Кортик. Бронзовая птица (текст оригинала) - Анатолий Рыбаков

Миша ничего не ответил. Он молча шагал по дороге думал о том, как неудачно начинается его работа в качестве вожатого отряда. В первый же день пропали два пионера. Куда они делись? Без денег, без продуктов они далеко не убегут. Но мало ли что может случиться с ними в дороге. Могут и в лесу заблудиться, и в реке утонуть, и под поезд попасть… Такая неприятность!

Поставить в известность их родителей или нет? Пожалуй, не стоит. Зачем зря волновать? Ведь все равно беглецы найдутся. А родители всех взбудоражат. Подымут на ноги всю Москву. Неприятностей не оберешься, В школе, в райкоме только и будут говорить об этом происшествии. А в деревне уже, наверно, сплетничают, что пионеры разбегаются и, значит, не надо отдавать ребят в отряд. Вот, что наделали Игорь и Сева… Подорвали авторитет отряда. Отряд целый месяц работал в таких трудных условиях, и, на тебе!

Эти мрачные размышления прервал Генкин выкрик:

— А вот и усадьба!

Мальчики остановились.

Перед ними, высоко на горе, в гуще деревьев, стоял двухэтажный помещичий дом. Казалось, что у него несколько крыш и много дымовых труб. Большая полукруглая веранда, огороженная барьером из белых каменных столбиков, разделяла дом на две равные части. Над верандой возвышался мезонин с двумя окнами по бокам и нишей посередине. К дому, пересекая сад, вела широкая аллея, вначале ровная, земляная, затем в виде отлогих каменных ступеней, постепенно образующих каменную лестницу, двумя крыльями огибающую веранду.

Генка прищелкнул языком:

— Красиво!

Коровин с шумом втянул воздух:

— Хозяйство — вот что важно.

— А хозяйства там никакого нет,— заверил его Генка.

Действительно, усадьба казалась заброшенной. Сад зарос. Скамейки вдоль аллей были сломаны, большая гипсовая ваза на клумбе разбита, пруд затянулся ядовито-зеленой тиной. Все было мертво, безжизненно, мрачно.

И только когда мальчики углубились в сад, звонкие ребячьи голоса нарушили эту угнетающую тишину…

За сломанной оградой на лужайке белели палатки. Это и был лагерь. Ребята бежали навстречу мальчикам. Впереди — Зина Круглова. На своих толстых, коротких ногах она бегала быстрее всех.

Глава 4

ОТРЯД

Собственно говоря, здесь был не весь отряд, а только пятнадцать ребят, самых старших. Из них девять комсомольцев. Остальные будут вступать в комсомол этой осенью. Но называли они себя отрядом — а как же еще?

Три палатки стояли под деревьями по окружности лужайки. В середине высилась мачта с развевающимся в воздухе вымпелом. В стороне горел костер. На двух треногах лежала палка, порядком обгоревшая. Возле костра хлопотали дежурные, варили обед. Сильно пахло подгоревшим молоком.

— Все в порядке, — быстрой скороговоркой докладывала Зина — письмо краснофлотцам отправили, занятия в ликбезе вчера провели. Пришло восемь человек вместо двенадцати. А насчет Игоря и Севы они, — Зина кивнула на Генку и Славку,— наверно, уже тебе рассказали.

При упоминании об Игоре и Севе ребята загалдели. Всех перекричал Борька Баранов. Он совсем не рос, и его по-прежнему ввали Бяшкой. Но он стал ужасным борцом за правду. Ему казалось, что если бы не он, Бяшка, то в мире воцарились бы ложь и несправедливость. И он громче всех закричал:

— Они убежали из-за Генки!

— Что ты врешь, Бяшка несчастная! — возмутился Генка.

Но Миша велел Бяшке рассказывать.

Как всегда, когда он боролся за правду, Бяшка начал очень торжественно:

— Я расскажу всю правду. Мне незачем прибавлять и выдумывать.

— Ближе к делу, — поторопил его Миша: Бяшкино предисловие могло затянуться на добрых полчаса.

— Так вот, — продолжал Бяшка, — когда мы легли спать, то начали разговаривать. Это было после спектакля «Смерть фашизму». Игорь и Сева сказали, что надо не спектакли ставить, а фашистов громить, чтобы не убивали коммунистов. Тогда Генка начал над ними смеяться: «Поезжайте, поезжайте бить фашистов, а мы посмотрим». Игорь разозлился и сказал: «Захотим — и поедем». Тогда Генка говорит: «Захотите, захотите!» Такой был разговор. А утром Генка проснулся и спрашивает: «Вы еще здесь? А я думал, что вы убежали фашистов бить». И потом каждое утро Генка как проснется, так и спрашивает их: «Вы сколько сегодня фашистов побили?» Так их задразнил, что они в конце концов и убежали. Вот как было. А врать мне незачем. Я никогда не вру.

— Генка, это правда? — спросил Миша.

— Правда, правда! — закричали ребята из Генкиного звена.

— Он все время дразнится! — проворчал Филя Китов, по прозвищу «Кит». Как и раньше, он любил поесть, всегда жевал что-нибудь и еще больше растолстел.

— Генка, это правда?

— Генка пожал плечами:

— Какое это имеет отношение? Верно. Я их немного подразнил. Но для чего? Для того, чтобы они эту чепуху выбросили из головы. А они, дурачки, взяли да убежали. Пошутить нельзя! Смешно, честное слово!

— Ах, смешно! — закричал Миша.

Не в силах сдержать свое возмущение, он вдруг сорвал с головы кепку, бросил ее на землю, повернулся вокруг себя один раз, потом другой и, застыв на месте, уставился на Генку.

Пораженный Генка ошалело вытаращил глаза. Все ребята, остолбенев, смотрели на Мишу.

Миша вспомнил, что он теперь вожатый отряда и должен сдерживать себя. Он поднял кепку, натянул ее на голову.

— Ладно! Мы их сначала найдем, а потом разберемся, кто виноват. Быстро обедайте, и начнем искать.

Генка сразу оживился:

— Правильно! Мы их враз найдем. Вот увидишь, Миша…

За обедом Миша опросил дежурных. Но они клялись, что ничего не видели. А ведь Игорь и Сева забрали все свои вещи, вплоть до кружек и ложек. И никто этого не заметил.

Конечно, они могли уехать домой. Но, прежде чем ехать ними в Москву, надо как следует поискать здесь. Наиболее вероятным местом, где могли спрятаться мальчики, представлялась Мише усадьба. Он пойдет туда вместе с Коровиным. А остальные ребята пусть прочешут лес.

— Прочешете лес, — сказал Миша: — Генка со своим звеном — со стороны деревни, звено Славки — от реки, звено Зины — из парка. Идите цепью и все время перекликайтесь. К семи часам возвращайтесь в лагерь.

Выстроив свои звенья, Генка, Славка и Зина побежали к ближнему лесу, каждый со своей стороны. Миша и Коровин пошли в усадьбу. В лагере остался только Кит. Он всегда охотно дежурил за других на кухне. Облизнув губы, Кит начал готовить ужин.

Глава 5

ПОМЕЩИЧИЙ ДОМ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

Чтобы не попасться на глаза «графине», Миша пошел по главной аллее, а по боковой.

— Посмотрим сначала, дома ли хозяйка, — сказал он Коровину.

— Как ты узнаешь?

— Увидишь, — загадочно ответил Миша.

Продираясь сквозь кусты, они дошли до центральной аллеи и отогнули ветви деревьев.

Старый дом стоял прямо перед ними. Штукатурка на нем местами облупилась, оттуда торчали полосы дранки и клочья пакли. Разбитые стекла в окнах были заменены фанерой, обрезанной простой пилой, с неровными краями и кое-как прибитой. Иные окна и вовсе были заколочены досками, разными по размеру и толщине.

— Дома,— с досадой прошептал Миша.

В ответ на вопросительный взгляд Коровина Миша глазами показал ему на мезонин.

В нише, широко распластав крылья, стояла большая бронзовая птица с непомерно длинной шеей и загнутым книзу хищным клювом. Острыми когтями она цеплялась за толстый сук. Глаза, огромные, круглые, под длинными, как у человека, бровями, придавали птице странное и жуткое выражение.

— Видел?

— Видел, — прошептал Коровин, ошеломленный зловещим видом бронзового истукана.

— Орел.

Коровин с сомнением качнул головой:

— Какой же это орел? Видал я на Волге орлов.

— Орлы бывают разные, — зашептал Миша, — на Волге одни, здесь другие. Но не в этом дело. Посмотри внимательно. За птицей ставни? Они открыты, видишь?

— Вижу.

— Ну вот, раз ставни открыты — значит, графиня дома. Как только она уезжает в город, то закрывает ставни, а приезжает — открывает. Понял? Только имей в виду: это секрет, никому не рассказывай.

— А мне и ни к чему, — равнодушно ответил Коровин, — все равно мы дом отберем. Ребят двести можно разместить, а она одна живет. Разве правильно?

— Конечно, неправильно, — согласился Миша. — И забирайте усадьбу поскорее… Вот что! Поищем ребят в сараях. Может быть, они там спрятались. Сидят и посмеиваются над нами.

Прячась за кустами, мальчики обогнули дом, подошли к задней стене конюшни и через маленькое разбитое оконце проникли в нее.

Затхлый запах трухлявых бревен, сгнивших досок, старого навоза ударил им в нос. Перегородки между стойлами были разобраны; там, где лежали опорные бревна, чернели провалы земли. Мальчики вздрогнули: не замеченная ими стая воробьев поднялась и с шумом вылетела из конюшни. Осторожно ступая по разбитому деревянному полу, Миша и Коровин перебрались из конюшни в сарай.