Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

В порту Кфира встречали сотрудники Израильского центра. Еще до отъезда в гостиницу он послал одного из них к Лане домой сообщить о своем приезде. Примерно через час, когда Кфир уже был у себя в номере, тот вернулся с новостями: Лана с сестрой уехали в Германию на постоянное место жительства. Это был шок! Конечно, когда прошло немного времени, и мышление вновь стало рациональным, все странное в поведении Ланы стало объяснимым. Трудно описать, в какое состояние повергло его это сообщение. Он был в отчаянии. Все встречи, визиты и другие мероприятия, забитые в плотный график во время пребывания в Одессе, буквально проплывали мимо. Единственное, что его беспокоило, это не показать на людях свое истинное настроение. Да, это было предательство, после которого трудно было прийти в себя.

Пару дней, проведенных в Одессе, прошли как бы сами собой без какого-либо активного участия со стороны Кфира. К нему приходили, его возили, с ним встречались, а он со своей стороны всего лишь пытался играть самого себя, такого, каким был раньше. Получилось так, что улететь из Одессы было невозможно. Пришлось ехать в Кишинев. Эта, уже знакомая комбинация, еще больше ввергла его в воспоминания, и всю дорогу из Одессы до Кишиневского аэропорта, он не произнес ни слова.

Рейс из Кишинева в Москву прошел нормально. В Москве Кфира встречал один из коллег, отвечавший за Кавказский регион. После того, как он поселился в гостинице, они с коллегой еще долго сидели в лобби. Тот рассказывал Кфиру о Кавказе в общем и о Грузии в частности. Было неловко. Коллега говорил много, Кфир слушал мало, но пытался сделать вид, что ему интересно. На самом деле он все еще был далеко, хотя перемена обстановки начинала в какой-то мере облегчать его состояние. Предстояла серьезная работа, нужно было взять себя в руки.

Самолет на Тбилиси улетал на следующий день после обеда. После того, как рейс задержали, в аэропорту негде было присесть, даже продавленное кресло в самолете показалось нестрашным. Во время полета стюардессы разносили «Боржоми», чем ограничилось гостеприимство Кавказских авиалиний. Большую часть времени Кфир просидел с закрытыми глазами, предаваясь воспоминаниям и размышлениям.

Незадолго до посадки по левую сторону борта он увидел Казбек. Это было очень впечатляющее зрелище, благодаря которому удалось отвлечься от мрачных мыслей и попытаться настроиться на встречу с будущими сотрудниками, которые должны были ждать его в аэропорту.

Самолет сел довольно мягко. Кфира всегда удивляло несоответствие между уровнем содержания техники и искусством летчиков бывшего Аэрофлота. По-видимому, одно вытекало из другого.

Пройдя паспортный контроль и получив свой багаж, Кфир вышел в зал ожидания. Старый аэропорт не многим отличался от других, построенных, по-видимому, по одному типовому проекту. Среди встречающих, как и везде, толпились шоферы, предлагающие свои услуги. Было известно, что воспользоваться услугами подобных частников небезопасно. Случались ограбления. Кфира должны были встречать, однако пока он пробирался через плотную толпу встречающих, никто к нему не обратился по имени. На предложения частников-таксистов он отрицательно качал головой.

К нему прицепился невысокий, пожилой мужчина с типичной кавказской внешностью. «Давай подвызу!» – сказал он, лучезарно улыбаясь, обнажая ряд золотых зубов. «Нет, спасибо, меня должны встретить», – ответил Кфир. Однако тот не сдавался. «А ты их выдишь, тэх, кто встрэчает?» – спросил таксист, не улыбаясь. Несмотря на назойливость, в этом человеке ощущалось нечто дружелюбное и мягкое. «Еще один бедолага, которому нужно заработать, – подумал Кфир. «Нет, пока не вижу», – ответил он, продолжая разыскивать в толпе встречающих, тех, кто мог подойти на роль местных сотрудников посольства.

«А если не приедут?» – не унимался шофер.

«Посмотрим», – ответил Кфир с неуверенностью, придавшей не отходившему от него шофера надежду.

Он остановился у столба, расположенного так, что ему было удобно наблюдать за входящими и выходящими из зала ожидания. Поставив чемодан и сумку на пол, и протирая руки, он оглянулся по сторонам, пытаясь придать себе уверенный вид. На самом же деле подобный прием полностью выбил его из колеи. Он находился в чужом, незнакомом, далеко не безопасном месте. У него не было ни адреса посольства, ни телефонов местных сотрудников. Вспоминались слова московского коллеги: «Тебя встретят, ни о чем не беспокойся. Все будет в порядке». Эта ситуация имела свою положительную сторону. Она помогала освободиться от печальных мыслей. Кфир вновь почувствовал себя ступающим по тонкому льду, и, чтобы его не проломить, требовалась высшая мера осторожности.

Таксист тем временем, предложив Кфиру сигарету, закурил и непринужденно начал его расспрашивать. Выяснив, что Кфира должен был встречать помощник, он с философским видом начал посвящать его в азы восточной мудрости: «Иосиф Виссарионович был вэлыкий человэк. Он недаром говорил, что кадры решают все». Эти слова были произнесены медленно и смачно, с выдержанными паузами между словами. Возможно, даже сам Иосиф Виссарионович не произнес бы их так доходчиво. «Ты думаешь, ишак, это когда папа осел и мама лошадь? Или когда папа лошадь, а мама осел? – тем же тоном продолжал собеседник. – Нэт! Ишак – это диагноз!» – На какое-то мгновение Кфиру вспомнился пьяный Шурик из «Кавказской пленницы», приехавший на Кавказ собирать фольклор. Не успев рассмеяться, Кфир увидел двух мужчин, стремительно вошедших в зал ожидания и нервно оглядывающихся по сторонам. Кфир сделал шаг навстречу, внимательно смотря на них. «Бен-Гай Кфир?!» – спросил первый из них.

Его встречали, как и было договорено, помощник с шофером. «Извините за опоздание. Задержались по непредвиденным, веским причинам. На дороге была авария, – сказал высокий, худощавый, седой мужчина средних лет. – Меня зовут Леон, я ваш помощник, а это Зак, ваш шофер», – добавил он, кивая на мужчину с хитровато-застенчивой улыбкой. Подхватив багаж, они направились к выходу из терминала. На улице стояло жаркое кавказское лето 1993-го года.

«Сейчас мы поедем в гостиницу, оформимся, оставим вещи, а оттуда на прощальный вечер вашего коллеги Михаила. Это у его друзей дома. Вас там ждут», – сказал Леон.

«Метехи Палас» была великолепна и соответствовала всем западным стандартам пятизвездочной гостиницы. Она находилась недалеко от въезда в город над Курой[32], недалеко от памятника Горгасали[33]. Едва бросив вещи в комнате, они уехали на вечер в честь уезжающего коллеги. Кфира там встретили с чисто кавказским гостеприимством и сразу же усадили кушать. Ему было как-то неловко. К этому времени все уже встали из-за стола, и его обслуживали отдельно. Усваивая шедевры кавказской кухни в столовой, он с удовольствием слушал звуки рояля и пение, доносившееся из салона. Да, Грузия встречала нашего героя своими дарами: кухней, музыкой, пением и танцами, которые тоже вскоре начались.

Приехав в гостиницу поздно, Кфир распаковал вещи и пошел спать. На новом месте, несмотря на усталость, спалось плохо. Может быть, масса новых впечатлений тоже способствовала этому.

Проснувшись рано, он встал и открыл шторы. Вид старого города с красными крышами на противоположный стороне Куры, моста, разрушенного монастыря и, как бы оберегающей, стоящей за всем этим зеленой горы Мтацминда – буквально загипнотизировал Кфира. Это зрелище не отпускало его в течение долгих минут. Однако пора было возвращаться к прозе.

Глава 3

Посол

Кфир приехал в Грузию в качестве второго секретаря посольства, которое только начинало функционировать. В посольстве уже был временный поверенный, опытный, профессиональный дипломат «А». Это был симпатичный пожилой человек, с которым они сразу же нашли общий язык. В ближайшие недели ожидалось прибытие посла, после чего временный поверенный должен был уехать. Также должны были приехать заместитель посла и сотрудник, ответственный за безопасность. Это практически минимальный штат, можно сказать, мини-посольство. Естественно, что кроме вышеупомянутых израильтян в посольстве был и местный штат. Только в отделе Кфира работали две секретарши, два помощника, шофер и охранник, так что всего сотрудников было около двадцати человек.

Посол приехал через неделю, и сразу же атмосфера легкости и непринужденности, царившая в посольстве до этого, начала отягощаться. Мужчина почти двухметрового роста, шумный, властный и нервный, наводил страх на всех местных сотрудников. В нем мало ощущалось демократическое начало, зато четко чувствовался тиранический потенциал. Однако это были всего лишь цветочки. Как вскоре стало понятно, посол «Б» сдерживался при своем наставнике, временном поверенном. Быть может, отсутствие опыта и неуверенность в себе выводили «Б» из себя. Он был чьим-то ставленником. «А» несколько раз в свойственной ему дипломатической манере мягко намекал Кфиру, что не совсем понимает «Б».