Осень отчаяния - Нелли Ускова

С появлением Киры Инга стала чаще задерживаться у них – по крайней мере, приходя с тренировок, они её всегда заставали. Паша был этому даже рад: в компании девчонок Кира ожила: чуть больше улыбалась, разговорилась.

По вечерам Паша сидел с ней на кухне, он любил работать с компанией, одиночество всегда его тяготило. А Кира начала рисовать. Она и раньше много рисовала, правда, всегда чёрным, даже как-то в оплату за сочинение по русскому попросила у Паши линеры и скетчбук. Рисовала какие-то мрачные абстракции: стаи ворон, перекошенный забор, треснутые зеркала, орнаменты, узоры, цветы, маски, ружья, ножи. Паша ещё в школе предлагал ей рисовать комиксы, но она сказала, что под комиксы надо подобрать позитивную историю, а у неё все только умирают.

Сейчас, чтобы как-то подбодрить Киру, Паша нахваливал её рисунки. Несмотря на всю мрачность, рисовала Кира хорошо, выверено. В её скетчах чувствовалась эмоция:

– Мне от твоих рисунков жутко, может, тебе цветные карандаши купить или фломастеры? Вдруг ты не знаешь, что существуют другие цвета?

Кира хмыкнула:

– Можно красный и серый добавить. Я давно мечтала о маркерах для скетчинга, но как-то не сложилось: бабушку бесит, что я рисую, она бы их выкинула тут же. Так и не рискнула купить. Поэтому это моя подпольная отдушина, таскаю в рюкзаке. Но потом выбрасываю блокноты, когда они заканчиваются.

– Этот блокнот лучше мне подари. Кир, ты говорила, что не хочешь к бабушке идти учиться, а куда бы сама хотела? – Паша листал новый изрисованный скетчбук Киры. – В Строгановке, случайно, нет готического отделения? Твой мрачняк надо на татухи набивать.

Кира снова чуть усмехнулась:

– В Строгановку с улицы не попасть, туда, наверное, нужно художественное образование. Вообще, я думала стать психологом – с такими родственниками из моей головы тараканов можно вагонами вывозить. Может быть, я стала бы нормальной.

– Ты нормальная!

– А ты очень добрый, Паш, – поджала губы Кира, похоже, Паша её не переубедил.

– Ой, меня тоже все всегда считали ненормальным. Меня ненавидели все, даже родители, так что забей! Что выросло, то выросло. Ты нормальная, не загоняйся!

– В одиннадцатом тебя все девчонки любили.

– Это из-за фоток и нового имиджа, – отмахнулся Паша.

– Помню, как Маша тебе постоянно записочки оставляла на парте, – вдруг улыбнулась Кира.

– Какая Маша? Я думал, это твои сердечки.

– Колесниченко. Ты что?! Я бы никому не стала такое писать. Тем более тебе.

– Колесниченко… – Паша пытался вспомнить светловолосую невзрачную одноклассницу в очках, которая сидела на первой парте. – Не ожидал от неё. Кстати, она же писала как-то. И я предлагал пофоткаться. Мы даже договорились, а она слилась, так и не пришла. Я всегда был уверен, что это ты мне написывала, – Паша расхохотался. – А что, я не заслуживаю, чтобы моё имя обводили в сердечко?!

– Заслуживаешь, конечно. Просто я не очень хорошо относилась к двоечникам. Да и мне в школе нравился другой.

– Но помогала же, – Паша насупился, он обиделся на двоечника: в аттестате у него не было ни одной двойки, а ЕГЭ по математике он сдал даже на четыре.

– Ты так косил глаза, когда списывал, я переживала за твоё зрение.

Паша хмыкнул. Стало вдруг любопытно, на кого же залипала Кира. Он не ожидал, что ей вообще кто-то может нравиться.

– А кто тебе нравился?

– Игорь Бондаренко, – призналась она.

Паша поморщился и фыркнул. Игорь был самым популярным в их классе, и с Пашей они друг друга ненавидели – не поделили девушку.

– Фу! Как ты могла запасть на такого мудака?

– Ну-у-у, он красивый. – Бледные щёки Киры порозовели. – Ты его из-за Аськи так ненавидел?

– Аська – та ещё шкура! Они друг друга стоят! – Паша разозлился из-за нахлынувших воспоминаний, хоть и прошло уже больше года.

Кира округлила глаза из-за его резкости и предположила:

– Ого! Вы с ней так плохо разошлись?

– Просто она шкура, и этим всё сказано!

Паша нахмурился и перевёл тему. Он не хотел рассказывать эту историю Кире. Ася училась в параллельном классе и внешне всегда нравилась Паше. Она, правда, была красивой, хрупкая миловидная брюнетка. И Ася долгое время встречалась как раз с Игорем, по крайней мере, весь десятый класс они ходили за ручку и обнимались, и на их пару залипала вся школа. Но когда Паша увлёкся фотографиями в десятом классе, в его объектив попала и Ася. Съёмки с ней часто получались смелые и раскрепощённые, но, видимо, Паша переборщил с комплиментами, и Ася решила, что Паша в неё влюблён, и тоже начала строить ему глазки, заигрывать.

А в начале одиннадцатого класса на фотосессии пожаловалась, что летом рассталась с Игорем. Попросила Пашу подыграть и временно стать её парнем – хотела заставить Игоря ревновать.

И Паше нравилась эта игра – они много обнимались и целовались прямо в школе, и Паша очень привязался к Асе. Только после занятий они не пересекались, хоть Паша и предлагал ей быть вместе по-настоящему, но после школы «отношения» заканчивались, и они лишь переписывались и фотографировались.

Игра оказалась недолгой: уже через неделю по дороге из школы Пашу отловил Игорь с четырьмя дружками, не из школы, видимо, из секции. Игорь, кажется, тоже был спортсменом. Двоим Паша успел заехать по лицу, но убежать не смог, его быстро скрутили толпой. Особенно жестоко бил Игорь, лицо не трогал, но рёбра, спина и живот потом у Паши стали чёрно-синие, и недели две дышалось с трудом. Но больше всего ранило, что Ася всё это время стояла рядом – она просто молча смотрела, не остановила Игоря, когда он и его друзья пинали уже лежащего Пашу ногами. Видимо, для неё это было нормально, а может, она этого и добивалась подобной игрой. После избиения Игорь даже обнял Асю и прошипел:

– Чтобы больше даже не смотрел в сторону моей девушки!

Паша ещё потом и на сборы поехал на неделю, еле двигаясь там – все бока адски болели. Тимоха всё порывался отомстить, даже биту бейсбольную раздобыл. Но Паша не стал ввязывать Тима в это дело.