Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

– Я не пойму, вы что, поручали Алексу продлить визу, а он этого не сделал?

– Нет, – ответил посол, – это его обязанность знать, когда истекает моя виза!

Да, «Б» самым серьезным образом пытался быть царьком в посольской среде. Его поведение все чаще напоминало пословицу «из грязи в князи».

Глава 5

Будни в посольстве

Будни продолжали идти своим чередом. В течение рабочего дня Кфир и Алекс время от времени заходили друг к другу в кабинеты, чтобы слегка снять напряжение и передохнуть, а заодно рассказать об очередной попытке взятки. По вечерам, после спортклуба, они почти всегда собирались у Кфира. Обычно присутствовал и очередной начальник безопасности, а иногда и некие залетные коллеги. Представители безопасности менялись каждые несколько недель, пока к ним не прислали постоянного. Однажды у одного такого «временного» день рождения выпал на период его пребывания в Тбилиси. Администрация гостиницы прислала ему торт. С огромным удовольствием они ели его вечером за чаем. Торт был красивым, но не особенно вкусным. Все были в восторге от этого сюрприза, так как и они в какой-то мере не доедали. Все последующие представители безопасности, без исключения, вносили в регистрационные карточки по приезду в гостиницу дату рождения, выпадающую на период их пребывания в Грузии. Алекс был очень доволен этой своей выдумкой, и глаза его горели озорством, когда он сообщал Кфиру, что вскоре они будут праздновать очередной день рождения.

Не стоит упоминать о том, что посол никогда ни с кем не общался, кроме как по рабочим делам, и ни на каких внутренних посольских мероприятиях не присутствовал. По-видимому, статус не позволял. Естественно, что никому и ни в коей мере это не мешало. В гостинице они почти не ощущали его присутствия, кроме некоторых нюансов, связанных с его поведением, о которых они узнавали от персонала гостиницы. Так однажды, заместитель директора гостиницы со слегка интригующей улыбкой спросил Кфира, не знает ли он чего-либо о состоянии здоровья посла. Следует отметить, что Ла Лей был французом, и его тонкий юмористический подход настораживал. Пытаясь развеять недоумение Кфира, он объяснил, что посол запретил уборщицам забирать из своего номера использованные полотенца. Все еще со слегка сдерживаемой улыбкой Ла Лей сказал, что ему, конечно, не жаль, однако за пару месяцев в номере их уже собралось вполне существенное количество. К сожалению, Кфир не смог ответить ничего убедительного. Он попытался сказать что-то о занятости и рассеянности посла и пообещал поговорить с ним. Разумеется, это стало очередной темой дня, а точнее вечера.

Оставив Кфира на некоторое время в покое после инцидента, связанного с церемонией вручения верительных грамот, как уже было упомянуто, посол переключился на Алекса. К сожалению, Алекс был для него гораздо более легким объектом. Однако, обладая натурой деятельной, амбициозной, да еще и мстительной, «Б», по-видимому, ждал случая показать Кфиру, «кто есть кто».

Накануне какого-то грузинского праздника, как-то после обеда, секретарь посла сообщила, что на следующий день посольство будет закрыто. Такая внезапная новость никак не вписывалась в планы Кфира. На следующий день у него была назначена встреча с людьми, которые должны были приехать из Батуми. В то бурное время поездка из Батуми в Тбилиси была не только сложна, но и небезопасна. Он не мог подвести людей. К сожалению, никакие аргументы не могли убедить посла. Он просто не стал слушать, прервав своим громким голосом: «Завтра посольство будет закрыто!» – и чтобы придать своей непреклонности веса, ударил огромной ладонью по столу.

Кфир опять попал в безвыходное положение, и вновь был вынужден использовать свою «палочку-выручалочку», несмотря на то, что ему этого так не хотелось. Рано утром на следующий день он уже знал: «Б» получил предписание из Иерусалима о том, что не следует препятствовать открытию посольства. В сообщении говорилось, что посольства не обязаны быть закрыты во время местных праздников, и если бывают закрыты, то, конечно, не на все праздники.

Утром во время завтрака Кфир, не подавая вида, что в курсе, подошел к столику посла и сказал, что ему необходимо сегодня быть в посольстве. С усталой миной и не без некоторого пренебрежения посол ответил, что уже говорил: посольство будет закрыто. У Кфира не оставалось выхода, и он сказал ему, что в курсе того, что пришло предписание из Иерусалима. Последовала сцена! Посол вскочил, едва не перевернув стол, и в гневе вышел из ресторана. Все обратили на них внимание. Это было ужасно.

Конечно, Кфир поехал в посольство и сделал все, что считал нужным. Вечером Алекс с некоторой неловкостью и под большим секретом рассказал, что «Б» еще с утра его проинструктировал, чтобы он поехал работать в посольство, но чтобы Кфир об этом ничего не знал. Становилось ясно, что Бен-Гай недооценивал характер посла. Естественно, что после этого инцидента отношения с послом сократились до минимума.

Во время очередной вспышки войны в Абхазии осенью 1993-го года в какой-то момент Эдуард Шеварднадзе оказался в осажденном районе и с трудом, последним самолетом, смог улететь оттуда. Весь Тбилиси говорил о храбрости и профессионализме летчика, который сумел поднять самолет в воздух в экстремальных условиях.

Вечером того же дня Шеварднадзе внезапно пригласил к себе всех послов в неурочное время. Следует отметить, что любой личный шофер, если не предвидится какая-либо экстраординарная работа, уезжает домой после окончания рабочего дня. Получив экстренное приглашение к Шеварднадзе поздно вечером, «Б», будучи в гостинице, естественно поручил Алексу обеспечить его машиной. Алекс уже отдыхал у себя в номере после спортклуба и ужина, когда на него свалилась эта миссия. По какой-то причине он не смог найти ни посольской машины, ни шофера. Алекс с некоторой неловкостью в голосе спросил, сможет ли Кфир ему помочь. Шоферу Кфира, к счастью он был дома, не пришлось объяснять дважды. Время было позднее, после одиннадцати, и, конечно же, было неловко, но что поделаешь? Через пятнадцать минут машина с шофером уже ждала посла. Естественно, машина Кфира была намного скромнее посольской, однако оказалась гораздо надежнее.

Они договорились с Алексом, что как только тот узнает, в чем дело, сразу же сообщит. Естественно, посол не сообщил Алексу, что происходит. Он даже не поблагодарил никого за предоставленный транспорт.

Утром уже по своим каналам Кфир узнал, что Шеварднадзе, используя свое драматическое избавление от возможного пленения, пытался привлечь внимание мировой общественности к абхазским событиям.

Будни продолжали быть напряженными. Царил полный беспредел. Междоусобица сторонников Гамсахурдии[36] и его противников. Очередной виток боевых действий в Абхазии. Стрельба раздавалась практически кругом. Представитель ЦРУ был застрелян единственным выстрелом с большого расстояния прямо на ходу машины. Грабежи, насилие, голод, холод и прочая экзотика были частью повседневной жизни.

Однако бывали и хорошие моменты. Были у Кфира друзья, с которыми было приятно проводить время. Часто их беседы касались бедственного положения Грузии, в них отражалась боль за эту красивейшую и когда-то богатую страну, доведённую до нищеты и голода. Будучи под впечатлением от этих бесед, как-то на досуге вечером, при свете свечи (в гостинице тоже не всегда бывало электричество), Кфир написал стихотворение.

Получилось так, что стихотворение было практически готово, но ему не хватало одного слова, которое, как часто бывает, он никак не мог подобрать. Как-то к нему в посольство зашёл один из его местных друзей. Алик был журналистом, заместителем редактора одной из центральных местных газет. Кфир попросил его о помощи, и тот, слегка призадумавшись, нашёл подходящее решение. Однако этим он не ограничился и попросил копию стихотворения, чтобы подумать еще.

Когда через несколько дней Кфир утром пришел в посольство, ему показалось, что местные сотрудники, здороваясь с ним, как-то странно улыбаются. Мака – личный секретарь посла, почему-то улыбнувшись, с чем-то его поздравила. Так как продвижение на посольскую должность не ожидалось, а посол был жив и здоров, Кфир понял, что окончательно ничего не понимает. Через несколько минут ему сообщили, что его вызывает посол. Он выждал полагающиеся несколько минут (отношения были натянутые) и зашёл в его кабинет. Посол как всегда начал с замечаний и нравоучений, но затем, внезапно изменив тон и улыбнувшись, сказал, что рад стихотворению, опубликованному в «Советской Грузии». «Это очень хорошо, местные увидят, что мы тоже люди искусства!» – сказал он доброжелательным тоном, может быть единственный раз за время их совместной работы.

IСпускаются с гор, мерцая огнями,Машины, плывущие к городу вниз.Покрытый потёмками и затихая,Тонет в ночи город древний – Тифлис.

IIИ лишь иногда, тишину омрачая,И нарушая поверхностный сон,Слышатся выстрелы. Их повторяя,Эхо уносится в горы как стон.

IIIПишу эти строки в уютном отеле,Но не у лампы, а за свечой.Хотя романтично, на самом же деле,Трудно смириться с такой нищетой.

IVГрузия – сказка, Тбилиси – легенда,Сколько писалось и пелось о вас,Много случилось всего под Мтацминда,Тяжкий настал для земли этой час.

VТёмные краски сгустились на небе,Давят они на людей и гнетут.Мрачные лица мечтают о хлебе,Беженцы ищут ночлег и приют.

VIВ городе голод, нет отопленья,Нет электричества, газа, воды.Рыщут милиции и ополченья,Вестники страха, насилья, беды.

VIIНет ни работы, и некуда деться,Страшно за старых и за детей.Просто ужасно вокруг оглядеться,Будто бы стал этот город мрачней.

VIIIГде твои краски, Тбилиси, и песни?Танцы, застолья, поэты, стихиКафе, рестораны всегда были тесныПолны романтики, полны любви.

IXГород, где люди любили и пели,Где рисовали, писали стихи,Город, в котором творил Руставели,Где этот город у мутной реки?

Да, Алик опубликовал стихотворение в своей газете, да ещё и с лестным для Кфира предисловием. Но этим дело не ограничилось. Через некоторое время Кфир был приглашён на встречу в воскресную еврейскую школу. Встреча была с учениками, в большинстве своём взрослыми людьми, изучавшими иврит перед репатриацией в Израиль. Он пришел вместе с Алексом.