Сверкающее Колесо - Жан ля Ир

— Да.

— Эта канцелярия сообщается с залой выставки трупов?

— Вот через эту самую дверь, — отвечал Торпен, указывая на выкрашенную темно-желтой краской дверь.

— Хорошо, Вы позволите? Я сейчас закрою окно и отворю дверь, чтобы сюда проникал только слабый свет.

— Делайте.

Доктор закрыл окно и ставни, опустил занавески. Стало темно, и Торпен увидал над головой Ахмед-бея колеблющуюся искру.

— Вы смотрите на душу Артура Брэда? — спросил доктор.

— Да, доктор.

— Так я вас на минутку оставлю с нею одного. Пойду взглянуть на труп Эдуарда Пинтинга.

Чародей произнес два таинственных слова и вышел в дверь, через которую вошел. Но искра не последовала за ним: она висела в воздухе, неподвижная и блестящая.

А Торпен, пораженный удивлением, шептал:

— Каким страшным могуществом обладает Ахмед-бей! Надо благодарить Бога, что этому человеку не дано злых инстинктов!

А доктор между тем прошел в коридор, куда допускается публика; из этого коридора, через окна, огороженные решеткой, виден зал, где на широком наклонном помосте лежат рядами трупы; охлаждающие аппараты держат их в замороженном виде, чтобы дольше сохранить.

В этот час обеденного перерыва в мастерских коридор был наполнен толпой; здесь были рабочие, чиновники, бродяги; их всех особенно тянуло посмотреть на англичанина, о котором целую неделю кричали газеты.

Доктор стал в хвосте толпы и терпеливо подвигался шаг за шагом к окну. На помосте лежало пять трупов. Доктор мельком взглянул на двух первых, но на третьем остановился и облокотился на решетку.

Тело Эдуарда Пинтинга казалось спящим. Он был толстый, небольшого роста, с выпяченным животом, с огромными ступнями; одет в серый клетчатый костюм, с отложным накрахмаленным воротником, в красном галстуке; если бы не характерная бледность лба и щек и не заостренный нос, то это спокойное лицо казалось бы совсем живым.

Около неподвижного доктора толпа мужчин и женщин толкалась, заглядывала в окна, чесала языки о покойниках, обменивалась плоскими замечаниями и глупыми остротами или шепталась со страхом; в коридоре стоял непрерывный шум двигающейся и разговаривающей в полголоса массы.

— Великолепно! — тихо сказал доктор.

И бросив на труп последний взгляд, оглядев толпу с улыбкой холодной иронии, Ахмед-бей вернулся к Торпену.

На том месте, которое только что оставил доктор, стали молодой человек и девушка; они облокотились на решетку и не обращали ни малейшего внимания на теснившую толпу, выражавшую неудовольствие, что они заслоняют окно. Они держались за руки и оба сияли тою особенною радостью, какая оживляет лица французского студента и его подруги-работницы в первые дни их поэтической близости.

— Посмотри, — сказала молодая девушка, у которой на пышных белокурых волосах задорно сидела шляпка с огромными вишнями, — посмотри-ка Фернанд, ведь это тот самый, которого убил хлороформ?

— Да, моя цыпка, — отвечал с улыбкой молодой человек.

— Как странно! — продолжала девушка, — он совсем не похож на мертвого! Не заметно, чтобы он мучился. Как спокойно лежит голова!.. Это очень удобное средство — хлороформ! Правда?

— Да, да… поднесешь пузырек к носу, или намочишь платок — и готово!

— Когда ты меня разлюбишь, я куплю хлороформу…

— Тебе не продадут!

— Почему это?..

И девушка кокетливо повернула головку к своему другу.

— Что такое!? — вскрикнул он, — ты видела?..

— Что?

— Точно электрическая искра пролетела сейчас… Над головой англичанина…

— Глупости!

— Я тебе говорю, что так!

— Правда, — сказал какой-то солидный мужчина, стоявший около студента, — я тоже видел искру…

— Где это? Где это?

И толпа остановилась, полезла к окну. Прижатые к решетке, студент со своею подругой и солидный господин сопротивлялись напору и смотрели на труп англичанина.

Вдруг девушка пронзительно вскрикнула и отшатнулась.

— Губы! Губы! Смотрите!.. вон… вон…

— Что?.. Где?.. В самом деле!..

— А теперь глаза!.. Глаза!..

Бледная, трясущаяся от ужаса, девушка приросла к решетке, не в силах двинуться.

Сзади нее толпа росла, шумела…

— Открываются! — вскрикнул солидный господин. Он повернулся и хотел бежать, но толпа его опять прижала к решетке.

— Ай! Ай! — кричала девушка, раздирающим голосом, — он встает!!..

Долгий крик ужаса пронесся под сводами перистиля… Те, кто видел вставший труп, хотели бежать и сталкивались с теми, кто спешил снаружи и еще не видал. Слышались безумные крики, расточаемые удары, истеричные рыдания. Девушка опустилась без чувств на пол; ее давили ногами, а зрители ее оттеснили в сторону. Солидный господин, точно сломанный пополам, перевесился животом через решетку и от страха не мог сдвинуться. Паника охватила толпу.

И тем любопытным, что не отвернулись от решетки, пришлось видеть кровь леденящее зрелище…

Труп англичанина, перед которым продефилировал весь Париж, который целых шесть дней лежал на замороженном помосте Морга, — этот самый труп пошевелил губами, открыл глаз и двинул ногой… Потом медленно встал…

Он уселся на краю помоста и обвел вокруг испуганными глазами… Правою рукой он касался соседнего покойника… И снова обвел взглядом… Потом его глаза, расширенные от недоумения, от невыразимого волнения, остановились на толпе за стеклом; там были искаженные, зеленые от ужаса лица, конвульсивно бившиеся тела, смешение ног, рук и голов…

А воскресший труп смотрел на все это неподвижным взором, когда позади него раздался повелительным голос:

— Артур Брэд!

Тогда он вдруг принял решение. Спрыгнул на пол, повернулся спиною к ошалевшей толпе, обошел помост и ушел в открытую дверь. Ахмед-бей сейчас же закрыл ее.

— Господин Торпен, — сказал Ахмед-бей, — позвольте представить вам Артура Брэда в новой телесной оболочке.

Бледный как мел, префект полиции поклонился.

— Господин Брэд, я доктор Ахмед-бей, которого вы знали на Венере и на Меркурии в различных видах.

— Весьма рад узнать вас таким! — ответил Брэд с заметным английским акцентом.

— Как вы чувствуете себя?

— Довольно хорошо, — сказал Брэд, оглядывая себя от ног до усов. — Но мне холодно и хочется есть.

— Это меня не удивляет, — заметил Торпен, уже вернувший присутствие духа. — Вы были пять дней под действием охлаждающих аппаратов и ничего не кушали за это время.

— Где Поль Сиврак, Лолла Мендес и Франциско?

— У меня, — сказал доктор. — Они еще не воплотились. Вы будете присутствовать на…