Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И опять король продолжал расхаживать по коридору, размышляя об арестанте Марселе, нашедшем смерть в этих стенах.
Когда затихли шаги маршала Ришелье внизу на лестнице, король остановился у башенной галереи, где был непроглядный мрак и где разгуливали сквозняки.
Но что это? Неужели ему показалось? Вроде бы мелькнул белый силуэт… Вот приближается белая фигура…
Король был один. Факельщики остались там, где их поставили, – в конце коридора. Таинственная Женщина в белом быстро приближалась. При этом она оглядывалась так, будто ее преследовали. Увидев и узнав короля, женщина в белом остановилась.
– Кто бы ты ни была, отвечай мне, – сказал король сурово. – Кто ты такая?
– Защитите меня! – прозвучал глухой, тихий голос из‑под вуали. – Отмените эти розыски по всей крепости!
– Стой! – приказал король. – Ты должна мне все объяснить. Кто ты такая?
– Сжальтесь! Не удерживайте меня! – тихо попросило привидение.
Между тем караульные уже приближались с обыском, поднимались по лестнице на галерею.
– Ну, говори, кто ты! – воскликнул король.
– Умоляю вас, ваше величество, именем вашего сына, заключенного Марселя Сорбона, и его матери – прекратите преследование!
Король был ошеломлен. Привидению Бастилии известна его, Людовика, тайна?.. Оно знает о его сыне?..
– Заклинаю вас вашей давней любовью к мадемуазель де Бофор, ваше величество! Отмените решение искать и преследовать меня… – После этих слов привидение плавно и бесшумно скользнуло мимо пораженного короля, который будто окаменел.
Между тем в башенной галерее, откуда пришло привидение, уже громко топали сапогами караульные.
Король смотрел вслед Женщине в белом, быстро убегавшей и от него, и от караула. Вот она мелькнула в конце коридора еще раз и исчезла – спустилась по дальней лестнице вниз.
Караул быстро приближался к королю.
– Она пошла туда! Быстрее, и вы ее догоните! – кричали факельщики, перебивая друг друга.
– Остановитесь! – приказал король. – Я не желаю больше отыскивать и преследовать привидение Бастилии!
Изумленные солдаты остановились.
– Приказываю немедленно прекратить обыск крепости, – объявил Людовик. – Передайте мой приказ всем служащим и солдатам.
Старые служаки, которые во время обыска все время испытывали суеверный страх, с удовольствием подчинились приказу короля.
В эту минуту в отдаленной части Бастилии раздался выстрел. Вскоре появился маршал Ришелье. Король немедленно спросил у него:
– Что там случилось? Кто стрелял?
– Несчастье, ваше величество, – ответил бледный и взволнованный Ришелье. – Через минуту после того, как я передал коменданту, что вы желаете посетить на кладбище Бастилии могилу Марселя Сорбона, комендант застрелился.
– Застрелился? – испуганно спросил Людовик.
– Генерал истекает кровью.
– Пойдемте, господин маршал, – сказал король. – Я хочу поскорее уехать отсюда…
Факельщики освещали дорогу перед королем вплоть до его кареты, ждавшей во дворе Бастилии. Карета быстро покатила со двора, прогрохотала по подъемному мосту и понеслась прочь. Мост был тут же поднят, и крепость вновь отгородилась от внешнего мира.
Посреди коридора, возле своей квартиры, лежал генерал Миренон. Пистолет после выстрела выпал из его руки. Голова генерала была изуродована выстрелом.
Никто из служащих не мог объяснить причины этого внезапного самоубийства. И только старый инспектор Бастилии, горестно качая головой, проговорил:
– Пойди король на кладбище, и тут же выяснилась бы ложь коменданта о смерти узника по имени Марсель Сорбон. Коменданту грозила немилость короля… А тут еще эта история с привидением… Всего этого было достаточно…
Комендант уже перестал дышать. Сторожа отнесли его начинавшее холодеть тело в спальню и положили на кровать. Врач, приглашенный семьей покойного, обследовав тело генерала, констатировал смерть.
XXIII. ЛЮБОВЬ КОРОЛЯ
В приемной Версальского дворца, возле королевского кабинета, молодой капитан Шуазель оживленно беседовал с дежурными офицерами.
Вдруг из кабинета короля раздался звонок. Шуазель поспешил на зов его величества.
– Послан ли курьер к герцогу Бофору в Париж? – спросил Людовик.
– Курьер должен с минуты на минуту возвратиться, ваше величество.
– Как только герцог появится, немедленно пригласите его ко мне, – приказал король.
Шуазель поклонился и вышел из кабинета.
Король сидел в кресле, украшенном золотыми коронами. Он был в глубокой задумчивости.
«Она страдала… – думал он. – Она все искупила своим терпением… Не суждено мне было увидеть тебя снова, Серафи!.. Теперь я верю, что ты еще была жива, когда мне сказали, что ты умерла. Меня обманули, чтобы не дать нам с тобой увидеться. Но теперь я хочу знать всю правду. Я как сейчас вижу тебя перед собой, вижу такой, какой встретил в Сорбонском лесу… О, как прекрасны были часы, проведенные с тобой!.. Увы, они прошли, как короткий сон. И за это ты страдала? Неужели это правда? Неужели брат твой был с тобой так жесток?.. Он должен мне ответить, что случилось с Серафи и ее сыном. Оба умерли?.. Неужели герцог и теперь солжет мне?.. А вдруг Серафи жива?.. Нет, страдания ее уже закончились… Жив ли наш сын, Марсель Сорбон?.. Ришелье доложил мне, будто комендант потому лишил себя жизни, что с Марселем Сорбоном случилось что‑то такое… Сейчас я расспрошу герцога. Все факты против него. Будет ли он в состоянии оправдаться?..»
В кабинет вошел Шуазель.
– Во дворец только что прибыл герцог де Бофор, ваше величество, – доложил он.
– Просите герцога сюда! – с явным нетерпением распорядился король.
Капитан тут же откинул портьеру и пропустил герцога в кабинет. А сам остался между портьерой и дверью и таким образом мог слышать весь разговор.
– Подойдите ближе, герцог, – велел король, не без тревоги глядя на герцога Бофора. – Мне необходимо переговорить с вами. – И Людовик указал рукой на свободное кресло.
– За мной прискакал курьер, ваше величество, – с усмешкой заговорил Бофор, – и я подумал, что не иначе как важное происшествие заставило вас, ваше величество, прибегнуть к столь чрезвычайной мере.
– Я хочу задать вам один вопрос и надеюсь получить ответ – добросовестный и правдивый.
– Это мой долг, ваше величество, – ответил герцог, пронизывая Людовика острым испытующим взглядом. – Но меня тревожит, что с некоторых пор исчезло ваше хорошее расположение духа, ваше величество…
– Вы угадали, Анатоль, мне очень тяжело, – признался король. – И скажу откровенно, меня печалят воспоминания о Серафи…
