Солнце ближе - Елена Лагутина

— Привет, моя радость. Соскучилась?

— Еще бы. — Вика попыталась изобразить на лице эмоции, в первый раз за долгое время испытав при этом чувство, отдаленно напоминающее стыд.

Павлик еще раз дотронулся влажными и мягкими губами до ее щеки, словно слепой котенок, жадно и беспомощно поискал в темноте ее губы, нашел…

— Как маленький. — Вика не могла отдышаться. — Что это за детство — целоваться в прихожей?

— Ты просто не представляешь, как я соскучился.

— Я тоже, — ответила Вика, наконец отстранившись, — проходи.

Не оглядываясь, она прошла в комнату и уселась в кресло, поджав под себя ноги. Нажала на кнопку — вспыхнул экран телевизора, замелькали чьи-то лица, послышались голоса. Почувствовав раздражение, она снова выключила телевизор.

— А я тебе подарочек привез, котенок.

— «Вискас»? С куриной печенью? — не удержалась Вика.

Павлик весь просиял, засмеялся беззвучно, одними глазами, прищурившись.

— Ах ты, какая у меня… Только уж не знаю, понравится ли…

Выдержав паузу, он извлек из полиэтиленового пакета сверток. Небольшой по размеру, и Вика удивленно подняла брови: похоже, что Павлик снова напрочь забыл о том, что она запретила ему покупать для себя одежду. Так и оказалось — смущенный любовник развернул сверток и извлек оттуда что-то голубое.

— Сколько раз просила… — начала было Вика и сразу же, поймав в его глазах знакомое затравленное выражение, пожалела о том, что сказала. «Да что я ему, нянька, в конце концов, что ли?!» Теперь она уже разозлилась сама на себя и принялась хмуро оглядывать вещь, которая, безусловно, стоила огромных денег. Как и все обеспеченные люди, Павлик никогда не покупал ничего дешевого. — Сколько раз просила, чтобы ты не покупал мне вещи, — произнесла она уже по инерции.

— Тебе не нравится? Я просто зашел в магазин, а мне девушка, продавец, посоветовала…

Вика отчетливо представила себе эту картину: Павлик, как будто случайно зашедший в магазин, его взгляд, блуждающий по прилавкам и витринам, и хищница-продавщица, сразу же углядевшая в нем потенциального покупателя… Наверное, ей не слишком долго пришлось уговаривать Павлика купить эту блузку, стоимость которой, вероятно, превышала две, а то и три месячные зарплаты этой самой продавщицы…

— Знаешь, — она придирчиво осмотрела вещицу и с удивлением поняла, что придраться практически не к чему, — как это ни странно… Очень даже нравится. Спасибо тебе. На этот раз ты молодец…

Она с искренним чувством чмокнула Павлика в щеку и приложила к себе тонкую трикотажную ткань. Но всего этого — и поцелуя в щеку, и простого «прикладывания» показалось Павлику слишком мало. В этот момент Вика почему-то вспомнила старый эпизод, наполовину смешной, наполовину грустный. Каждый раз он вызывал в ее душе разные эмоции. После первой их ночи Павлик, которого Вика еще накануне называла Павлом Анатольевичем, а последние несколько часов вообще никак не решалась назвать, поднял к ней свои полупрозрачные голубые глаза. Еще несколько минут назад он ревел как зверь, стонал и бился не хуже отчаянного гладиатора — теперь же, затихнув, превратился в ребенка, приникшего к материнской груди. Вика перебирала его волосы, что-то тихо говорила и осеклась, не зная, как к нему обратиться. Он это почувствовал, поднял на нее глаза и сказал: «Зови меня Павликом».

Это было настолько неуместно, странно и нелепо, что Вика просто обомлела от неожиданности. Одними губами она прошептала «хорошо» и подумала про себя: «Ну вот и познакомились…» — и едва сдержала приступ гомерического хохота. Вика и представить себе не могла, что со временем привыкнет к тому, что этот солидный великовозрастный муж носит такое глуповатое детское имя. Их совместное существование начиналось очень даже весело…

Павлик требовательно привлек ее к себе и заставил подарить более глубокий поцелуй, а потом попросил примерить новую блузку. Женское любопытство не позволило Вике отказать ему. Блузка сидела прекрасно…

Через два часа они сидели на кухне. Вика курила, а разомлевший от долгой и бурной любви Павлик смотрел на нее счастливыми и грустными глазами. Она была в одном халате, практически не запахнутом, он же уже успел принять душ и был при всем параде. Вику это почему-то немного раздражало, как обычно раздражает все то, что тебе навязывают, заранее известное и безусловное. Позанимались любовью, сходили в душ, оделись, даже галстук нацепили… Она дала себе слово, что заставит его еще раз раздеться и совершить еще одно путешествие в ванную. Рано он решил, будто бы ее можно предсказать.

— Ты во мне сейчас дыру просверлишь своим взглядом, — беззлобно произнесла она, выпуская дым, — достань пиццу, она уже разогрелась.

Павлик поднялся со своего места, достал пиццу, разрезал ее на части, наполнил сверкающие длинные бокалы прозрачной желто-коричневой жидкостью. Пиво и пицца были настолько традиционны, что с некоторых пор стали восприниматься Викой равнозначно с яичницей. Она знала — стоит только намекнуть Павлику, и пицца навсегда исчезнет. Он прекратит ее покупать и придумает что-нибудь другое — все, что угодно, хоть жареных лягушек, хоть пирожки с яблоками, — только бы Вика не скучала. Но, видя, с каким аппетитом он заглатывает эти ломтики теста с колбасой, сыром и кетчупом, с каким смаком он вытирает салфеткой блестящие жиром губы, как цедит прохладное горьковатое пиво, Вика не решалась лишать его этого удовольствия. В конце концов, она и сама любила пиво и не могла сказать, что ненавидит пиццу. К чему, в таком случае, нужны кардинальные перемены?

— Послушай, Павлик, — Вика опустила бокал на стол и некоторое время задумчиво смотрела, как преломляются в нем лучи света от лампы, как они оживают, играют и светятся в янтаре, — интересно, а что ты будешь делать, если я тебя брошу?

— Если ты меня бросишь? — повторил он механически, без выражения, как будто не поняв смысла фразы.

Вика кивнула и, наконец оторвавшись от желтого мерцания, подняла глаза. В какую-то долю секунды она успела поймать страх в его взгляде, но он сумел взять себя в руки и сделать вид, что ничего не произошло.

— Повешусь. — Он растянул губы в улыбке. Его видимого равнодушия не хватило и на минуту. Взгляд заполнялся тревогой. — С чего это ты?

— Не знаю, — Вика пожала плечами, раздумывая, — просто так. Но подумай, мы ведь не можем всегда… всегда вот так сидеть, пить пиво.

— Ты… ты кого-то встретила? — отодвинув свою кружку, он смотрел на нее исподлобья. Обреченный взгляд, дрожащий голос. Было такое ощущение, что он ждал этой минуты все два года, с самого начала ждал, что когда-то наступит конец. Готовился — и все же оказался застигнутым врасплох. Какие все-таки слабые мужчины.