Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Нет, конечно, все не случилось мгновенно. Но и вполне ожидаемого затягивания не произошло, что, в свою очередь, не могло не радовать. Какие-то вопросы, вроде солидного расширения теоретических курсов подготовки летчиков и авиационных специалистов в Петроградском Политехническом Институте и в Императорском Московском Техническом Университете, а также разворачивания находящихся под Гатчиной мастерских воздухоплавательного парка в полноценный казенный авиастроительный завод, вообще разрешились уже к концу июля. Другие, связанные с получением новых заказов на авиационную технику и включением отечественной авиационной промышленности в список первоочередных получателей распределяемых Военным министерством ресурсов, подошли к своему логическому завершению в конце августа. Хотя, союзники умудрились затянуть ситуацию с переговорами по передаче им лицензий на аэропланы аж до конца ноября. С мертвой точки решение данного вопроса сдвинулось лишь после проведения специального собрания британского парламента по вопросу противостояния немецким истребителям. Если на Восточном фронте пока еще немногочисленные Фоккеры не жили более месяца, то на Западном всего две дюжины этих машин умудрились менее чем за полгода боев смахнуть с неба четверть тысячи аэропланов союзников и фактически полностью сорвать действия их авиации. Вот тогда-то и вспомнили про предложения русской стороны, выдав срочный заказ на поставку первой партии штурмовиков и бомбардировщиков, который пришлось исполнять, отгружая англичанам планеры, предназначавшиеся для ИВВФ. Благо в Архангельске к концу 1915 года, наконец, появилось достаточное количество ледокольных судов, что смогли пробить в затянувшем всю акваторию Белого моря ледовом панцире проход для нескольких пароходов со срочными военными грузами. Но основной список требующих гигантских финансовых вложений проектов оказался официально принят в работу, лишь начиная с 3 сентября 1915 года, когда Государственная дума приняла проект бюджета на ведение войны.

Вполне ожидаемо, ни возведение ГЭС, ни постройка алюминиевого завода, в этот утвержденный список не вошли. На слишком уж далекую перспективу запланировали свою работу нижегородские авиаторы, чтобы заниматься столь сложными и дорогущими проектами во время войны. Увеличение участия их веселой компании в оружейном производстве ограничилось лишь одобрением безвозмездной передачи государству лицензии на изготовление ручных пулеметов ФД-12, да дозволением привлечь к выделке частей пистолетов закрывшейся с началом войны ремонтной мастерской оружейного магазина Никласа и велосипедного завода «Лейтнер»[1] расположенных в Риге. Благо имеющиеся станки и квалификация работников позволяли производить на этих площадках практически все части РТ-1911 кроме разве что стволов. Ну и заготовки им требовалось получать со стороны. Зато прошла на ура идея привлечения к отливке корпусов фугасных авиационных бомб многочисленных небольших заводиков, обладающих собственной литейной мастерской и ныне простаивающих по причине отсутствия заказов. Пусть с производством и поставкой современных взрывчатых веществ дела до сих пор обстояли не лучшим образом, накапливаемые десятилетиями в крепостях запасы черного и бурого порохов позволяли в ближайшей перспективе решить проблему катастрофической нехватки авиационного вооружения хотя бы для тяжелых бомбардировщиков. Даже по самым скромным подсчетам выходило, что старых запасов дымных порохов хватало на изготовление полутора десятков тысяч 500-килограммовых бомб. И великий князь был отнюдь не против такого хода событий, поскольку без новых громких побед количество ассигнований на авиацию могло пойти вниз. А в случае со столь тяжелыми боеприпасами недостаток мощности подобного взрывчатого вещества попросту компенсировался его количеством.

Но самую большую радость и одновременно озабоченность вызвали посыпавшиеся, как из рога изобилия, заказы на технику. Причем речь в данном случае шла отнюдь не об одних только аэропланах. Так заказ на поставку в ближайшие два года полутора десятков тысяч автомобилей и мотоциклов пожелало разместить на отечественных заводах ГВТУ. И если с отгрузкой в войска потребного количества двухколесной техники тот же «Мотор», при должном снабжении потребными материалами, мог вполне справиться, то с автомобилями выходил затык. Имеющихся в стране мощностей могло хватить на выполнение, от силы, половины озвученных планов. В результате, начала просматриваться потребность расширения существующих или устройства новых автомобильных заводов. Как частных, так и государственных. И тут владельцы «Мотора», «Русского автомобильного завода И. П. Пузырева» и «Нижегородского завода сельскохозяйственной техники», оказались вне конкуренции. А как могло быть иначе, если прогнозируемые цены на будущие автомобили, поступившие в ГВТУ от их ближайших возможных конкурентов, почти в три раза превышали те, по которым поставки осуществлялись в данный момент? Да там одна только закладываемая чистая прибыль с каждого проданного автомобиля превышала цену рижского «Обер-мотора»! Вот по итогам рассмотрения в Военном министерстве заявлений, полученных от частных предпринимателей по вопросу постройки автомобильных заводов и последующей поставки с них в войска автомобилей, два из трех новых производств предстояло возвести товариществу на вере сложившемуся из числа совладельцев указанных выше компаний. Именно благодаря их труду к концу 1917 года в стране появились «Нижегородский автомобильный завод» и «Казенный завод военных самоходов», чьей основной продукцией должны были стать полуторки, выполненные на базе Руссо-Балта А24/40[2]. Трехосное шасси последнего оказалось слишком уж сложным для действительно массового производства и требовало очень хорошего ухода со стороны водителя, отчего было принято решение упростить более массовую модель, сделав ее двухосной.

А что же сами авиаторы? Естественно, не остались обделенными заботами и они. Михаил еще с лета фактически поселился в Гатчине, где принимал самое активное участие в перестройке ремонтных мастерских воздухоплавательного парка в полноценный авиационный завод, с параллельным налаживанием производства У-3, как на месте, так и в авиационных мастерских «Балтийского судостроительного завода». Алексей же так и продолжил практически безвылазно сидеть в Нижнем Новгороде, где к многочисленным вопросам постройки сотен новых аэропланов добавилась головная боль в виде возведения с нуля нового двигателестроительного завода. Причем, не такого никчемного, как «Гном» или «Русский Рено», выдававших не более сотни авиационных моторов в год, а настоящего гиганта по нынешним временам, способного ежемесячно поставлять до тысячи силовых агрегатов разных типов, как на авиационные, так и на автомобильные предприятия. А в середине декабря, по итогам визита в Россию Поля Думерга — экс-президента Франции, занимающего ныне должность сенатора, на него еще свалился огромный и, конечно же, тоже очень срочный заказ дозревшего до правильного решения второго союзника, чья авиация никак не могла оправиться от потерь, понесенных в боях с немецкими истребителями. И это притом, что здравомыслящие люди еще в начале лета четко осознали всю жизненную необходимость самого тесного сотрудничества с представителями русской авиастроительной промышленности!

Но мало было всего этого творящегося бардака, связанного, как с созиданием нового, так и с добычей потребных ресурсов для этого самого созидания! Терпящие одно военное поражение за другим немцы принялись вливать во взращенные за многие годы революционные кадры столь огромные средства, что в феврале 1916 года даже на «Моторе» и «Пегасе» произошли первые со времен пуска этих предприятий стачки. Пусть они носили экономический характер и не имели никакого политического окраса, данный звоночек оказался очень тревожным. Если уж даже на этих предприятиях, где условия работы и оклады рабочих являлись весьма достойными, произошли подобные события, то, что же творилось на сотнях других заводах и особенно в изобилующей революционными массами столице? И какое продолжение революционных выступлений можно было ожидать в связи с явным затягиванием войны?