Сколково. Хронотуризм – 2 - Татьяна Михайлова

Впрочем, ненадолго – бутылка с виски опустела, но ее быстро заменили на новую. Но, кроме Ричардсона, напиваться никто не спешил: капитан осушил свою рюмку и от добавки отказался, а Сара к своей почти не прикоснулась. Она все смотрела куда-то вверх, над головами присутствующих, словно сквозь тонкие деревянные переборки и палубу пыталась разглядеть ночное небо и яркие звезды на нем.

–　Сколько можно ждать?!　– рыкнул побагровевший от выпитого Ричардсон.

Сара вздрогнула от звуков голоса помощника капитана, а сам Бриггс чуть поморщился:

–　Потрепи, Альберт, сейчас он придет…

–　Я весь день только и делаю, что терплю эту чертовщину! С самого утра, заметь, с рассвета!　– в запале возразил Ричардсон и уставился на стол перед собой: – Отлично, а есть я что – руками должен? Где вилки, ножи, ложки, наконец? Или их прихватил с собой Мартенс?

–　Хорошо, хорошо, только не кричи так. Я сейчас пойду и сама все принесу.　– Сара вскочила со своего места и, не слушая возражений мужа, почти выбежала из каюты.

Павел услышал только стук каблуков ее туфель по доскам палубы, но вскоре затихли и они.

–　Мне надо кое-что проверить. Я скоро вернусь.　– Капитан поднялся с дивана и быстро вышел вслед за женой.

Павел и Ричардсон остались вдвоем.

–　Подкаблучник,　– недовольно выдохнул тот,　– как есть подкаблучник. Сколько раз я ему говорил, что… Ладно, это их дело. Да, Патрик, я целый день собирался вас спросить: как вы оказались в открытом море? Что произошло? Вас выкинули за борт? На ваш корабль напали пираты, перебили всю команду и пассажиров, а вы – единственный выживший?

«Я глухонемой из Австралии» – эта часть легенды не годилась, поэтому Павлу пришлось импровизировать на ходу. В ход пошел запасной – простенький и незатейливый, по словам консультанта,　– вариант.

–　Нет, это было кораблекрушение. Наш корабль попал в сильный шторм, я бы назвал это ураганом. Мне посчастливилось найти плот…　– Павел умолк, видя, что Ричардсон его не слушает.

Помощник капитана повернулся вполоборота к небольшому деревянному шкафчику за спиной, загремел ящиками:

–　Понятно. Я почему-то так и подумал. Ладно, взгляните-ка лучше сюда, Патрик. Видели ли вы что-нибудь подобное?　– С этими словами Ричардсон с довольным, даже торжествующим видом поднял на вытянутой руке вверх старинную саблю с сильно изогнутым клинком.　– Посмотрите сюда, на эфес. Видите эту эмблему? Это герб Мальтийского ордена, если верить словам Бенджамина. А верить ему можно, он просто помешан на оружии, особенно на старинном. Он коллекционирует его, да и не только оружие – Бриггс не способен пройти мимо ни одной древней вещички. Его дом напоминает музей – там полно всякого проржавевшего добра: бронза, мрамор, старинные часы и монеты. Ну, и оружие, конечно. У него даже в спальне по стенам развешаны латы средневековых рыцарей, представляете?　– И Ричардсон захохотал во все горло.

Павел молча издалека рассматривал старинный клинок: «Да, похоже, что вещь действительно редкая и дорогая. Зачем Бриггс прихватил ее с собой? Хотя если учесть, что „Мария Селеста“ направляется в Италию, то капитан, возможно, рассчитывал у местных специалистов установить точную дату и место ее изготовления? Но где ножны, это же опасно…» Размышления прервал голос Ричардсона:

–　Патрик, расскажите мне о Сиднее. Я, правда, был там, но толком ничего разглядеть не успел. Этот грязный городишко вызвал во мне лишь отвращение и желание поскорее сбежать обратно в море. Как вы там живете, как развлекаетесь? По-моему, там можно только пить, таскаться по девкам и охотиться на этих тварей, которые ловко скачут на задних лапах. А передними бьют так, что запросто валят с ног здорового сильного человека,　– последние слова Ричардсон произнес вполголоса, не глядя на собеседника. Помощник капитана уставился на яркую эмаль на эфесе сабли так пристально, словно видел ее впервые в жизни.

–　Эти твари называются кенгуру,　– сообщил Павел, а сам все старался найти повод, чтобы увильнуть от неприятного, даже ненужного разговора. Сара недавно тоже интересовалась подробностями австралийской жизни, но тогда Павлу удалось отделаться общими фразами. А Ричардсон так просто не отстанет, он вцепится в собеседника, как клещ в собаку.

–　Да, в самом деле, именно так их и называли,　– буркнул помощник капитана, и тут же напомнил: – Ближе к делу, Патрик, расскажите мне о вашем городишке все. Кто знает, где я осяду на старости лет, мир велик, и мне хотелось бы заранее присмотреть себе уголок поуютнее.　– Колючий и едкий косой взгляд Ричардсона подтвердил худшие опасения Павла. Отступать ему было некуда.

–　Сидней – очень большой и красивый город, там много высоких домов, есть театр, порт и собор – очень красивый, он построен из золотистого песчаника,　– произнес он заранее отрепетированную фразу. Только про аквариум решил умолчать, но это ситуацию не спасло.

–　Собор? О каком соборе идет речь? О той помойке, которую святые отцы устроили на груде головешек после пожара? Вы врете, Патрик, я просто проверял вас – там нет никакого собора, он сгорел семь лет назад, и его только собирались восстанавливать! Вы никогда не были в Сиднее!　– торжествующе проревел Ричардсон, сделал короткое движение правой рукой, и острие изогнутого клинка старинной сабли коснулось кожи на горле Павла.

Он отшатнулся назад и в сторону, но это не помогло: зажатый в угол между граммофоном и надвигающимся на него вооруженным помощником капитана Павел представлял собой отличную мишень.

«Что значит – нет собора? Я что, слепой?» Павел отлично помнил светлые изнутри и покрытые коричневым налетом, как загаром, снаружи стены огромного католического собора и две его башни со шпилями. «Это сто пятьдесят лет назад его не было, вернее, сто пятьдесят лет вперед… Да какая теперь разница… Черт, как глупо все получилось!» – Павел, не отрываясь, смотрел на острие клинка. Его матовая старинная сталь гипнотизировала, не позволяла отвести глаз.

–　Кораблекрушение! Так я вам и поверил! А теперь давайте-ка, расскажите мне все и подробно – как вам удалось все это провернуть. И главное, зачем,　– Ричардсон говорил очень тихо, но угроза и решимость читались во всем – в движениях, голосе и взгляде помощника капитана. И зажатая в его руке сабля лишь подтверждала серьезность намерений Ричардсона вытрясти из иностранца-«найденыша» максимум информации.

–　Что – это?　– Павел чуть поморщился от боли – ему в спину врезался острый угол тумбочки. Но деваться было некуда – тусклый блеск металла старинного клинка заставлял сохранять спокойствие и не делать резких движений.

–　Кто подослал вас сюда? С кем вы в сговоре? Вы хотели провернуть аферу? На что вы рассчитывали – на страховую премию? На вознаграждение?　– Ричардсон вел допрос мастерски, он не давал подозреваемому собраться с мыслями и сказать хоть слово в свое оправдание.

Но Павел и не собирался ничего говорить, он осторожно, сантиметр за сантиметром, сгибал в колене левую ногу с закрепленной на голени кобурой, где лежала «Беретта». Этого маневра Ричардсон не заметил или не придал ему значения – помощник капитана считал, что жертва полностью в его власти. Поэтому он лишь улыбнулся снисходительно, но саблю не опускал.

–　Почему вы решили, что все это совершил именно я?　– Павел уже нащупал через толстую ткань рукоять пистолета и немного успокоился. Легкий хмель от выпитого слетел уже давно, голова соображала быстро и четко – ситуацию можно изменить в любой момент. Только нужно немного времени, а для этого можно попытаться «включить дурака».

–　Кто же еще? Вы вечно первым оказывались возле убитых – и Лоренсонов, и Гондешаля нашли именно вы,　– не задумываясь, заявил Ричардсон.

–　А врач, фон Штейнен? Он тоже всегда был поблизости. Или о его присутствии на корабле вы забыли?　– попытался возразить Павел, но Ричардсон лишь поморщился и с видимой досадой дернул усом.

–　Этот дохляк и курицу не прирежет, не говоря уже о человеке. Вы же видели Мартенса – он был здоровенный как мул. Именно он заметил вас среди волн и первым побежал к шлюпке. Знал бы – оставил вас на корм акулам,　– отрезал помощник капитана.

Но Павел сдаваться не спешил:

–　Но он же врач…

–　Он такой же врач, как я – английская королева. Это проходимец и шарлатан, не более. А вот вы, Патрик, настоящая темная лошадка.　– Голос Ричардсона стал еще тише, и от злости уже начал звенеть.

–　А тот, кто умер первым, еще утром? Его, кажется, звали Джиллинг? В его смерти вы тоже обвините меня? А Мартенс – куда я, по-вашему, мог спрятать его труп? Ведь по вашему приказу обыскали весь корабль,　– аргументировано возразил Павел, но не был услышан.