Лазурные берега - Сара Ларк

— И при этом у нас с Ленни кое-что получается! — рассказывала она Деирдре. — Потому что баккра поручился за моего мужа. Почти все остальные черные мужчины прикованы цепями. Так положено делать во время морского путешествия, говорит шкипер, чтобы рабы не сговорились взбунтоваться и не захватили корабль.

Деирдре считала это глупостью. Что будут делать черные рабы с захваченным кораблем? И разве их не слишком мало? Но присмотревшись повнимательнее, она обнаружила, что чернокожие на борту превосходят численностью белых господ. Те, кто путешествовал между островами, были либо плантаторами, либо купцами, и все везли с собой слуг. Если бы эти, в большинстве своем крепкие, закаленные тяжелой работой на плантациях мужчины действительно сговорились между собой, они смогли бы напасть на экипаж корабля и захватить парусник. Естественно, это было маловероятно, тем более во время такого короткого путешествия, но у многих капитанов и пассажиров был в душе глубоко сидящий страх. На островах было относительно мало восстаний рабов, но если они все же случались, то в большинстве случаев были очень кровопролитными. Если чернокожие бунтовали, то терять им было нечего и они наносили удары безо всякой жалости.

Деирдре и Виктор наслаждались путешествием. Амали и ее семья пострадали еще один день и одну ночь на море, пока наконец маленький парусник не зашел в порт Кап-Франсе. Деирдре с любопытством взглянула на свою новую родину и не была разочарована. Город в утреннем свете производил наиболее выгодное впечатление. После ночного тропического ливня снова засияло солнце, и разноцветные деревянные дома в порту казались недавно вымытыми. Легкие волны отражали солнечный свет. Деирдре увидела пальмы и зеленые холмы, которые показались за городом.

— Как красиво! — обрадовалась Деирдре, когда они причалили.

Они сразу же оказались посреди шумного базара, на котором продавали овощи и фрукты, а также свежую рыбу и разноцветную одежду. Из расположенной неподалеку церкви — к удивлению Деирдре, она была построена не из дерева, а из камня и была облицована ярким белым мрамором, — доносился звон колоколов. Люди здесь казались спокойными и радостными.

Жером же, не стесняясь, закрывал нос шелковым платком, когда шагал через рынок. Тут почти не было белых, в основном мулаты, пестрые одежды которых делали эту сцену еще более жизнерадостной. Деирдре захотелось задержаться тут, чтобы кое-что купить для своего нового дома, но, естественно, это было невозможно. Однако молодая женщина уже радовалась предстоящему завтрашнему дню, когда она пойдет знакомиться с местностью.

Между тем корабль разгрузили, боцман открыл нижнюю палубу, и чернокожая свита Деирдре снова присоединилась к ней — на корабле только служанкам и личным слугам господ разрешалось выходить из своих кают. Нафия все еще была очень бледной, а круглые глаза Ленни были расширены от страха, но, ступив на землю, чернокожие быстро пришли в себя. Ленни сразу же после приезда должен был приступить к обязанностям конюха, но оказалось, что он не способен даже вывести испуганную Аллегрию из ее отсека, расположенного в трюме корабля. Деирдре уже сама хотела взяться за поводья, но в конце концов это сделал Виктор, которому удалось успокоить кобылу. Старший брат бросил на него укоризненный взгляд.

— Разве этот бездельник не конюх?

Жером указал на Ленни. Брат Виктора говорил по-французски, с пренебрежением в голосе и так быстро, что Деирдре было очень трудно его понять. До сих пор Жером вел себя по отношению к ней тактично и говорил очень медленно, так же как и остальные франкоговорящие пассажиры на корабле. Однако теперь все изменилось, и Деирдре вдруг поняла, как многому ей еще предстоит научиться.

— Просто наш Ленни страдает морской болезнью. — Виктор засмеялся. Ему не хотелось испортить радость возвращения на родину. — А лошадь моей жены очень спешила сойти с корабля. С этой точки зрения они оба имеют много общего, только у Ленни это выражается в головокружении, а у Аллегрии — в чрезмерном беспокойстве. С точки зрения медицины и то и другое понятно, и в качестве лечения я рекомендую следующее: целый день не подпускать одного к другой! Но оставим шутки. Жером, ты видишь где-нибудь наемную карету? Мы, конечно, можем дойти и пешком, но наш дом находится на некотором удалении…

В том, что касается расположения городского дома, между Виктором и его отцом, наверное, также возникли разногласия. Виктор хотел, чтобы дом находился недалеко от порта, прямо в сердце города, однако его семья сочла это желание плебейским. Вместо этого Жак Дюфрен провел переговоры по поводу участка, расположенного вблизи резиденции губернатора, что, со своей стороны, Виктор категорически отклонил. Селиться в квартале богачей у него не было никакого желания. В конце концов они договорились о том, что стройплощадка должна находиться севернее центра города, в пока еще мало заселенном квартале, где совсем недавно вырубили лес. Участок земли находился недалеко от побережья, и к нему можно было добраться из порта, как писал Виктор в своем письме. Со временем Кап-Франсе, без сомнения, вырастет далеко за пределы этого квартала. Виктор предполагал, что через несколько лет его дом будет находиться в центре города. По соседству уже поселились купцы и несколько ремесленников, которые сумели накопить скромное состояние.

Жером недовольно покачал головой и побрызгал духами носовой платок, который опять приложил к носу, чтобы заглушить запахи порта.

— Наемная карета! — Его голос звучал презрительно. — Ты слишком долго жил в Европе, Виктор. Ты должен помнить о том, что ты — Дюфрен. — Жером быстро огляделся вокруг и указал на элегантное ландо, которое ожидало в переулке. — Разумеется, я приказал подать карету…

Деирдре увидела что-то вроде герба на лакированных дверцах, две переплетенные буквы «Д» и «Ф» — Дюфрен.

— Откуда ты знал, когда мы прибудем? — удивленно спросила она.

Виктор, который крепко сжал губы при заявлении Жерома, ответил:

— Он этого, конечно, не знал. Жером заставил рабов и лошадей стоять целый день на солнце… а при слабом ветре ожидание могло продлиться и два дня.

Он говорил укоризненным тоном, но Жером не обращал на это внимания. Он уже кивнул сидевшему на козлах рабу, одетому в ливрею и рубашку с кружевами — то есть в униформу, которую слуги Фортнэмов надевали только по большим праздникам. Человек в ливрее вспотел, но пожаловаться он, естественно, ни за что бы не посмел. Сейчас кучер подогнал ландо ближе, спрыгнул с козел и почтительно приветствовал прибывших, а затем открыл дверцы перед хозяевами. Бенуа и Ленни поставили вещи в багажное отделение. Несколько больших сундуков с приданым Деирдре должны были доставить позже.