Чувства наизнанку - Даша Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ладно, я и это переживу.
Гоню прочь все мысли. Я подумаю о них позже.
Но стоит мне только погрузиться в блаженное забытье, как телефон с новой силой начинает изгаляться над моими растерзанными барабанными перепонками.
Опять будильник? Да он издевается что ли?
Но это был не будильник. Это был какой-то незнакомый мне номер, который я целенаправленно собиралась скинуть, но непослушные пальцы дрогнули, и я все-таки приняла звонок.
— Вот черт! — прошипела я, но тут же напряглась, услышав деловой и уверенный баритон.
— Татьяна Юрьевна?
— Да, это я.
— Утро, — и я отчетливо расслышала усмешку в его голосе, — не скажу, что доброе, но все же. Меня зовут Коваль Сергей Сергеевич. Я — начальник службы безопасности группы компаний «Лабра-Фортинет» и в ваших же интересах сотрудничать с нами, а не с полицией, которую мы обязательно будем вынуждены привлечь, если вы и дальше продолжите скрываться.
Сглотнула и тут же подскочила на кровати, судорожно потирая лоб. Какая служба безопасности? Какая полиция? Это что, первоапрельская шутка? На дворе сентябрь…
— Я вас не понимаю.
— Где вы сейчас находитесь, Татьяна Юрьевна?
И я тут же заторможенно назвала адрес квартиры Гордеева.
— У вас есть пятнадцать минут, чтобы собраться и выйти к ожидающей вас машине. В противном случае, мы дадим делу ход.
— Подождите! Какому еще делу?
Но в трубке уже послышались короткие гудки, и я с огромным подозрением воззрилась на телефон, а потом со всех ног кинулась в ванную, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. От завтрака и кофе отказалась. Вылетела из квартиры, черкнув ребятам на прощание пару слов благодарности, и тихонько прикрыла за собой дверь.
И вниз. А там у самых ворот уже стояла черная, полностью тонированная иномарка с логотипом компании, в которой я работала. И где-то здесь меня припечатало подозрение, что это Марк меня так выкурил, чтобы поговорить. Но стоит мне только подумать об этом, как из машины тут же выходит шкаф номер один и шкаф номер два.
Оба смотрят на меня словно роботы, безмолвно открывая передо мной дверь пассажирского сидения.
Что-то слишком много мебели в моей жизни в последнее время, не находите?
Но я все же передвигаю ногами, а потом все-таки сажусь в машину, чуть вздрагивая, когда дверца за мной захлопывается.
— Еще раз здравуствуйте, Татьяна Юрьевна. Коваль.
— И… мне…
— Не думаю, — хмыкает, — Юра, едем!
Отдает короткий приказ и автомобиль трогается.
— Не хотите мне ничего объяснить? — все-таки решаюсь я задать вопрос, когда уровень моего терпения доходит до критической отметки.
— Не хочу.
Зашибись!
Полчаса по запруженной Москве и вот наконец-то мы въезжаем на подземную парковку. Останавливаемся. Двигатель глохнет. Мне открывают дверь и, обступив со всех сторон, ведут к лифту, а затем нажимают номер этажа, но не тот, на котором я работала. А тот, на котором сидит высшее руководство компании.
И именно здесь мне становится страшно. До жути. Меня кидает в дикий холод, а затем окатывает кипятком. Тело мелко трусит. Пульс взлетает до небес и мне малодушно хочется расплакаться. Потому что ничто не убивает больше, чем неведение.
Характерный писк лифта, и дверь открывается. Длинный коридор, роскошная приемная, в которой я никогда не была и наконец-то дверь в кабинет генерального директора Германа Адриановича Хана.
Здесь меня уже ждет он и еще какие-то люди. Пытаюсь разобраться и узнаю некоторых из юридического отдела. Кручу головой и на наконец-то разваливаюсь изнутри до самого основания.
На диванчике у окна сидит он — Марк. Как всегда безупречный до невозможности. Вот только сегодня он смотрит на меня так, будто бы не было между нами никогда ничего ближе, чем простое рукопожатие.
Безэмоциональный. Отрешенный. Пустой.
— Татьяна Юрьевна, присаживайтесь, — обращается ко мне Коваль и отодвигает стул во главе стола для переговоров.
Сажусь. Складываю руки на столе. Через секунду прячу их под стол. Трясутся. Сильно.
— Да вы не нервничайте так, Татьяна Юрьевна, — а это обращается ко мне уже отец Марка, когда все рассаживаются по местам вокруг меня, — вы же вчера, когда пакостили не нервничали, верно?
— О чем вы говорите? — хриплю я, суматошно оглядывая присутствующих.
— Сережа, пожалуйста, поясни девушке, о чем я говорю, — обращается он к начальнику службы безопасности и откидывается на спинку своего стула, взирая на меня, как на мелкую, но кровожадную букашку.
И меня придавило.
— В июне этого года Сажина Татьяна Юрьевна уволилась из фирмы нашего прямого конкурента Иванчука Геннадия Степановича. В «Синко» и в «Цитадели» ей подозрительным образом отказали. А вот у нас нет. Здесь еще нужно добавить, что контракт с фирмой Иванчука у Татьяны Юрьевны был подписан на три года, но отработала она только треть срока. Стал бы кто-то просто так отпускать перспективного специалиста? Не думаю.
— Куда вы клоните? — вдруг запаниковала я, крутя головой и выискивая хоть какое-то для себя понимание, но тщетно.
— Помолчите! — осек меня жестко Хан старший и я прикусила язык. А Коваль, тем временем, продолжал.
— И вот девушка принята на свое место, трудится не покладая рук и даже задерживается допоздна. Не кадр — мечта. И уже в июле получает доступ к секретной коммерческой и банковской информации. Уважая личную жизнь здесь присутствующих, я не буду вдаваться в подробности, но отмечу, что вчера в четырнадцать часов семнадцать минут на стационарный телефон Татьяны Юрьевны поступил звонок от секретаря Марка Германовича Хана, которая пригласила девушку в кабинет ее руководителя, тридцать три минуты спустя в этот же кабинет вошла Лиана Александровна Разумовская. Из показаний секретаря, спустя еще минуту Татьяна Юрьевна выбежала из кабинета вся в слезах и в расстроенных чувствах. А еще через три, в четырнадцать часов пятьдесят четыре минуты с компьютера госпожи Сажиной на адрес почты господина Иванчука была выслана полная информация с последними текущими проектами «Лабры».
— Это все неправда! — взорвалась я и с ужасом поняла, что меня планомерно загоняют в какую-то адовую западню.
— Конечно неправда, — ухмыльнулся отец Хана, но не по-доброму, а зло и бессердечно, — можно я вас предвосхищу, Танечка? Наверное, это все глупое недоразумение, так? Или даже подстава, да?
— Отец, — окликнул с дивана Марк и я тут же перевела на него затравленный взгляд.
— Олег, просвети девушку, что ей грозит за слабоумие и отвагу, — отмахнулся Хан старший от сына и я перевела взгляд на главного юриста.
