Моссад - Первые полвека - Иосиф Дайчман

Некоторым наиболее известным преступникам удалось скрыться: в частности, Адольфу Эйхману, нацистскому функционеру, осуществлявшему "окончательное решение" еврейского вопроса, который быть может больше всех конкретно позаботился о том, чтобы шесть миллионов евреев были уничтожены наиболее эффективным способом, и доктору Иозефу Менгеле, который проводил жестокие медицинские эксперименты на узниках Освенцима. Их искали и государственные службы (в израильской разведывательном сообществе эту работу координировала Ехудит Нисияху), и энтузиасты типа Шимона Визенталя, венского еврея-архитектора. В "Моссад" было создано специальное подразделение с задачей поиска нацистов, которые пытали и убивали евреев. Возглавил это подразделение Шмуель Толедано. В списке 10 наиболее важных разыскиваемых нацистов, составленном с помощью спецслужб ФРГ, числились доктор Менгеле, заместитель Гитлера Мартин Борман, шеф гестапо Генрих Мюллер и бельгиец Леон де Грель, который служил в штурмовых отрядах "СС". Поиск длился более десятилетия; Харел дал понять своим партнерам в немецких и других сотрудничающих с "Моссад" спецслужбах, что будет признателен за любую информацию о местонахождении Эйхмана и Менгеле. Несколько раз поступали "наводки", в том числе экзотические типа того, что Эйхман обосновался в Кувейте и занят на нефтепромыслах, но все они при проверке оказывались ложными. И только осенью 1957 года в ФРГ генеральный прокурор земли Гессен, еврей Фриц Бауэр, получил сообщение от своего знакомого, слепого еврея Л. Хермана из Буэнос-Айреса о том, что его дочь стала встречаться с неким Николасом Эйхманом - похоже, что сыном нацистского преступника; во всяком случае, Николас хвастался дочери Хермана выдающимися заслугами своего отца перед Рейхом. Бауэр сообщил в Израиль, что располагает достаточно убедительной информацией о том, что Эйхман находится в Аргентине и живет в под чужим именем в Буэнос-Айресе, в районе Оливос, улица Чакабуко, 4261. Харел немедленно направил агентов в Аргентину, и они установили наблюдение за домом. Но из-за неосторожности наблюдателей слежка была обнаружена и семейство Эйхманов скрылось.

В марте 1958 года в Аргентину была отправлена новая группа опытных поисковиков во главе с Эфраимом Элромом, который не был кадровым разведчиком, но обладал большим опытом работы в английской и израильской полиции. Учитывались и личные качества: "арийская" внешность, свободное владение немецким и глубокая ненависть к нацистам - почти вся семья Элрома погибла в концлагере. Поиск занял больше года; осложняло его и то, что все военные и послевоенные фотографии Эйхмана отсутствовали - нацист позаботился о конспирации. Кроме того, задуманная операция по нелегальной экстрадиции должна была исключить ошибку: нужен был Эйхман и только он. И вот в декабре 1959 года был найден некий Рикардо Клемент, якобы разорившийся владелец прачечной, который проживал с семьей в Буэнос-Айресе на улице Гарибальди. За домом была установлена круглосуточная слежка; агенты скрупулезно изучали внешность, детали поведения, даже голос лысеющего господина в очках, хозяина дома. По всему получалось, что под личиной Клемента скрывается Эйхман, но решающие доказательства были получены только в марте на основании полученной от Бауэра дополнительной информации. По данным досье, с которым ознакомился Бауэр, 21 марта 1960 года чета Эйхманов должна была праздновать серебряную свадьбу. И действительно, торжество в доме "Рикардо Клемента" состоялось - с цветами, поздравлениями, застольем. Все сомнения были рассеяны. Харел информировал Бен-Гуриона, к тому времени вновь ставшего премьером, и немедленно получил санкцию на похищение Эйхмана и его вывоз в Израиль для предания суду. Для непосредственного руководства операцией И. Харел лично вылетел в Париж, где был организован передовой командный пост, а затем в Аргентину. Вспоминает сам Харел: "Это была самая сложная и тонкая операция, которую когда-либо проводил "Моссад". Я чувствовал, что обязан взять её выполнение под личную ответственность".

Была сформирована специальная оперативная группа, в которую вошли два десятка работников "Моссада" и "Шин Бет", в том числе одна женщина. Все они были добровольцами, почти все потеряли родственников в Холокосте и ненавидели нацистов и самого Эйхмана. Харел специально предупредил их о необходимости сдерживать эмоции - преступника надо было не просто уничтожить, а вывезти в Израиль и предать показательному суду. В порядке обеспечения операции "Моссад" направил в Европу своего лучшего специалиста по изготовлению фальшивых документов: он должен был изготовить паспорта и другие документы для всех членов опергруппы, отправлявшихся в Аргентину различными рейсами под именами, которые больше никогда не будут использоваться. Этот "художник", фигурирующий в публикациях под вымышленным именем Шолом Дани, затем вместе со своими бланками, перьями и печатями сам отправился в Аргентину, чтобы на месте обеспечивать группу, а при удачном исходе операции - и самого Эйхмана необходимыми документами. Было создано небольшое европейское туристическое агентство с тем, чтобы "организованной группе" было проще с выездом из Аргентины. Всего в операции участвовало более тридцати человек. Двенадцать составляли группу захвата, остальные поддержки и специального обеспечения. В Буэнос-Айрес оперативники прибывали в разное время, из разных стран и городов; опергруппа сняла около полудюжины конспиративных квартир, арендовала несколько автомобилей для бригады наружного наблюдения. Женщина-оперативник выполняла роль домохозяйки и повара в квартире, где намечалось после похищения укрыть Эйхмана.

Физическое задержание Эйхмана осуществили Рафи Эйтан, Абрахам Шалом и Петер (Цви) Малкин. 11 мая 1960 г., вечером, они подкараулили Эйхмана у его дома и, ослепив светом фар, скрутили и втолкнули в автомашину. Там ему воткнули кляп, связали, набросили на голову мешок и привезли на конспиративную квартиру. "Рикардо Клемент" не сопротивлялся и на первом же допросе признался, что является Адольфом Эйхманом. Татуировка с указанием группы крови, которую всегда делали в Германии офицерам СС, была вытравлена - Эйхман сделал это ещё в пересылочном лагере, остался только небольшой шрам. Но зато пленник безукоризненно помнил свои номера в СС, а также номер партбилета члена НСАП. Он рассказывал практически все, что от него требовали, подписывал все, что следовало, в том числе заявление с согласием предстать перед израильским судом. У моссадовцев мороз прошел по коже, когда однажды Эйхман перешел с немецкого на иврит и с хорошим произношением прочел молитву "Ш*ма Исроэль", "Услышь, о, Израиль, наш Бог, единый Бог", с которой в концентрационных лагерях евреи шли в нацистские газовые камеры. Эйхман также пообещал, что если ему сохранят жизнь, то он раскроет все секреты Гитлера - однако весьма важный и постоянно выпытываемый моссадовцами секрет о местопребывании Иозефа Менгеле так и не выдал. А многие аналитики (и работники спецслужб) полагают, что Эйхман об этом хорошо знал; велика вероятность, что разбогатевший за годы войны и благополучно вывезший немалые деньги в Аргентину Менгеле оказывал финансовую помощь небогатому Эйхману. След Менгеле в Буэнос-Айресе был "горячим", розыскники "Моссада" вычислили его дом - но едва по немецкой колонии прошел слух об исчезновении Эйхмана, Менгеле исчез. Проверка показала, что Менгеле съехал с этой квартиры за две недели до похищения Эйхмана. Врач-преступник уехал в Парагвай, а потом в Бразилию. Розыск Менгеле продолжался. Когда в 1985 году бразильские власти сообщили о смерти Менгеле, "Моссад" тайно направил в Бразилию своего судебно-медицинского эксперта, который обследовал труп и подтвердил, что это действительно труп человека, долгое время возглавлявшего список разыскиваемых преступников. Николас Эйхман вспоминал: "Друзья отца по нацистской партии немедленно исчезли. Многие нашли убежище в Уругвае, и мы больше ничего о них не слышали".

Самым трудным оказалось содержать Эйхмана в ожидании самолета в течение девяти дней на конспиративной квартире, кормить и ухаживать за ним. Некоторые члены опергруппы уже были готовы забыть приказ и прикончить палача на месте. Весьма сложной частью операции был выезд из страны. Единственным реальным путем ухода из далекой Аргентины было использование воздушного транспорта, рейсового гражданского самолета израильской авиакомпании "Эл-Ал". Но рейсы совершались нечасто и планировались заранее; всякое изменение в расписании могло привлечь нежелательное внимание аргентинской службы безопасности. Следовало "привязаться" к плановому рейсу. В очередной раз лайнер "Эль-Аль" прилетел в столицу Аргентины 19 мая, доставил официальную делегацию во главе с Аббой Эбаномна празднование 150-летия республики и на следующий день должен был возвращаться в Израиль. Вывоз Эйхмана был приурочен к этому рейсу. Видный израильский дипломат и член правительства Абба Эбан был совершенно не в курсе операции "Моссада" и впоследствии долгие годы возражал против "расшифровки" эпизода и, в частности, раскрытия информации об использовании этого самолета; книга И. Харела "Дом на улице Гарибальди", в которой были освещены подробности операции, была опубликована в Лондоне только через 15 лет после события