Что болит, когда отравишься?
– Ладно… У тебя лекарства есть? Надо что-то?
– Спасибо, Коля все купил.
– Отлично. Если что-то будет нужно, звони. Целую тебя.
– Пока.
Я выключила телефон. Села. Встала. Подошла к окну. Положила на подоконник телефон.
– Она просто плохо себя чувствует. Я позвоню ей после обеда. Все будет хорошо. Это просто она так плохо себя чувствует.
Кое-как прошло полдня. Все мысли мои крутились только вокруг Али и нашего последнего разговора. Вернее, мысль была одна: «Чем я могла так обидеть своего ребенка?..» Другой причины тону Алиного разговора со мной я найти не могла.
Позвонила ближе к вечеру.
– Привет! Как ты?
– Сплю.
– Тебе лучше?
– Да, все в порядке.
– Ты начала что-то есть?
– Да.
– Пожалуйста, пей побольше.
– Я знаю.
– Ну, хорошо. Если что, ты знаешь: мы рядом.
– Пока. – и гудки.
Я отбросила от себя трубку телефона, как будто у меня в руках была змея.
– Господи! Что с ней?
Прошло время, и я позвонила мужу. Меня волновал только один вопрос:
– Как с тобой сегодня разговаривала Алевтина?
– Сдержанно. Видно, ей было с утра совсем плохо.
– Видно, после обеда лучше не стало.
– Что случилось?
– Да разговаривает она как-то странно… Не могу сказать, что по-хамски, но уж очень сухо… Был бы чужой человек, я ни за что после такого разговора не стала бы лезть к нему со своей заботой.
– Не накручивай. Ребенок просто болеет…
У меня очень мудрый муж. Он редко ошибается. И мне стало стыдно за свои эмоции и ощущения. Я принялась уговаривать себя не волноваться за Алю, потому что у нее есть муж и он о ней позаботится.
Как можно не волноваться о собственном ребенке? Наверное, надо рассуждать по-другому. Волноваться я буду всегда, но надо знать чувство меры в своей заботе… Забота не должна быть навязчивой.
Я делала свои обязательные домашние дела, гуляла с Иваном, ездила за старшими детьми и гоняла, гоняла в голове все, что произошло за последние месяцы, за всю мою с Алей жизнь. Анализировала, как обычно вела себя Алевтина, заболевая, когда жила одна и когда стала жить вместе с Колей. Вместо телефона «скорой помощи» или участкового врача она всегда набирала мой номер…
Я бросала все и летела спасать мою девочку, опустошая по дороге все аптеки района. Правда, были случаи, когда я не могла оставить одних младших детей, и тогда за лекарствами к нам домой приезжал Николай…
Я вспоминала, как ездила делать уколы Альке, как учила ее мужа этой нехитрой премудрости… Вспоминала, разбирала и не понимала…
А еще корила себя за мнительность и постоянное желание быть нужной…
«Надо уметь вовремя отойти в сторону. Не лезь к ней… Сейчас не твое время…» – твердила я себе.
Вечером я позвонила свекрови. Это был обычный звонок, чтобы узнать, как прошли выходные. Но подспудно я, конечно, хотела узнать, о чем разговаривала Аля с бабушкой и дедушкой, когда поздравляла их с Днем Победы. Я знала, что внучка не стала бы откровенничать по телефону с родственниками отца, но моя свекровь прожила большую женскую жизнь и, уверена, даже по интонациям может определить настроение своей внучки.
