Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как будто пытаясь отогнать печальные мысли, роящиеся в голове, Солта хлопнул себя ладонями по коленям и резко встал.
– Пошли в дом. Дети, точнее будет сказать эти абреки, тоже, должно быть, уже улеглись. Для тебя подготовят гостевую комнату, нечего делать одному в пустом доме.
– Нет, Солта, – мягко возразил Алхаст, – я буду жить в отцовском доме. Там мне будет проще.
– Ладно-ладно, – махнул рукой старший, как бы закрывая эту тему. – Завтра об этом поговорим. А пока отдохни с дороги.
– Ты иди, Солта, мне хочется немного прогуляться по саду. Я скоро. Подышу перед сном ароматом плодов…
– Не устал? Ты ведь проделал пешком немалый путь.
– Нет, не устал. А ты иди… Кстати, Солта, – Алхаст вдруг вспомнил о человеке с кладбища. – Кто такой Руслан? Сколько ни стараюсь, никак не могу… Да нет, вроде не жил у нас в ауле этот Руслан…
– Что за Руслан?
– Кроме имени, ничего о нем не знаю, но человек весьма странный. По дороге в аул я свернул на кладбище. Постоял у могил Абу и Марет, давно там не был… Я и не заметил, как сгустились сумерки. Там на кладбище и встретил Руслана этого. Непонятно, что он там делал в такое позднее время… Мне он показался немного того… ну, немного не в себе я имею ввиду. Хотя, если судить по разговору, вполне здравомыслящий человек.
– А-а, ты об этом Руслане?.. Несчастный человек. Он не из наших. Из соседнего аула, потому ты и не узнал его. Говорят, помешался года два-три назад, через месяц после возвращения из армии. Когда бы ты ни оказался на кладбище, всегда увидишь его там. Бродит среди могил, как привидение, будто ищет что-то. Но абсолютно безобидный человек, ни к кому не подойдет, ни с кем не заговорит. Сторонится всех. Да-да, болен… должно быть болен… Ладно, Алхаст, ты прогуляйся, зайдешь, когда надышишься, как ты говоришь, ароматом плодов. А мне с утра на работу…
Пожелав брату доброй ночи, Алхаст вышел в сад.
Ночь была тихой и безлунной, слышалось только ровное дыхание природы, весь день изнывавшей под палящими лучами летнего солнца. Прохлада ночи разбудила ее дремавшие запахи и насытила их ароматом прозрачный горный воздух. По сравнению с этой тишиной, городской шум казался диким и противоестественным. Кокетливый шепот листвы на яблонях и грушах, грубоватый шорох огромной кроны грецкого ореха, бесконечный, щелкающий трезвон цикад, птичьи перепевы, плетущие невообразимо красивые узоры, – все это тут же изгнало из сердца Алхаста леденящую стужу, которая душила его на протяжении последних месяцев. Дышалось легко. Густой от чудесного многообразия запахов воздух наполнял каждую клетку каким-то долгожданным успокоением. И мысли, оторвавшиеся было от жизни, тут же вернулись в свое лоно. Луна, только что выкатившаяся на звездное небо, залила землю приятным глазу мутным светом. Деревья, до этого игравшие в сказочных привидений, тут же выстроились в ряд. Каждый лист, каждый скрывающийся за ними недозрелый плод проявились вдруг отчетливо.
Это была жизнь! Пусть грузная телом, пусть неспешная в поступи, но покорная времени и потому – не подгоняющая его драгоценные мгновенья… наполненная осознанным, естественным творчеством… Жизнь, достойная благородного человека.
Алхаст всегда хотел жить именно такой жизнью. Жизнью, пригретой уютным крылом природы. Эх, как же он был счастлив до того, как покинул эти места ради учебы и работы. Он так доволен был тогда и собой, и жизнью, и этим миром. Здесь все было первозданно чисто – и воздух, и природа, и души аульчан. Ни зависти, ни злобы. Люди уважали и почитали друг друга, всякий каждому был и другом, и товарищем, и помощником в нескончаемых сельских делах.
А любовь! Какой же чистой и маняще сладкой была любовь, рождающаяся и расцветающая здесь, словно весенний день под лучами теплого утреннего солнца! Волшебное чувство, пропитанное ароматом ландышей, васильков, колокольчиков… всех-всех цветов, трав и листвы. Чувство, наполняющее человека волнительным трепетом! Райский плод, которому плененные его красотой ангелы позволили упасть с высоты счастливых небес на утомленную человеческим грехом землю! Целебный нектар, избавляющий от всех недугов, наполняющий тело неземной легкостью! И нет в груди прежнего монотонного биения уставшего сердца – там властвуют плавная нежность и искрометная страсть, сплетенные обновляющейся жизнью в нерушимое единство танца! И глаза видят зорче и слух острей!
Алхасту тоже выпадал когда-то этот счастливый жребий. Он тоже познал такую любовь… его тоже ласкало когда-то такое чувство… Но… но не нашел в себе ни душевной чуткости, ни терпения, ни ума, чтобы оценить и сберечь его…
У Алхаста никогда не было повода жаловаться на отсутствие к нему внимания со стороны девушек.
С юных лет он крутился вокруг них, и никогда еще ни одна девушка не отвергала его ухаживания. Им нравились его воспитанность, умение превращать объект своих нежных чувств в единственную и прекрасную королеву, да так, что и сама избранница начинала в это верить.
И все же, как много молодых людей с такими же достоинствами пропадают целыми днями у родников и просиживают долгие часы на вечеринках, мечтая поймать на себе хотя бы мимолетный взгляд юной красавицы, пленившей его сердце и мысли. Как же много благородных и доблестных юношей, способных с легкостью достать эдельвейс с вершины Эльбруса, ходят с разбитым сердцем, сраженным коротким девичьим "НЕТ"! Как много их, даже во сне мечтающих найти волшебный чом-буц3, надеясь хотя бы с его помощью открыть двери сердца любимой…
…Смуглая кожа, угольно-черные глаза, длинная, толстая коса, высокий стройный стан…
Именно так описывают все чеченскую девушку, именно такой, по мнению многих, и должна быть настоящая девичья красота… В облик Саты природа не вложила ничего из перечисленного. Ее золотистые волосы не были столь уж
