Невеста рыцаря - Эми Фетцер

И тогда сердцебиение его возросло, и возрос страх.

И так же быстро все замедлилось, и на глаза набежала дымка, и все ощущения притупились. Он не знал, сколько пробыл в таком состоянии, сидя возле нее, безжизненной, прижав ладонь к ее ране.

Дым рассеялся. Куинн по-прежнему был тут. Коннал поднял на него глаза. Колдун пристегнул к поясу меч и собрался уходить.

— Ты посмеешь оставить ее вот такую?

— Я сделал все, что мог, парень. — Чародей усмехнулся. — Остальное сделаешь ты.

Коннал почувствовал, что теперь может отвести руку от раны. Кровь Шинид текла у него с пальцев. Она дышала все так же слабо и неровно, но кровотечение прекратилось. Коннал перевел взгляд со своей ладони на Шинид, потом посмотрел туда, где только что стоял Куинн. Волшебник исчез.

— Дьявольщина, — пробормотал Коннал и привстал с постели. Но тут комната закачалась, и он чуть не упал. Благо, таз с водой находился поблизости и ему не пришлось идти далеко. Коннал опустил ладонь в воду. Вода окрасилась в розовый цвет, и только тогда он заметил на ладони серпообразный шрам. Шрам, которого прежде не было.

«Должно быть, я поранил руку во время схватки, — подумал он. — Но это странно — ведь я не чувствовал боли». Вылив воду из таза, он налил из ведра свежей и, поставив таз рядом с кроватью, принялся влажной тканью стирать кровь с плеча Шинид.

Под слоем запекшейся крови рана ее оказалась глубокой.

И имела форму молодого месяца.

Король Рори О'Коннор находился здесь, в комнате, и мимо него сновали слуги со свежей водой, чистой тканью и едой. Коннал по-прежнему оставался на своем посту. Он не отходил от Шинид вот уже двое суток. Он даже головы не поднимал: все, что он хотел увидеть, он видел и так. Коннал ждал перемен и следил за дыханием больной, за тем, как вздымалась и опускалась ее грудь.

Рори закрыл дверь, и в комнате наступила тишина. Непривычная тишина. С момента прибытия гостей все в замке ходили на цыпочках, и дело было не в присутствии английских солдат и рыцарей, а в том, что здесь умирала Шинид. Рори не хотелось даже думать о том, что с ними станет, если она умрет.

— Как она, милорд? — тихо спросил король, подходя ближе.

Коннал усмехнулся:

— Я полагаю, ваше величество, что мне подобает обращаться к вам таким образом, но вам называть меня «милорд» не пристало.

— Я король потому, что мне дана королевская власть, но ты милорд по праву рождения.

«Нет, только не это!» — мысленно простонал Коннал.

— Я помню девочку, — задумчиво проговорил король, глядя на Шинид, — девочку, которая жадно любила жизнь. Я помню девочку, едва не ставшую женой О'Брайана.

Как ни мало сказал король, Коннал видел, сколько чувства стоит за скупыми словами.

— Тогда за нее готовы были вступиться не меньше дюжины кланов, но отец ее решил, что справится сам.

Дункан, Рори… Кто еще из них готов был пойти войной на человека, разбившего сердце Шинид? Коннал знал, что будь он там, тоже встал бы под боевые знамена.

— Я его понимаю, — продолжал Рори, — ибо у меня у самого три дочери, и все три рыжие.

Коннал тихо засмеялся, но смех был невеселым.

Рори взял Коннала за руку и оттащил от кровати к накрытому столу. Коннал не мог смотреть на пищу. Надежда его таяла с каждым часом. Дыхание Шинид было столь слабым, что ему порой приходилось прижимать руку к ее груди, чтобы проверить, дышит ли она еще.

— Случись у тебя такое, и я бы тоже предложил свою помощь, О'Рурк.

— Не надо.

«Надежды в нем столько же, сколько гнева», — подумал Коннал, но долго размышлять о том, какие чувства испытывает другой, он не мог. Конналу и так хватало переживаний.

— Я могу насчитать с десяток вождей, кто с радостью пошел бы вместе со мной против англичан, но силы наши разрозненны: нет сильной руки, способной объединить всех, и ты ничего не можешь с этим поделать.

— Твои слова можно расценить как подстрекательство к мятежу.

Рори усмехнулся:

— Скажи, что я не прав, и подкрепи слова фактами.

— Англия правит нами, а я — рыцарь Ричарда и служу ему. Видишь этот герб на моем плаще? Мой долг — ему служить.

— Но не Ирландии.

— Ты говоришь, как Шинид. — Коннал потер щеку. — Неужели никто из вас не видит, что я пришел сюда как гарант мира? Было бы преступлением подстрекать вассалов Ричарда к междоусобной войне.

— Но ведь дело…

— Пустое твое дело! — Коннал осекся, вспомнив, с кем говорит и зачем вообще сюда прибыл. — Мы и так немало потеряли. Ты хочешь, чтобы мы потеряли все, что имеем, в том числе и наши жизни?

— Цена жизни слишком мала по сравнению с ценой мира.

— Ты не хочешь мира, О'Коннор. Ты хочешь бороться с неизбежным. Но если ты заключишь союз с Ричардом, то сумеешь сохранить и замки, и земли, и власть. Правь так, как правил раньше. Все останется, как было. Традиции. Обычаи. И жизнь в Ирландии потечет мирно.

— Англия дает меньше, чем отнимает. И хочет еще больше. Но они отдают Англии то, что им не принадлежит. — Рори махнул рукой в сторону Дублина.

— Я здесь, чтобы сохранить то, что мы имеем — все еще имеем, — и я стою за Ричарда потому, что если к власти придет Иоанн, Рори, мы потеряем все, и ты это знаешь. Все потеряем!

Коннал встал и, сцепив пальцы на затылке, покачал головой.

— Получится, как со Святой землей, — пробурчал ирландский король.

— Люди в Иерусалиме сражались и умирали, как и мы. Но они по крайней мере знали, за что умирают.

— Речь не о них, а о тебе. Ведь это ты убивал их, ты преследовал их за то, что у них иная раса и иная религия.

Коннал быстро обернулся:

— Да, я делал то, что мне приказали. Я дал клятву и ни разу не спросил, зачем это надо. Я действовал так, потому что так велел мне долг. Я убивал именем короля, это верно. Я убивал именем де Курси, когда он сражался против вас. Но этого больше не будет!

— Не будешь убивать своих даже ради того, чтобы получить власть, завещанную тебе?

Коннал ответил не сразу.

— Мне завещано не больше власти, чем есть у меня, — с убийственным спокойствием произнес он. — И с чего это я буду действовать в соответствии с какой-то старой легендой? Быть может, жизнь, которую я веду, и есть то, что мне предначертано. Я сам выбрал этот путь и не желаю с него сворачивать.

Рори брезгливо скривился.

Он просто не понимал, о чем толкует его гость, и Коннал готов был сказать ему правду, но, когда взгляд его случайно упал на Шинид, он понял, что не сможет этого сделать. Эта ноша была его ношей, он не смел ни с кем делить груз унижения, который нес на своих плечах сын убийцы и предателя, он не смел, потерять то, что завоевал. Ибо страдать от этого будет не он один. Если Ричард поймет, что Коннал не тот, кем король привык его считать, если подвергнет сомнению его верность, от этого проиграют все. И мечта о том, чтобы назвать кусочек Ирландии своим домом, так и останется мечтой.