Верой и правдой - Луис Ламур

Я проехал шесть миль, когда, наконец, увидел издали чужака. Его буланый конь шел легкой рысью — при взгляде со стороны вроде бы ничего особенного, но его продвижение вперед казалось довольно быстрым.

Уже перевалило за полдень, и я старался держаться зарослей, не зная, как Морли отнесется к тому, что я увязался за ним. Затем я увидел, что он вдруг свернул с дороги и, резко осадив коня, соскочил на землю. Он на минуту задержался там, и, подъехав поближе, я увидел, что он склонился над телом человека, лежащего на земле. Потом снова вскочил в седло и выехал на дорогу.

Выждав, пока он скроется за ближайшим бугром, я направил своего коня вниз по склону. И еще не доехав до места, уже знал имя убитого. Его конь лежал на земле поодаль, среди разросшихся кактусов. Лишь один-единственный человек во всей округе ездил на гнедом с белой отметиной на лопатке — это шериф Тодд.

На земле остались следы, и мне хватило даже беглого взгляда, чтобы понять, что произошло. Шериф Тодд совершенно внезапно наткнулся на Пайута и в первый раз за все время застал его на месте преступления со стадом ворованного скота. Но только судя по всему, для самого Тодда эта встреча оказалась тоже полнейшей неожиданностью. Он сумел выхватить револьвер, но так и не успел выстрелить, сам получив две пули в живот.

Глядя на тело, я почувствовал, как что-то во мне меняется. Я знал уже тогда, что как бы там ни сложились дела у чужака, но только теперь у меня появилась собственная причина для того, чтобы ехать дальше, присоединившись к погоне на свой страх и риск. Потому что когда шериф Тодд упал на землю, он все еще был жив, и тогда чертов Пайут склонился над ним, приставил к виску револьвер и снес ему выстрелом полголовы! На коже виска вокруг отверстия, проделанного пулей, виднелись пороховые ожоги. Хладнокровное, жестокое убийство!

Вскочив в седло, я снова отправился в путь, но тут вдруг подумал об оружии и, повернув назад, подобрал револьвер, выпавший из руки шерифа Тодда. Я также забрал его винтовку, вытащив ее из седельной кобуры, после чего, ориентируясь по следу, оставленному чужаком, двинулся дальше.

Я с трудом пробирался вперед. Пайут знал о том, что в случае поимки ему несдобровать, и умело уничтожал следы, так что если бы не Морли, сам бы я никогда не выследил его и до половины пути.

Мы успели проехать несколько миль, когда мне пришла в голову ужасная мысль, и я почувствовал, как внутри у меня все похолодело. Пайут повернул у Биг-Джошуа и теперь направлялся по дороге, ведущей к Райс-Флэтс!

Это не на шутку встревожило меня, так как именно на Райс-Флэтс в одинокой хижине и жила моя девушка вместе со своей матерью и младшим братом. Они жили одни с тех пор, как ее отец однажды заснул по дороге домой и сорвался в каньон вместе с повозкой. Пайут уже давно рыскал в том районе, заставляя волноваться Джули, и мне кажется, что удерживало его от появления там лишь пристальное внимание со стороны шерифа Тодда.

Теперь же, когда шериф погиб, у Пайута развязались руки, хотя он не мог не понимать, что это убийство наверняка станет последней каплей, которая неминуемо переполнит чашу всеобщего долготерпения. И ему придется побыстрее смотаться из этих мест, поскольку в конце концов его все равно поймают и вздернут на виселице.

Мой мерин был быстрым конем, и я пришпорил его. Передернув затвор шерифского карабина, я дослал патрон в патронник и уже почти даже не вспоминал о чужаке. Но добравшись до хижины, затерявшейся среди равнин, я с ужасом увидел, что опоздал.

Мой серый влетел во двор на полном скаку, и я тут же соскочил на землю и бросился к дому. В комнате царил страшный беспорядок. Матушка Фрэнк лежала на кровати, и на голове у нее зияла огромная кровоточившая ссадина, но она была в сознании.

— Обо мне не беспокойся! — приказала она. — Догоняй индейца! Он забрал Джули, увез ее на своем вороном!

— А как же вы? — ради приличия спросил я, хотя, видит Бог, мне просто-таки не терпелось сорваться с места и броситься выручать Джули.

— Броуз должен скоро вернуться. Он уехал за мясом к Элмеру.

Броуз сокращенно от Эмброуз, так звали ее четырнадцатилетнего сына, и зная, что он вот-вот должен вернуться, я вскочил в седло и что есть силы пришпорил коня, направляясь к холмам. Почуяв неладное, мой конь мчался во весь опор, как будто спешил поскорее возвратиться домой после долгой и трудной дороги.

Пайут, этот безжалостный убийца, забрал Джули! Ему уже нечего терять, потому что даже если его возьмут живым, то верное место на виселице ему обеспечено. Похищение женщины и убийство человека, тем более такого уважаемого всеми, как шериф Тодд, никому не сойдет с рук, и злодею придется закачаться на крепком суку ближайшего тополя. Что до меня, то я считаю себя человеком вполне миролюбивым, но, увидев убитого шерифа, даже я начал выходить из себя. А теперь, когда проклятый Пайут украл мою девчонку, я вконец озверел.

Вы никогда не бывали в Уайт-Хиллс? Наверное, под конец трудов Своих Всевышний наводил порядок в уже созданном Им мире, когда появился этот край, куда Он, должно быть, сваливал лишнюю землю вперемешку с камнями, огромные груды которых и остались лежать там по сей день. Девяносто процентов территории Уайт-Хиллс занимают горы и холмы, а где их нет, стоит сушь и жара, как в пекле.

Пайут знал здесь каждый камень, и теперь в полной мере давал нам это понять. Мы ехали через раскаленный солнцем заброшенный мир, где, причудливо переплетаясь в своем безумном танце, поднимались с земли клубы горячей пыли, где нет ничего, кроме жары и пыли, и где не будет пощады ни зверю, ни человеку. Во всей округе ни единого кактуса, ни даже солончаковой травы. Здесь не росло ничего, и те легкие порывы ветра, проносившиеся над пыльными склонами, наводили на мысль о змеях, тихо скользивших по земле.

Мой мерин замедлил свой бег, и мы продолжали плестись дальше, и где-то далеко впереди, за колышущейся пеленой дрожащего зноя, над равниной поднималось облако пыли, обозначая тонкую, призрачную тропу, по которой, обгоняя меня на несколько миль, ехал чужак. Примерно тогда же я проникся уважением к его буланому длинноногому коню, который продолжал без устали скакать вперед, и расстояние между нами продолжало с каждой минутой увеличиваться.

В конце концов нам удалось выбраться из той чертовой долины и выехать на извилистую тропу, начинавшуюся у подножия какой-то полуразрушенной скалы и уходившую вверх по склону, туда, где острые зубья вершин впивались в небо, словно голодные койоты в пору засухи. Эта тропа пролегала по склону скалы, которую мы объехали стороной, а потом где-то далеко впереди прогремели один за другим два выстрела. Я знал, что это стрелял Пайут, потому что карабин чужака я лицезрел собственными глазами. Это был «спенсер» 56-го калибра.