Стихотворения и поэмы - Михаил Луконин

128. КУЛАГЕР

Кулагер, крылатый конь, — лира и стрела…Степь его для славы вечной,видно, родила.Устали не знал великий первозданный конь,догонял любых бегущих,не боясь погонь.Песни бедного Ахана,стон его земнойКулагер промчал когда-то стороной степной.Зависть — древнее мученье,зависть всё могла,зависть и тогда умела бить из-за угла.Кулагер летел, как птица, на большой байге,благородный конь не думал о своем враге.Зависть черная, готовя смерти торжество,кол косоприцельный врыла на пути его.Зависть черную сломила вечная любовь.Я переводил поэму, ликовал, скорбел,то с Ильясом,то с Аханом вместе песни пел.И меня промчал над степью Кулагер не раз,целовал я Кулагера в ослезенный глаз.О поэзия святая, и тебе всегдазависть ставила рогатки,била без следа.Джансугурову Ильясу на его путикол косоприцельный врыла зависть —не пройти.Сколько лет живет во мнесказка о коне!Думаю всегда о чьей-то тягостной вине.Есть у зависти, я знаю, кол и для меня,как Ахани как Ильяс,не сверну коня.Слышу топот Кулагера, звон его копыт…Тот, кто песней степь восславил,нами не забыт.

129. ОБРАЩЕНИЕ К ДРУГУ

Айдильде Тажибаеву

Косились синеглазые быки,ярмо набило вытертые выи.Вдали столбы крутились вихревые,обозы шли и шли…Передовыеоглядывали степь из-под руки.Тоска сжимала русские сердца,степь жаркая парит перед глазами.Но в путь —                 во имя Сына и Отца —царица погнала из-под Рязани.Эльтон и Баскунчак влекли сюда,возили соль, соленую, как слезы.Но перехватывала ордавсе соляные русские обозы.И двинулись заслоны.Стой!Пора!..Легли быки, усталые до дрожи.Так начались Быковы Хутора,как начиналось русское Заволжье.Распутали с рогов налыгичи,яремные выдергивали спицы.Быки жуют.А на возах в ночипод звездами далекими не спится.Так оседали русские посты.И шли казахи к Волге,                                         к водопою,так встретились когда-то                                          я и ты —в крови далеких предков —мы с тобою.

Да, если только вспомнить, Абдильда,товарищ мой,                         и спеть                                             про всё, что было,как шли степные долгие года,и сколько бед,и сколько страхов смыло!Давай пойдем вдвоем                                          своей страной,с той битвы, что в сказаниях воспета,с тех лет,что начинали век иной,наш век              в разливе ленинского света.Вся наша жизнь уместится как размеж вехами великих одолений —от первых комсомольских поколений,от первых тропок                                 на Кара-Богаз.Неведомый пришелец —                                            бледный орс,таинственный казах                                      широколицыйоткрылисьсреди беди среди гроз,чтоб хлебом,                          болью,                                       солью                                                  поделиться.Единым устремлением дыша,мы шли друг к другу,                                      как народ к народу,от первых тех разведок Балхашак его медеплавильному восходу!

Да только что железо,                                         что там медь, —а сплав сердец!Стеной своей живоюпанфиловцы преодолели смертьв бессмертном сорок первомпод Москвою.Мы слышим позывные по утрами думаем о них:                            путем неблизкимнад Байконуром                             к звездам и мирамих вечной славы                              взмыли обелиски.Нам есть о чем сказать себе,                                                     о многоми вспомним и споем мы,                                                  Абдильда.Давай пройдем                             по пройденным дорогам,они нас снова выведут                                           туда,где снова открываются просторы,где снова начинаются пути.Нам отдыхать                        и праздновать                                                 не скоро.Как раз пора нам                               к новому идти.Да, надо с тихой грустью оглядетьсяна детство и прикинуть наперед:что оставляем юности в наследство,чем вспомнят,                         если вспомнит нас                                                             народ?Мы в дружбе все дела свои вершилии дружбой перед будущим правы.Дай руку в эти дни твои большие,прими привет                        от Волги и Москвы.

130. «В Неопалимовском ночном…»

В Неопалимовском ночномледок похрустывает гулко.О неприкаянном одномзабыли окна переулка.Живу за тридевять земель,сквозь зиму вижу еле-еле,и замела теперь метельмои далекие недели.Я спрашиваю:                           «Есть?»                                    — «Жок, жок!»смеется милая казашка.Нет писем.На душе ожог.Опять и сумрачно и тяжко.Через Актюбинск, Кулундув мечтаньях ночи коротаю,в Неопалимовский иду,как снег, к ногам твоим спадаю.Все подозрения простил,увидев в отсвете из окон,как след твой узенький простыл,как робок он,как одинок он!Но вдруг приснится рядом следи ты под тяжкою рукою.И вот уж снова сладу нетс неразберихою такою.Неопалимовский, прости.Лечу, морозом опаленный,обдутый ревностью в путии жаждою неутоленной.

131. «Стихи меня взорвут когда-нибудь…»

Стихи меня взорвут когда-нибудь.Как мне от них                         в себе                                    освободиться,улыбкой озарить родные лицаи самому легко передохнуть?..Не отреченье,                           не леченье, нет, —стеченье лет под ложечкой, у вдоха,комок стихов, заполонивших свет.Прошу я,потерпи.Мне просто плохо.Пока запоминаю наизусть,будь терпеливой,—                                не легко, наверно.Не верю в счастье,радостей боюсь,притормозил дыханье суеверно.

Ревную к тени, к призраку вины,к слезам твоим,                               и к улице, и к дому,к себе,к тому,                 пришедшему с войныс улыбкой,бесшабашно молодому.Всё жадничаю,                          жажду,                                     вечно ждуи при тебевсё о тебе тоскую,как будто бы я на весеннем льдуежеминутно головой рискую.

Я знаю —                      весь —в терпении твоем.Смахни с меня неверия, как тени.Узнавший одиночество вдвоем,я славил одиночество со всеми.

Вот-вот передохну,                                  почти живу, —теснят слова высокого свеченья.Прошу тебя.Люблю тебя.Зову.Как труден он для нас,                                        вздох облегченья!

132. СКАЗКА ПРО АИСТОВ