Сколково. Хронотуризм – 2 - Татьяна Михайлова

–　Мне кажется, что ты преувеличиваешь,　– начал разубеждать находящегося на грани паники матроса Павел, но напрасно.

Тот сразу перебил собеседника, не дав ему произнести больше ни слова:

–　Нет, я сам видел ее, Амазонку, несколько раз. Она здесь, она караулит нас в темноте, у нее в руках лук и стрелы! Она убьет нас – если не сегодня, то завтра, обязательно!　– Молодой человек даже прикрыл на мгновение глаза, словно вновь увидел перед собой призрак обиженной новым хозяином судна первой хозяйки бригантины.

Юноша умолк, молчал и Павел. Что тут скажешь – похоже, версия с массовым помешательством все же имеет право на существование. И несчастный, спивающийся в одиночку фон Штейнен – это невинная шалость по сравнению с тем, что здесь происходит на самом деле. На первый взгляд, все выглядит пристойно и, кроме судового врача, люди производят благоприятное впечатление. Они не ловят пауков, не разговаривают сами с собой и не предлагают перерезать горло своему собеседнику. Возможно, что это ненадолго, ведь сегодня произошло слишком много печальных, пугающих и необъяснимых событий и вечером те, кто пока жив, наверняка захотят помянуть умерших… А заодно и приложиться к содержимому открытого бочонка со спиртом. В который раз, интересно? Судя по тому, что этот молодой человек несколько раз встречался с призраком, далеко не в первый. Тогда версия с общим алкоголизмом, а также с массовым помешательством подтверждается. Начнут они, допустим, сегодня и уже не смогут остановиться. Допьются до зрительных галлюцинаций и иллюзий, потом кому-нибудь померещится, что на палубу проник гигантский осьминог или кальмар, все похватают топоры, багры, и понесется… «Из воды появилось ужасающего вида морское чудовище, которое поднималось над водой столь высоко, что его голова была над нашей грот-мачтой. Оно имело острую морду, ревело, как кит, его плавники были большие и широкие, а тело покрывала прочная на вид шкура. Была она очень морщинистой и шероховатой. Нижняя часть зверя выглядела как у змеи, и когда оно снова нырнуло в воду, то через мгновение опять вынырнуло и, продолжая делать так, поднимало свой хвост над водой, а длинен он был, как морской корабль»,　– вспомнились Павлу прочитанные им когда-то давно строки, написанные одним из путешественников. И произошла эта встреча, по его словам, всего за сто лет до того, как бригантина «Мария Селеста» превратилась в корабль-призрак. Еще очень популярной в те времена была легенда о гигантском кракене – чудовище, по некоторым описаниям, являло собой гибрид рыбы и краба, с легкостью утаскивало своими щупальцами на дно морское корабли. Хотя последняя легенда не так давно получила научное подтверждение: океанологам удалось поймать на живца дивную особь гигантского кальмара длиной почти в десять метров. Не последнее место в этом бестиарии занимают морские змеи, куда уж без них: «Норвежские моряки рассказывают о великом морском змее двести футов в длину и двадцать в ширину. Он живет в пещерах, похищает домашний скот либо прыгает в море и охотится на водных гадов. С его шеи свисают длинные волосы, чешуя черная, а глаза красные. Он нападает на корабли, вытягиваясь из воды во весь рост, и глотает людей целиком». Ну, после того как примешь на грудь трижды в день стакан-другой чистого ректификованного спирта, еще и не такое привидится.

«А вообще, все эти истории чертовски похожи на массовые галлюцинации, возможно, на „Марии Селесте“ происходит нечто похожее – чистый спирт может вызвать и массовый психоз, и массовый глюк. И уже после того, как все закончится, последний выживший в неравной схватке с морским дьяволом, проспавшись, сообразит, что надо уносить ноги. Он избавится от тел, возьмет единственную шлюпку, запас провианта и смоется с корабля»,　– рассуждал Павел, поглядывая на ярко-синие волны океана и на стоящего рядом человека. Нет, не похож он на запойного, а делирий развивается у лиц «со стажем» не менее пяти или семи лет. Руки у мальчишки не дрожат, речь не нарушена, и рассуждает он здраво. Ну, почти здраво, если не считать того, что парень боится разъяренной, обиженной призрачной женщины. Так, что он там говорил в самом начале, с кого она начала? Рыжий Хельмут, кажется? А это еще кто такой, откуда он взялся на «Марии Селесте»? О нем, как и о Клаусе фон Штейнене, в судовом журнале не было ни слова. «Не корабль, а Ноев ковчег какой-то. Где капитан только понабрал их, интересно? И как только сам не путался в своих пассажирах?» – Павел покосился на опечаленного юношу еще раз и нарочито небрежно спросил:

–　А кто такой Рыжий Хельмут? И что с ним произошло?

–　Это наш кот, он давно жил здесь. А две недели назад мы нашли его, как и Лоренсонов, на палубе – дохлым, перекошенным, с раскрытой пастью и высунутым языком. Амазонка начала с него…

«На кошках тренировалась»,　– Павел не смог сдержать так не вовремя появившейся улыбки и отвернулся, чтобы не смутить погрустневшего еще больше юношу, а тот договорил:

–　Потом все было спокойно, потом умер Эндрю Джиллинг. Дальше вы все видели сами. Это мое мнение, но лучше бы вам было остаться посреди океана,　– предостерегающе произнес молодой матрос.

«Ага, за миллион долларов провести сутки в открытом море. Это можно устроить в любой день, в более комфортной обстановке и в более приятной компании. И все обойдется гораздо дешевле»,　– последние, сказанные матросом слова заставили Павла ухмыльнуться. Он уже собрался возразить молодому человеку, как за их спинами раздался недовольный голос Ричардсона:

–　Эдвард, иди сюда, и побыстрее, сколько можно тебя ждать?!

–　О, это меня! Прошу прощенья.　– Юноша быстро выколотил из трубки выгоревший табак, подхватил с палубы пустое ведро и бросился на зов помощника капитана.

«Отбивной адмирал, ветчинный принц, сальная тряпка, кастрюльный комендант»,　– Павел мигом припомнил весь набор пренебрежительных прозвищ, которыми матросы награждали своих «кормильцев». И не зря, надо сказать. По свидетельству очевидцев, большинство коков отличалось как физической, так и нравственной нечистоплотностью. Как правило, они ходили в засаленной одежде, нередко были капитанскими осведомителями, постоянно сидели в тепле, утаивали для себя и своих любимчиков лакомые кусочки, а пищу для экипажа готовили кое-как. Но этот мальчишка производит приятное впечатление – во всяком случае, одежда на нем чистая, а страх и растерянность в голосе и взгляде кажутся искренними.

«Амазонка, Амазонка,　– повторял про себя Павел, после того как снова остался в одиночестве,　– почему бы тебе не оставить этих людей в покое? Если это, конечно, твои проделки? Или не твои? А чьи тогда?» Павел поежился от холода. Солнце спряталось в темную тучку, и налетевший порыв ледяного, почти зимнего ветра заставил слишком легко одетого для ноябрьской Атлантики человека сбежать с палубы. Павел направился к лестнице в трюм, пригнул голову и осторожно двинулся по ступеням вниз. Качка усилилась, а поручни здесь отсутствовали. Тут же напомнила о себе немаленькая шишка на лбу – она заныла, словно предупреждая о том, что надо быть осторожнее. Поэтому Павел не торопился и по узким деревянным ступеням спускался аккуратно и не спеша. Шум ветра и моря остался позади и наверху, вокруг снова был привычный, душный от застоявшегося воздуха полумрак. Павел сделал несколько шагов к двери своей каюты и даже успел заметить чуть поблескивавшую металлическую ручку на ней, как все исчезло. Что-то с силой толкнуло его в грудь и едва не сшибло с ног. Павел врезался спиной и левым плечом в обшитую некрашеными досками стену коридора и вскрикнул от боли. А что-то уже рвалось к выходу – молча и яростно, как попавший в капкан зверь. Оно тяжело дышало и отталкивало вдруг возникшее на пути препятствие с таким остервенением, что еще немного – и просто размажет его по деревянной обшивке. Но Павел так просто сдаваться не собирался, он сам перешел в атаку – оторвался от стены, перегородив собой дорогу, и мощным, хорошо поставленным ударом врезал противнику под дых. Тот немедленно согнулся, негромко охнув при этом, получил еще один удар – коленом в грудь и от сильного толчка в плечи отлетел назад. Но не упал, удержался на ногах, только простонал-проблеял что-то невразумительное. И прилип спиной к стене.

–　Клаус, какого черта вы тут…　– Павлу пришлось замолчать. Его глаза уже привыкли к полумраку трюма. Он заметил, что на полу рядом с дверью каюты врача лежит что-то темное и бесформенное. И, кажется, еще живое – оно дергается, хрипит еле слышно и пытается приподняться над досками пола. А по ним уже расползается черная лужа.

Врач по стеночке, мелкими шажками побрел прочь, он старательно отворачивался от умирающего на его глазах человека и пытался удрать.

–　Стоять!　– Павлу пришлось схватить врача за грудки и хорошенько встряхнуть бледного, с трясущимися губами фон Штейнена.