Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
косматым [546], тупым, полудиким мужиком. Предстоит страшная война за восстановление Закона, Права и Порядка.
1 января 1918 года. Теплый, солнечный день. Грязно, тает снег. Ездил в Иллешесте. Всюду
встречается много австрийских солдат, пущенных через позицию на праздники в отпуск. Всего
удивительнее [547] то, что все они «тянутся» козыряют нашим офицерам, узнавая и без погон и без
кокарды.
2 января. Солнечный день. К вечеру морозит. Офицерское собрание (158), по постановлению
полкового комитета (сов[ета] сол[датских] депутатов) прекратило свое существование.
3 января. Ездил в полк. Получил свидетельство [548] о «болезни» и скоро уезжаю из полка.
Сегодня увольняются солдаты призывов 1903 [и] 1904 годов через 3 дня следующие два года, к
которому принадлежу и я. Приказ об увольнении офицеров наравне с солдатами последовал еще в
начале декабря, но мы только сейчас об этом узнали, т[ак] к[ак] приказа этого не публиковали, чтобы
дольше задержать офицеров.
4 января. Ездил в дер[евню] Уншерпертеште [549], (159). Гололедица, дорога убийственная и все
время с горы на гору. В 1-м Дивизионном лазарете мне сделали на санитарном билете надпись явиться
на 62 эвакуационный пункт в Яссы. В армии полный развал. Солдаты уже не слушают и свое
выборное начальство, ежеминутно угрожая расправой. Начальники отказываются служить. Части
бросают оружие и самовольно уходят в тыл, оставляя окопы пустыми. В полку нет денег, что еще
больше раздражает солдат, приписывая это отсутствие ближайшему начальству и офицерам. Румыны
снова отняли закупленный нами фураж и не пропускают продовольствие. Солдаты нашей дивизии
заявили, что только до 8-го будут ждать, а после бросят оружие и уйдут в тыл. Снова открылось
бегство офицеров. Офицеры в панике. Сегодня на дорогах развешаны плакаты: «Расстреливайте
офицеров – они бегут на Дон к Каледину (160), где готовят нам кабалу». Это объявление, конечно, было не шуткой [550]. Но прочитав его я даже не удивился, как будто это в порядке вещей. Мы
офицеры привыкли к заячьему положению и такими объявлениями свободных граждан великой
республики нас не удивишь. А положение действительно заячье: едешь ли где, идёшь ли и увидя
толпу солдат, так и кажется: вот сейчас крикнет кто-нибудь: бей его, это офицер. И толпа, как стая
борзых, бросится и растерзает. Сидишь ли вечером в халупе и кажется: вот кто-нибудь целит из
винтовки в голову. И убьют. И знаешь, что преступник, а отвечать не станет, а все будут довольны.
В течение войны, испытав столько лишений и ужасов, неоднократно смотря смерти в глаза, у меня
как-то атрофировались нервы и я ко всему происходящему отношусь удивительно спокойно. Но все-таки я чувствую, что у меня начинается мания преследования. Некогда военные министры сначала
Гучков, а потом Керенский правду сказали, обращаясь в приказе к офицерам: «Родина вас не
забудет…» Да, к сожалению, нас не забывают. Как ни стараемся мы стушеваться в общей массе, и
стереть в умах черни память о себе, – нас всюду узнают, преследуют, ловят и убивают.
5 января. Ездил в полк. Солдат призыва [1]905 и [190]6-го годов задержали, а потому и мне не
дают документов и денег. Приходится ждать.
6 января. Теплый, солнечный день. Снег весь стаял, но на дороге грязь. Ездил в д[еревню]
Иллишесте.
7 января. Теплый, солнечный день. Утром поехал в полк за документами. Хотя этот хам, командующий [551] полком солдат, сначала не хотел выдавать документы, но в конце концов я все-таки убедил этого холуя, что задерживать документы он не имеет ни права, ни поводов. В 12 ч[асов]
дня наша 1-ая бригада (161), стоявшая на позиции, бросила окопы и ушла в деревню, отказываясь
категорически вновь взять окопы. Предложили занять нашему полку, но он тоже отказался. Так
позиция и осталась незанятой. Сегодня на корпусном совещании [552] решили идти в Бессарабию.
Наш 18-й корпус пойдёт на Бельцы (162) через Ботушаны, а 40 корпус через Липканы (163). Наша
дивизия выступает [553] 11-го в 8 ч[асов] утра. Артиллерия уже ушла. Все боятся столкновения с
румынами, занявшими позицию сзади нас. Но, так или иначе, безусловно, весь этот сброд, называемый
23-й дивизией (164), обезоружен. Таким образом, фактически, наш полк окончил кампанию. И как
позорно. Возвращается без знамени, без оружия, без офицеров и вся эта деморализованная банда без
всяких воинских отличий под командой какого-то проходимца солдата.
Сегодня был 2-ой аукцион офицерских вещей. Продавали вещи даже всех отпускных офицеров.
8 января. Теплый, солнечный день. В тени градусов 10 тепла. Дорога просохла и уже пыль. Ездил в
Иллишесте и катался на велосипеде в одной рубашке. Совсем похоже на конец нашего апреля.
Сегодня сдал роту и из полка получил аттестат, но еще не прислали послужной список. Вечером была
телефонограмма, что наша артиллерийская бригада задержана румынами. Поздно ночью пришли
радиотелеграммы из Петрограда, что Румыния объявила войну России (165) и заняла Кишинев. Наш
фронт отрезан от России. Газет уже нет давно.
9 января. Тихий, теплый, солнечный день. Удивительная погода. В зимнем кителе на воздухе даже
жарко. Солдаты призыва [1]906 года сегодня увольняются в запас. Я получил все документы и
покончил все с полком. Завтра уезжаю вместе с солдатами моего призыва. С нетерпением жду
момента, выезда из полка. Так мне опротивели [554], осточертели солдаты и наш большевистский
полк, что больше ни дня не мог бы остаться. В полку больше не осталось у меня [555] товарищей и
туда ездил только по делам. А в роте я все время один, один, по близости никого нет из офицеров.
И несмотря на прелестную погоду, я не выхожу, сижу в халупе и читаю. Последний месяц я стал
читать. Вот уже 7 лет я не брал в руки книги, и в течение всей войны, несмотря на массу свободного
времени и скуку я все-таки не мог читать, а вот теперь появилась потребность и желание. Завтра
уезжаю в Яссы. А потом даже и не знаю куда и что буду делать. В общем пока нет никаких планов. Но
всего вероятнее, что я попаду на Дон к Каледину в офицерский полк.
10 января. Утром я уже совсем собрался, уложился и только ждал из полка разрешения на выезд.
В 2 ч[аса] д[ня] получил разрешение и вместе с Григорием и 16 демобилизованными солдатами моей
роты отправился на ст[анцию] Ицканы. Я поехал на велосипеде. Был тихий, теплый день и
великолепная дорога и я быстро покатил по гладкому шоссе, обгоняя группы солдат
