Обязалово - В Бирюк

Учитывая весьма вольные нравы, царившие при дворе его отца… причины были.

Все летописи дружно отмечают, что Андрей прогнал бояр — «соратников отца». Надо только учитывать, что многие из них были не сколько «со-ратниками», сколько «со-трапезниками». Можно было бы сказать — «со-бутыльники», но бутылок здесь ещё нет.

Боголюбский жёстко «строил» всю Залесскую Русь. И своё семейство — в первую голову. Особый оттенок придавали наличные социальные статусы.

Андрей — существенно старше, глава семьи. Но княгиня — жена отца, он должен относиться к ней как к матушке, она ему может по семейному вычитывать и указывать. Хотя сама — младше.

Он — князь, государь. Но — просто «светлый князь», а она Великая Княгиня. Он, кроме Руси и Степи, ничего не видал. А она выросла в Царьграде:

— Ах, сыночек! Полно тебе к пустякам цепляться. У нас, в Святой Софии, подсвечники завсегда шестисвечные. Чай, не юрта какая-то.

Неприязнь между «половцами» — сыновьями Долгорукого от первой жены и «гречниками» — сыновьями от второй — существовала всегда. Просто они были очень разными. Не сколько сами княжичи — они-то русские, рюриковичи. Сколько их окружения, свиты их матерей.

Андрей внёс в эту неприязнь свою страсть к «правосудию, казни и расправе».

Вдова с детьми жила в Кидекше — укреплённом городке, построенном Долгоруким возле Суздаля. «С глаз долой — из сердца вон» — не видя мачехи и сводных братьев, он не сильно их «казнил».

Но в этом, 1161 году Боголюбский решил обустроить дела церковные. И посчитал необходимы взять с собой на переговоры в Киев — «гречанку», сестру императора. В Киев снова пришли люди от императора и патриарха.

Княгине тоже хотелось развеяться, с земляками повстречаться.

Путешествие в совместном караване быстро стало мучением. И для высокоблагородных, и для всех окружающих.

Князь рычал на княгиню по любому поводу и без, их свиты — грызлись между собой.

Вчера вечером княгиня изволила слушать музыку в исполнении юноши-лютниста. Князю донесли, расцветив факт музицирования домыслами, намёками и понимающими ухмылками.

Князь рявкнул в сторону своего палача. Неразборчиво. Маноха подумал, сопоставил, вспомнил библейскую заповедь «Не убий» и пошёл делать свою работу.

Музыканта отозвали в сторонку, перебили руки, спустили штаны и уронили в реку.

Угра — маленькая речка. Летом, в межень.

По высокой холодной воде, вопя сквозь кляп от боли в сломанных руках и дёргая ногами в спутанных штанах… Парень вынырнул пару раз и ушёл с головой, «костоломы» перекрестились: «На всё воля божья». Кто помог лютнисту исчезнуть из каравана… сообразить — особой смекалки не требуется.

— Уж она как разгневалась, уж как разъярилась! Ну, говорит, пёс бешеный, всё едино по твоему не будет. Ещё, говорит, солнце не взойдёт, а я себе вдвое найду! Хоть бы с кем, лишь бы уроду этому косоглазому назло!

Поступать «назло врагам»… бывает.

«Куплю билет и не поеду. Назло кондуктору» — наша народная мудрость.

Как поёт Розенбаум:

«Я стать хотел геологом, дермато-венерологом,Потом решил я быть как мама гинекологом,А стал невропатологом, назло врагам,Теперь стучу их молотом по головам».

Но: «Назло ему я отдалась первому встречному. Двоим-троим-четверым…» — чисто женский вариант.

Рассказчица, победоносно подбочась, посмотрела на меня сверху вниз. Будто это она сама явила такую… смелость?…глупость?…вздорность?

Я, честно говоря, слушал в пол-уха. Мало ли какие у благородных дам бывают заморочки. А вот куда эту толпу распихивать? Чтоб и не вякали, и не спёрли чего ценного… Сейчас быстренько вкатим им всем моей «бражки креплёной», они с полчаса «слонов послоняют» и спать расползутся. После дня дороги — сильно не распрыгаешься.

Прокол. Прокол бестолкового попаданца. Который не знает то, что все знают.

Несколько часов скачки приводят всадника в состояние статуи. Может спать стоя. Езда в телеге и стремление спасти бока от ухабов тоже обеспечивают крепкий сон. Лодейшики, намахавшись веслами, падают «без задних ног».

Но между княжеским и торговым лодейными караванами есть принципиальная разница.

У купцов — на вёслах работают почти все — караван тащит груз. У вятших — на вёслах гребцы. А остальные — пассажиры. Их — везут. За день пассажиры успевают выдрематься и выдрыхнуться. А по ночам приходит фаза активности, они ищут приключений.

Гости упорно не укладывались. Уже в полной темноте глубокой ночи я совершал штатный обход постов.

Конечно — паранойя. Но что, если Маноха решит спалить мою Пердуновку ко всем чертям? Вместе с блудливой вдовой и секретной грамоткой…

На завалинке за углом моих хором сидел спящий Алу.

— Алу, тебе спать негде?

— А, ой… Это ты? Не, есть. Чарджи велел сказать, когда хвост медведицы будет во-он на той берёзе.

Потребовалась некоторая пауза, прежде чем я понял, что торк вовсе не ожидает, что лесная медведица залезет на берёзу, чтобы задрать там хвост.

— Он за звёздами сам последить не может?

— Не. Он с бабёнкой одной занят. Тама вон, в порубе — оттуда звёзд не видать.

Как и положено владетельному аристократу, я построил в своём владении личную тюрьму. Из персонально опробованных архитектурных вариантов изоляторов временного заключения, выбрал, как образец для подражания, наиболее впечатливший — киевский, боярыни Степаниды свет Слудовны. В три этажа, с приличным наземным строением и обширным пыточным помещением на минус третьем этаже.

Ноготок… Задавал вопросы. И, по моим наброскам, создавал различные приспособления и станки. Для обеспечения эффективной деятельности в своём профессиональном поле. Так что, обустроились мы прилично.

Ну торк! Ну… инал! Всегда найдёт место для своего… «ябгу». Я тут весь в трудах, в заботах, вот — посты проверяю, а он в это время… Кстати, если с моего места смотреть, то медведица уже на берёзу хвост… положила. Опять же — при осмотре территории следует проверять и нежилые помещения.

Я подобрался к двери поруба, прислушался… Ничего. А может, они померли? Может, чего страшного случилось? Ну, там, упыри налетели, бесы набежали, шахтёры повылазили… Надо посмотреть.

Часть 35 «А там шальная императрица…»

Глава 209

Наверху было пусто. Пришлось спуститься на этаж. В кромешной темноте подземелья доносился знакомый, чуть задышливый, голос торка. Он пытался добиться определённости в своём, обычным для подобных ситуаций, вопросе: