Авантюристы - Густав Эмар

Три капитана поклонились и тотчас ушли.

— Ах! — с сожалением заметил кавалер де Фонтенэ. — Любезный Монбар, я никогда не могу смотреть на приготовления к экспедиции без зависти и печали.

— Вы сожалеете о жизни авантюристов? Я понимаю это чувство, хотя каждая экспедиция увеличивает ваше богатство.

— Что мне до этого? Не думайте, что мною движет корысть; мои мысли гораздо возвышеннее… Впрочем, теперь не время разговаривать об этом. Отправляйтесь, и если вы будете иметь успех, в чем я лично не сомневаюсь, мы, может быть, сойдемся с вами и тогда вдвоем предпримем экспедицию, о которой долго будут говорить.

— Я буду очень рад, — ответил флибустьер, — иметь такого товарища; ваши необыкновенные заслуги и непоколебимое мужество станут порукой нашему успеху. Я всегда готов исполнить любое ваше приказание, если только Богу будет угодно, чтобы я и на этот раз добился успеха и вернулся целым и невредимым из предстоящей экспедиции.

— До свидания! Желаю вам удачи.

— Благодарю вас.

Так, разговаривая, они вышли из сарая, пожали друг другу руки и после прощального поклона разошлись в разные стороны. Флибустьер в сопровождении своего нового работника направился к дому. В ту минуту, когда он выходил из города, к нему подошел какой-то человек и поклонился.

— Чего вы от меня хотите? — спросил авантюрист, бросив на него проницательный взгляд.

— Сказать вам одно слово.

— Какое?

— Вы капитан Монбар?

— Вы, должно быть, не здешний, если задаете мне такой вопрос.

— Это не имеет значения, отвечайте.

— Я капитан Монбар.

— Вам письмо.

— Письмо, мне? — переспросил Монбар с удивлением.

— Вот оно, — проговорил незнакомец, подавая Монбару письмо.

— Давайте.

— Ну все, теперь данное мне поручение исполнено, прощайте.

— Но позвольте мне в свою очередь сказать вам одно слово.

— Говорите.

— От кого это письмо?

— Я не знаю, но, прочтя это письмо, вы, вероятно, узнаете.

— Да, это правда.

— Стало быть, я могу идти?

— Никто вам не мешает.

Незнакомец поклонился и ушел. Монбар распечатал письмо, быстро пробежал глазами и побледнел, потом прочел опять, но на этот раз медленно и как бы взвешивая каждое слово. Через минуту он как будто решился и, обернувшись к своему работнику, стоявшему неподвижно в нескольких шагах, сказал:

— Подойди. Ты матрос?

— Матрос, и, я думаю, искусный.

— Хорошо, ступай за мной.

Флибустьер поспешно вернулся в город и направился к морю. Он как будто искал чего-то. Через минуту мрачное выражение его физиономии прояснилось. Он заметил тонкую и легкую пирогу, выброшенную на берег.

— Помоги мне столкнуть эту пирогу в море, — приказал он работнику.

Тот повиновался. Как только пирога оказалась в воде, Монбар впрыгнул в нее, сопровождаемый своим работником, и, схватив весла, они стремительно удалились от берега.

— Поставь мачту, чтобы мы могли распустить парус, — велел Монбар.

Ничего не отвечая, Олоне сделал, что ему было приказано. В одно мгновение парус был распущен, и легкая пирога полетела по волнам.

Долго они плыли таким образом, не обмолвившись ни единым словом, и, оставив далеко за собой корабли, вышли с рейда.

— Ты говоришь по-испански? — внезапно спросил Монбар работника.

— Как уроженец Старой Кастилии, — ответил тот.

— Ага! — сказал Монбар.

— Это легко объяснить, — продолжал Олоне, — я ходил с байонцами и басками на ловлю китов и несколько лет занимался контрабандой на испанском берегу.

— Ты любишь испанцев?

— Нет, — отвечал Олоне, нахмурив брови.

— Верно, у тебя есть на то причина?

— Есть.

— Можешь мне сказать?

— Почему бы и нет?

— Так говори.

— У меня было свое судно, на котором я занимался контрабандой. Я трудился шесть лет, чтобы скопить сумму, необходимую на покупку этого судна. Однажды, когда я старался провезти запрещенный товар, меня захватил испанский таможенный люгер, судно мое пошло ко дну, мой брат был убит, я сам опасно ранен и попал в руки к испанцам. Вместо того, чтобы перевязать мои раны, они отдубасили меня палками и оставили лежать замертво на месте. Думая, без сомнения, что я умер, они забыли про меня. Мне удалось при помощи хитрости, выстрадав неописуемые мучения, голод, холод, усталость и тому подобное, что было бы слишком Долго перечислять, наконец пробраться за границу и отдышаться на французской земле. Я был свободен, но мой брат погиб по милости испанцев. Вот и вся моя история. Как она вам?

— Печальна, мой милый… Стало быть, тебя привела к нам ненависть, а не только желание обогатиться?

— Ненависть в особенности.

— Хорошо! Садись на мое место и правь, а я пока кое-что обдумаю. Мы идем к Невису; держи курс на юго-восток, вон к тому мысу.

Олоне сел на руль, Монбар закутался в плащ, надвинул шляпу на глаза, опустил голову на грудь и застыл, неподвижный как статуя. Пирога все плыла, подгоняемая ветром.

Глава XVIII. Невис

Невис отделен от острова Сент-Кристофер каналом всего в полмили шириной. Этот очаровательный остров, плодородие которого замечательно, возник, по всей вероятности, в результате вулканического взрыва. Об этом говорит кратер, содержащий горячий источник с водой, сильно пропитанной серой. Издали он имеет вид обширного конуса, и в действительности весь остров — не что иное, как очень высокая гора, подножие которой омывается волнами. Склоны этой горы, сперва отлогие, становятся мало-помалу крутыми, растительность исчезает, а вершина, покрытая снегом, теряется в облаках.

Во время высадки испанцев на Сент-Кристофер много флибустьеров искали приюта на этом острове. Некоторые, прельстившись живописными видами, окончательно поселились там и начали разводить плантации, правда немногочисленные и слишком отдаленные одна от другой, для того чтобы обитатели могли помогать друг другу в случае нападения неприятеля; но эти плантации, однако, преуспевали и обещали скоро стать довольно крупными.

Хотя легкая пирога флибустьера неслась, подгоняемая попутным ветром, однако он довольно долго добирался до острова, так как необходимо было войти в пролив и проплыть его во всю длину, прежде чем он мог достичь того места, куда направлялся.

Солнце начинало уже клониться к закату, когда пирога наконец вошла в небольшую песчаную бухту и остановилась.

— Привяжи лодку к берегу, спрячь весла в траве и ступай за мной, — приказал Монбар.

Олоне повиновался с той точностью и с той быстрой понятливостью, которые он показывал во всем.

— Взять мне ружье? — спросил он своего хозяина.