Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Угли вспыхнули особенно ярко, осветив стоявшего перед жаровней мужчину, и превратив его волосы в настоящую львиную рыжую гриву. А я, засмотревшись на эту самую гриву, чуть не пропустила главное.

— То есть как это — Эйбел вышел следом? — спросила я, когда смысл сказанного дошел до моего сознания.

— А что вас так удивило? — господин Тодеу хмыкнул, отложил щипцы и прошелся по комнате к окну, зачем-то проверив — плотно ли закрыт ставень. — Побежал на пристань. Даже вещи не взял.

— Вещи?.. вещи!.. — я хотела вскочить, но запуталась в одеяле, а в следующее мгновение Десинд уже стоял передо мной, насильно засовывая меня обратно в лоскутный кокон, пока я старалась вырваться. — Эйбела надо остановить! — лепетала я. — Он же сбежать задумал!.. Я такая наивная! Поверила! А он сразу решил сбежать! Отправил меня к вам поговорить и…

— Отправил вас на маяк? — спросил хозяин с таким спокойствием, что я сразу перестала биться в его руках. — Так это Эйбел отправил вас сюда?

Он вздохнул и кивнул сам себе, стиснув губы, а потом сказал:

— Мне надо подбросить дров в топку. Я оставлю вас ненадолго. Обещайте, что не наделаете глупостей и дождетесь меня.

«Дай слово, что не сбежишь», — так я сказала Эйбелу. А он…

— Эйбел и правда побежал на пристань, — сказала я, понимая, что молокосос провел меня, как ребенка. — Он хочет уплыть сегодня же ночью. Я хотела поговорить с вами об этом…

— Пусть бежит, — недобро усмехнулся Десинд, надевая рукавицы из мешковины.

— Вы… отпускаете его? Вот так спокойно? Старшего сына, без вещей и благословения?

— Волнуетесь за него? — он бросил на меня быстрый взгляд. — Не стоит. Я перекупил бригантину, и когда Эйбел полезет на моё судно, его оттуда попросят. Очень невежливо. А когда он вернётся домой, его будет ждать хорошая порка. За то, что он отправил вас на верную смерть.

Десинд вышел из комнаты, а я застыла как истукан, закутанная в лоскутное одеяло.

Эйбел знал, чем грозит поход на маяк и намеренно отправил меня сюда? Хотел, чтобы я упала с берега и утонула? Чтобы никто не помешал уплыть к дальним берегам?..

Господин Тодеу вернулся быстрее, чем я успела додумать свои безрадостные мысли.

— Согрелись? — спросил он бодро и поставил на жаровню чайник. — Сейчас будем пить чай. С мёдом. У меня тут припасён горшочек мёда. Догадываетесь, кто подложил его в корзину с едой?

Конечно же, это сделала я. Но разве сейчас было время распивать медовые чаи? Я внимательно следила за Десиндом, а он ходил по комнате — огромный, гибкий кот, потряхивавший гривой, и был… Да, пожалуй, он был даже доволен.

— Вы как будто рады? — спросила я помедлив.

Он встал на колено перед жаровней, поворачивая мои башмаки, чтобы лучше просохли, и наклонил голову, чтобы спрятать улыбку. Но я заметила. И это мне совсем не понравилось. Чему тут улыбаться? Чему радоваться?

— Разумеется, я рад, — ответил господин Тодеу, доставая простые оловянные кружки, споласкивая их над рукомойником и разливая чай. — Тому, что ваш безумный поход на маяк закончился хорошо. Обещайте мне, Эдизабет, что никогда больше не совершите подобной глупости.

— Обещаю… — прошептала я. — Спасибо, что спасли меня. Мне было очень страшно…

Мужчина покосился на меня и продолжал:

— А во-вторых, я рад, что вы останетесь со мной до утра. Теперь мне точно будет не до сна.

— Что? — пробормотала я, не зная, как истолковать его слова. — В каком смысле — не до сна?

— Кровать здесь одна, — пояснил Десинд, поднося мне кружку, над которой завивался пар, — и её займёте вы. Так что я волей-неволей не усну. На табуретке не особенно поспишь.

— Простите, пожалуйста, — сказала я покаянно, принимая горячую кружку и согревая о неё ладони. — Я немного просохну и уйду.

— Чёрта с два вы уйдёте, — отрезал он грубо, но сразу же исправился: — То есть, никуда вы до утра не пойдёте. Отдохнете, придете в себя, а утром я самолично провожу вас до дому. И тогда уже лягу спать со спокойной душой. Буду знать, что вы не пошли ко дну в образе самой прекрасной русалки северных морей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На это ответить было нечего. Дорога обратно пугала меня теперь, когда я поняла, насколько опасным может быть море, даже если находишься на берегу.

— Добавляйте мёд, — сказал господин Тодеу, одним рывком передвигая стол к кровати. — Вот ложка, вот ваши пирожки… Видите, как пришлись кстати.

— Спасибо, я не хочу есть, — произнесла я тихо. — Только пить. Простите меня.

— За что? — весело удивился он.

— За то, что доставляю вам такое беспокойство.

Он помолчал, а потом ответил:

— Не волнуйтесь ни о чём. Пока я рядом, не позволю никому вас обидеть. И ничему. Только сами не поступайте опрометчиво. В следующий раз не спешите решать проблемы, бросаясь куда-то бежать. Просто дождитесь меня дома, расскажите всё, и мы всё решим.

Я торопливо отпила чай из кружки, обжигая губы и горло, потому что сам того не зная, господин Десинд упрекнул меня. Проблемы не решаются бегством. Я втолковывала это Эйбелу, а сама…

— Что будете делать с Эйбелом? — спросила я, пододвигая поближе горшочек с мёдом, потому что пить несладкий чай для меня было не особенно вкусно.

— Выпорю, — бросил Десинд почти равнодушно. Он сел на табурет, поставил локти на стол и задумчиво смотрел в столешницу. — Выпорю так, чтобы кожа на заднице слезла. Может, пару зубов ему поубавлю, а потом запру на месяц. Паршивцу девятнадцать, уже пора научиться думать, как мужчина, а не как щенок.

— Порка и избиения — это не метод воспитания, — сказала я строго. — И тем более — не выход из создавшегося положения.

— Вы говорите, как наш священник, Элизатбет, — вдруг расхохотался мужчина.

Я впервые увидела, чтобы он смеялся — вот так, весело, непринужденно. Зубы у него были белые, как очищенный миндаль. И мне захотелось посмеяться вместе с ним, но я закусила губу, призывая себя оставаться серьезной.

— Мне кажется, вам надо отпустить Эйбела в море, — сказала я, размешивая мед и стараясь не стучать ложечкой по стенкам кружки.

В комнате стало тихо, только слышно было мурлыканье морского прибоя (да, сейчас оно мурлыкало, это коварное море), и потрескивали угли в жаровне.

— Отпустить? Это невозможно, — господин Тодеу перестал смеяться и нахмурился. — Эйбел — старший сын. Он должен продолжить моё дело.

— У вас есть Нейтон, — напомнила я. — Он мечтает стать вашим помощником.

— Но у Нейтона не нужных качеств, — досадливо поморщился Десинд. — У него нет смелости, изворотливости, как у Эйбела. Он трусоват, мой второй сын. Вечно осторожничает, боится нарушить правила, боится сделать что-то не так. А в нашем деле надо быть именно смелым и способным на определенный риск. И не бояться ошибок. Нейтон не подходит.

— Кто знает, — сказала я, укоризненно. — Может, вы удивитесь. А может, поймете, что осмотрительность и осторожность в этом деле — важнее, чем риск.

— Эйбел вёл всю документацию, — возразил он. — Нейтон не справится с этим, у меня нет времени на бумаги, а найти в Монтрозе грамотного человека, умеющего считать — это та ещё задачка.

— Если вы доверите мне подсчеты, то я с этим справлюсь, — предложила я. — Днём буду работать по дому, как и прежде, а вечером займусь бумагами.

— Вы не справитесь, — отрезал Десинд. — На вас и так слишком много свалилось.

— Справлюсь, — горячо сказала я. — Прошу вас, не портите отношения с сыном, дайте ему то, что он хочет. Вы не заставите его покориться — ни поркой, ни угрозами. Запрёте — он всё равно найдёт способ сбежать. И если кто-то пострадает от этого, то вы будете виноваты в той же степени, что и он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Господин Тодеу перевёл на меня взгляд, и под этим пристальным взглядом я затрепетала сильнее, чем когда впервые была представленной королю. Ой, да что там сравнивать! Не было и десятой доли того волнения, что охватило меня сейчас!

— Этот гадёныш чуть не погубил вас, — сказал Десинд глухо, — а вы его ещё защищаете? С чего бы такое участие?