Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но в тот самый момент, когда Алхаст уже убедил себя в том, что он испытал короткий приступ галлюцинации, снова подул ласковый ветерок и как будто на миг сверкнуло солнце, хотя ночь и властвовала кругом… Проснулась листва, запели птицы, обильным ключом забил родник любви… и корень счастья приник к изобилию матери-земли!
Нет, это не галлюцинации. Алхаст слышал именно тот самый голос, давно уже живущий в самом укромном уголке его сердца.
– Доброго вам вечера, – и девушкам: – Пусть спорится работа в ваших руках. Надо было проводить гостей, прости, Совдат, мы немного опоздали. Но ничего, моя золовка умеет работать, она быстро нагонит подруг.
Такими словами женщина средних лет подвела девушку к хозяйке вечеринки и тут же откланялась. После принятых в таких случаях извинений, хозяйка усадила девушку и положила перед ней целую кучу табачных листьев, которые следовало нанизывать на нити.
Да, то была она! Это ее голос услышал Алхаст, когда она заговорила с кем-то у калитки. У такого милого человечка только такой голос и мог быть, да и не шел бы этому прелестному созданию никакой другой тембр. О Небо, как же, должно быть, безмерна твоя сила, коль сумело ты создать такую красоту!..
В чей же дом приведет тебя судьба? И кто тот счастливец, у очага которого ты займешь место хозяйки? Кого будешь радовать своим вниманием, любовью?!
– Сата…
– Сата… – только и слышалось со всех сторон.
Все смотрят на нее, каждый внемлет ее голосу.
А Сата? Сата молча работала, будто вся эта суматоха не касалась ее вовсе. И ведь знала, что красива! Знала, что нравится многим! Знала! Но не было в этой девушке ни спесивой гордыни, ни надменности. Ни один влюбленный в нее юноша не услышал от неё не только грубого, но даже не в меру громкого слова, хотя и непросто было отбиваться от их ухаживаний. А если кто-то из воздыхателей позволял себе проявить бесцеремонную настойчивость или еще хуже – бестактность, Сата находила такие слова, которые никак не задевали самолюбие претендента на ее руку, но и не оставляли ему повода надеяться на взаимность. В сердце свое девушка не пускала никого. Берегла для чистой и, как она мечтала, единственной любви, чтобы в назначенный судьбой час отдать его этому чувству всего, без остатка.
Алхаст не смел даже надеяться, что среди этого всеобщего внимания к себе девушка удостоит его хотя бы взглядом. Но как можно было не попытаться с ней заговорить?!
– Сата, представь, мне тоже, как и всем этим молодым людям, нравится называть твое имя. Можно и я буду иногда обращаться к тебе, единственно чтобы произнести САТА? Нет-нет, я не прошу тебя отвечать мне, тем более смотреть в мою сторону. Если станешь оглядываться каждый раз на свое имя, у тебя голова закружится. Кругом только и слышно – Сата, Сата… Просто позволь мне называть твое имя. Это слово звучит так мило и… как-то сладко, что ли, словно созревшая лесная ягодка… Я хочу часто-часто произносить это имя…
Какими-то детскими и сумбурными получались у Алхаста фразы. Юноша сам удивлялся своей нерешительности, такого с ним раньше не бывало. Но все другие слова куда-то трусливо попрятались, будто их и не было никогда.
Сата посмотрела на Алхаста и великодушно-прощающе улыбнулась. Не было ни ДА, ни НЕТ. Просто эта улыбка. Короткая, но бесконечно щедрая! Эх, Сата-Сата, ну не робей же ты. Говори! Говори! Говори! Пусть подует ветерок, пусть еще раз воссияет солнце, пусть проснется природа… пусть забьет ключ любви…
…Был обычный вечер, такой же, как вчера, позавчера и тысячи раз до этого. Уже вроде бы и не лето, но все еще не осень.
Алхаст пригласил Сату к роднику. Дождавшись, пока она наполнит ведра и пойдет обратно, вышел к тропинке, ведущей от родника.
– Добрый вечер, Сата!
– Пусть он будет добрым и для тебя! Добро пожаловать в наш аул!
– Спасибо. Как поживаете? Все ли здоровы?
– Все хорошо, спасибо.
Глаза Саты, стоящей перед Алхастом боком, смотрели в землю прямо перед собой, будто внимательно изучали туфли на миниатюрных ножках. В этой позе и в этом взгляде – девичья скромность и подчеркнутое достоинство горянки.
«Эх, Сата-Сата! Знаешь ведь, с чем я пришел к тебе… – с робкой надеждой подумал Алхаста. – Каким же ответом ты удостоишь меня? С разбитым ли сердцем поверну домой или же буду стоять тут с тобой, обласканный безмерным счастьем?»
– Сата, прости, что оторвал тебя от дел и пригласил сюда, к этому чудесному роднику. Не знаю, поверишь ли, но со вчерашнего вечера… Да, Сата, я весь измучился… Это какое-то наваждение… Мне необходимо задать тебе несколько вопросов и обязательно получить на них ответы. Они, эти вопросы, убили бы меня, если бы остался в их власти еще один вечер. Вот почему я здесь. Не смог… Никак не смог не приехать в ваш аул… Прошу терпеливо выслушать меня, Сата, и дать ответ, который подскажет твое сердце. После этого я не стану задерживать тебя… – Этот простенький вроде бы монолог получился у Алхаста довольно сумбурным. Никогда, даже в совсем еще юные годы, не робел он так перед девушкой. – Начну издалека. Наверное, ты и не помнишь тот вечер… Это было у вас в ауле, на такой же вечеринке, как вчера… Юнцом тогда был, собирался в армию. Ни о чем серьезном, тем более о будущем, не задумывался. Потому и знакомство мое с тобой той самой вечеринкой и закончилось… Ты, должно быть, тут же меня и забыла… если вообще заметила! Ведь вечеринка, она такая – бесконечные разговоры, эмоции, улыбки да смех и… до следующей вечеринки. Я и тогда заметил, что все разговоры молодых людей только о тебе и вокруг тебя… Помню, подумалось даже, что все присутствующие на вечеринке, в том числе и девушки, собрались в этом тесном дворе с одной единственной целью – полюбоваться тобой… На счет себя, конечно же, не
