Сверкающее Колесо - Жан ля Ир

— Совершенно верно.

— И вот на другое утро г-н Пинтинг не вышел из своего номера. Не появился и в полдень. В 4 часа начали беспокоиться. В 5 часов управляющий гостиницы тщетно стучался в номер. В 5 с четвертью позвали полицию и выломали дверь. Англичанина нашли лежащим на постели в одной рубашке и мертвым. Врач определил смерть от хлороформа. Золотая цепочка, часы, бриллианты, портфель вероятно набитый деньгами — все исчезло. На ковре валялись раскрытые пустые чемоданы. Наконец окно, выходящее на улицу Мира, было открыто, и на подоконнике заметили стертую полосу, как будто от трения веревки. Вот и все.

— Это все, что узнали, действительно, — сказал Торпен. — Дознание ничего не выяснило. Из Претории нам сообщили каблированной депешей, что никакого Эдуарда Пинтинга там не знали. На чемоданах были наклеены багажные билеты из Гавра; а в Гавре разыскали только чиновника, который отправлял чемоданы в Париж… И больше ничего.

— Хорошо! — сказал доктор. — Теперь слушайте меня.

— Я вас слушаю! — вытянул голову Торпен.

— Уголовная сторона дела меня не касается. Да и мне сдается, что вы никогда не поймаете таинственного убийцу, потому что у вас нет никаких следов. Но дело не в том.

Меня вот что занимает: что труп Эдуарда Пинтинга великолепно подходит для Артура Брэда. Господин Торпен, дайте мне этот труп.

— Да Господи! — привскочил префект, — он же не принадлежит мне!

— Я это знаю.

— Он в морге; его там сохраняют от разложения, пока дело выяснится…

— Очевидно.

— Мне совершенно невозможно взять этот труп из Морга.

— Хорошо!

— Я чрезвычайно огорчен, дорогой доктор!

— Не огорчайтесь! Сказавши «дайте мне этот труп», я не точно выразился. Я хотел сказать: «предоставьте мне его взять».

— Гм!

— Да, предоставьте мне его взять!

— Как вы возьмете?

— Это уж мое дело.

— Вы подвергаете себя…

— И чему? А мое вмешательство будет иметь два хороших следствия.

— Какие?

— Во-первых, оно даст душе Брэда подходящее тело.

— А потом?

— А потом — окажет хорошую услугу французской полиции. Ведь газеты над вами смеются, г-н Торпен! А я заставлю газеты замолчать.

— Каким образом?

— Да самым простым. Эдуард Пинтинг, воскреснув, объявит, что он только спал — ему должны будут поверить — и что это было сделано ради научного опыта. Он принесет полиции извинение за причиненные хлопоты и пожертвует 20 тысяч франков парижским бедным…

— Но это безумие!..

— Нет. Очевидности должны будут поверить, потому что сам предполагаемый мертвец будет говорить. Итак, вы мне предоставляете свободу действия?

— Не знаю, как бы…

— Что, боитесь?

— Ничего не боюсь! Делайте как знаете, тем более, что ваши действия никому не повредят…

— Великолепно! — воскликнул доктор.

— Дорогой г-н Торпен, — сказал он вставши, — прошу вас, сделайте все необходимое, чтобы трупы задохнувшейся работницы, утонувшего молодого человека и повесившегося итальянца были перевезены сегодня же ночью в Благотворительный Госпиталь, а уж я возьму на себя, привезти их сюда.

— Хорошо!

— А чтобы отблагодарить вас, я одного вас приглашу на перевоплощение Брэда.

— Когда?

— Завтра ночью.

— Где?

— Да в Морге же!

— Я буду там.

— А что касается перевоплощения Лоллы Мендес, Поля Сиврака и Франциско, я произведу его в будущую ночь, в присутствии вас и наших постоянных друзей.

— Хорошо! Итак, доктор, я вас покидаю.

Торпен встал.

— До завтра, в полдень, в Морге.

— Непременно.

Префект направился к двери, доктор шел следом. На пороге он остановился и обернулся.

— Однако, доктор, — сказал он, — мне приходит в голову одно возражение.

— Говорите его.

— Эти души, которых вы будете перевоплощать… Лолла Мендес, Франциско, Сиврак, Брэд…

— Ну?

— У них есть родные… знакомые… И они вдруг явятся в другом виде… Их не захотят признать…

— Вы забыли андропластию? — спокойно спросил доктор.

— Андропластию? — смешался Торпен.

— Ну, да. Ранопластию же вы знаете…

— Ну, конечно. Это хирургическая операция, имеющая целью исправить попорченный нос.

— Верно. Слово происходит от греческого rhis, inos, нос, и plastos — форма. А теперь расчлените слово андропластия. Вы увидите, что оно тоже происходит от греческого: Aner, andros, человек, и plastos — форма. Андропластия — это значит хирургическая операция, имеющая целью восстановить или исправить черты лица: ведь лицо — это человек.

— Так стало быть… что же? — бормотал, уже испуганный, Торпен.

— Так вот, я занимаюсь андропластией, дорогой мой. Меня обучил ей в храмах Индии, где делают тела и вкладывают в них души. Вы понимаете, что мне легко будет достать фотографии Лоллы Мендес, Поля Сиврака, Артура Брэда и даже Франциско… Я приделаю каждому, на новом теле голову, похожую на прежнюю, вот и все. Тут все дело в ловкости, терпении и времени. Итак, решено: я рассчитываю, что мои три трупа к полуночи будут в госпитале…

— Да, да… Наверно…

— И что вы будете в Морге завтра в полдень.

— В Морге, ровно в полдень…

И пораженный префект полиции вышел из дома Ахмед-бея.

ГЛАВА II,

повествующая о том, театром какого невероятного происшествия был Морг

На другой день, в полдень без 10 минут Торпен вошел в швейцарскую Морга. Швейцар узнал префекта и провел его в канцелярию, рядом с залом выставки трупов.

— В 12 часов, — сказал Торпен, знавший точность Ахмед-бея, — сюда приедет один господин. Он высокого роста, сухощавый, брюнет, без усов и бороды. Введите его сейчас же сюда.

Швейцар взял под козырек по-военному и повернулся кругом. Он пошел и встал у подъезда Морга. С первым ударом 12-ти часов подкатил автомобиль и из него вышел человек, которого швейцар узнал по описанию префекта.

Спустя две минуты доктор Ахмед-бей пожимал руку префекту полиции.

— Ну-с? — спросил Торпен, — три трупа у вас? Вы удовлетворены?

— Весьма удовлетворен, — отвечал доктор. — Молодая работница очень хорошенькая, редко встретишь такое красивое тело. Душа Лоллы Мендес ничего не потеряет от перемены. Утонувший — крепкий и мускулистый малый, но стройный. Поль Сиврак будет очень доволен. Ну, что касается итальянца, его немножко безобразят косой шрам на лбу; однако Франциско все же будет в выигрыше от перевоплощения, потому что, насколько я помню, в прежнем виде он не мог похвастаться грацией. Значит все идет хорошо. Мы одни?