Iskatel 1979 3 - Сергей НАУМОВ

—   Нич…о…ест…о!

Петков вцепляется пальцами в спинку стула. Косточки на руке белеют, а голос все так же тих.

—   Ничтожество, сказали вы? О нет! Я полицейский и мое му царю слуга. А ты — мразь!.. Марко! Боншдар! Бисер!

Трое вошли, а мне не страшно. Совершенно не страшно. Будь что будет. Я единственный, кто знает Багрянова до кон­ца. До самого сокровенного. Рубеж перейден еще в самом на­чале, и теперь Петков ничего не получит… Ты уж прости ме­ня, Искра…

Марко тащит меня, почти волочет за конец веревки, привя­занной к скрученным за спиной рукам. Петков идет впереди, чуть отступясь — Божидар.

—   Гы! — говорит Бисер и награждает меня таким пинком, что я лечу головой вперед; Божидар еле успевает прервать мой полет.

Новый пинок, и ноги мои цепляются за порожек, скользят поступенькам; плечо, которым я защищаю голову от соприкосно­вения с камнем, уже не плечо — мышцы без кожи, сплошной кровоподтек.Петков отодвигает засов и распахивает дверь. Марко корот­ким толчком вбрасывает меня в комнату, а Бисер и Божидар держат за локти, мешая упасть.

—         Смотри!.. Тебе говорят, сволочь! Ну!.. Марко, открой ему фары, пусть видит!

Ручища Марко раздирает мне веки. Пальцы давят сильнее и сильнее, впиваясь в углы глазниц у висков.

—   Ну как она вам, Багрянов? Нравится?

Комок окровавленного тряпья в углу — это Искра?! Ноги мои подгибаются, но я не могу отвести глаз от красных полос на плечах и груди девушки. Бурая маска заменяет ей лицо. Из коричневой впадины в маске несется крик — жалкий, бес­сильный.

—  Бисер, успокой ее, *— говорит Петков.

Я скольжу, обвисаю в руках Божидара и не успеваю под­ставить ножку Бисеру, ринувшемуся выполнять приказ. Пет­ков подходит ко мне, загораживая Искру.

—    Тебе не жаль ее, Багрянов?

Что-то сломалось во мне. Я перестал быть тем, кем был. Страха пет, но и воли нет. Петков прав: чужая боль — не для меня… Я — слабый человек… Дрянь я, ничтожество… Но ина­че не могу…

—   Не надо, — говорю я. — Не надо ее трогать.

Петков двумя пальцами берет меня за подбородок.

—   А взамен? Искра — женщина не дешевая!

—   Да… —говорю я.

—   Что — да? Я правильно понял; вы даете все?

—   Да-

—        Ладно, пошли, Бисер! Останешься здесь и вызовешь к ней Фотия. Пошли, Багрянов.

Ничего не соображая, я ковыляю из подвала на второй этаж. Куда-то вхожу, на что-то сажусь. Пью. Воду или виноЗ? Все туманится, пляшет перед глазами, и только коричневая маска не желает пропадать.

—   Начинайте, Багрянов, — говорит Петков.

—    Да… — говорю я. — Сейчас…

Каждый слог дается мне с трудом.

—               Адресат? — спрашивает Петков. — Кому адресовано – объявление?

—   Нельзя… не при них…

—   Мои люди мешают? Хотите, чтобы вышли?

Все равно. Какое мне дело? Выйдут — не выйдут. Нет, пусть выйдут. Это же важно. Разве нет?.. Сейчас скажу — и все кон­чится. Больше не будут бить…

—         Багрянов! Вы слышите меня?.. Мы одни. Говорите же. Кто адресат?

Я открываю рот.

—    Лул…чев… Это Лулчев… Да…

Человек слаб, а я человек…Допрос идет уже третий час, и ровно столько же я жарюсь под палящим лучом переносной ривальты. Ослепленный, поч­ти испеченный заживо, я все-таки не теряю сознания, и Пет­ков, сидящий в прохладной тени, не торопясь вытягивает из меня имена, подробности, факты.Сколько я еще выдержку? Час? Два?.. Бесконечность…

—               Итак, — говорит Петков и поправляет ривальту. — С Лул-

чевым мы разобрались. С объявлением тоже. Очередь за ран деву — кто и когда придет?

—          Не знаю, — говорю я, пытаясь облизнуть губы.

—                Знаете! — Пауза. — Багрянов! Еще немного, и я верну

вас вниз и переломаю все кости! Мало вам было?

—          Достаточно…

—         За чем же остановка? Сказав «а», переходите к «б». Вы продалп нам Лулчева…

—          Я не продавал.

Петков присвистывает из своей прохладной тени.

—         Не в термине суть! Факт остается фактом, п Лулчеву — один черт: продали ли вы его ДС, выкупая жизнь, или назвали по соображениям альтруизма… Откуда вам известно, что он работает па англичан?

—   На немцев тоже.

—         Оставьте немцев в покое. Мне нужны англичане! Что вы знаете об этом и из каких источников?

Три часа! Три долгих-предолгих часа ривальта выжигает мне кожу на лице, а Петков долбит одно и то же. Лулчев и англичане. Англичане и Лулчев. Кто, что и когда?

—         Выключите свет, — прошу я. — Я же сдохну… На кой черт вам покойник?

—         Сначала ответ. Просьбы потом. Что вы знаете о свя зях Лулчева и СПС note 2 ?

—   Ничего. Только то, что он работает на нее… Давно.

—         Общие слова: «знаю», «давно»… На чем же вы собира лись его подловить? На этой болтовне?

—   Мне должны переправить документы. Со связником.

—   Кто связник? –

—   Не знаю.

Петков снова коротко и выразительно присвистывает.

—         Багряпов! Мы же вроде бы договорились? Ну же, Багря нов! Раскошеливайтесь! Адрес резидента СПС, пароли и все такое прочее!

– — Не знаю… Связник…

—         Опять легендарный связник? Где он? Когда придет? Где рандеву?

—         В храме Александра Невского, в воскресенье. Во время службы. Он должен подойти и сказать…

: — Слышал! Почему вы решили, что связник знает вас в лицо?

—   Предупредили. В Центре. Сказали: он сам подойдет.

—   Есть опознавательный знак?

—   Нет. Только маяк… если провален… перчатки в правой руке… Дайте же воды, Петков. Умоляю вас!

Глоток… Еще один. Господи, хорошо-то как!

—    Спасибо, — говорю я с надеждой получить новую порцию воды. — Я не обманываю вас, Петков. Лулчев связан с англи чанами и немцами. Документы, компрометирующие Лулчева, должен переправить связник после того, как объявление по явится в «Вечере». Я надеялся через Искру передать тем, кто с ней связан, чтобы они доделали дело. Искра получила бы до кументы…

Где-то в глубине, в недоступной мне прохладе скрипит крес­ло. Тоненько звенит, сталкиваясь с графином, стакан. И так же тихо, почти неслышно, смеется Петков.

—   Искра? Связник нацелен исключительно на в ас , а доку менты передаст е й?