Дочери Дагестана - Булач Гаджиев

Как известно, вечного счастья нет. В 1937 году у Магомед-Саида отобрали магазин. Потом пошли расспросы: «Год не работаете, а на какие средства живете?». Пришлось срочно выехать на родину.

На этот раз ни у Цудахарского моста, ни у Табахлу никто красавицу не встречал. Да и приехали Магомед-Саид и Зубайрижат не на фаэтоне, а на линейке. Невооруженным глазом видно было, что для Зубайрижат начиналась осенняя пора женской доли. Жили в собственном доме в квартале Чилейми. Но тут вдруг у Магомед-Саида отнялся язык.

Снова выехали в Тифлис, жили у брата Али. Почти год Зубайрижат водила супруга по врачам, много денег израсходовала. Профессора хорошо «выдоили» их, чтобы в конце концов заявить: «Мы все возможное сделали, но…» Возвратились снова в Кумух. Это случилось перед самой войной. Зубайрижат продавала свои вещи, ходила по окрестным аулам, чтобы покупать масло, кукурузную муку, урбеч. Не жаловалась, не сокрушалась, берегла своего беспомощного мужа.

Умерла она, прожив 90 лет, в 1983 году. Муж скончался раньше нее. В Кумухе и сейчас помнят ее, и, когда на небосклоне аула появляется очередная красавица, сельчане говорят: «Смотри, какая волшебница объявилась, ни дать, ни взять Зубайрижат!».

Вся жизнь в разведке

Неизвестно, имеются ли какие-либо документы о девушке Хадижат, дочери бедняка Мустафы из кумыкского селения Ишкарты. Но придет время, о ней напишут книги, a поэты сложат мужественную и немного грустную историю.

Сейчас о Хадижат ходят рассказы, которые с каждым ушедшим годом все более приобретают форму легенд. Вот две из них, записанные мною в Ишкартах лет 40 назад.

– Знал ее с детства, – рассказывал мне 60-летний Ханали Гасанов. – Была Хадижат лет на пять старше меня, среднего роста, черные волосы обрамляли ее смуглое лицо. Одевалась она в черкеску, на голове – папаха, на ногах – лакированные сапоги, а за поясом – пистолет с позолоченной рукояткой и короткий кинжал.

Могут спросить, как сумела достать 19-летняя девушка необычную для женщин одежду? Сама Хадижат говорила, что, когда знаменитый чеченский абрек Зелимхан брал Кизляр, она была в его отряде. Ехала верхом, как и все, но во время перестрелки на Тереке ее лошадь погибла. Хадижат вынес с поля боя Зелимхан, он и вручил ей мужскую одежду. Имя Зелимхана в те годы на многих наводило страх, потому и к Хадижат относились с почтением.

Абрек Зелимхан

Не помню, в 1918 году, а может, и раньше пас я со своими товарищами овец в местности Мукула. Стояла тихая погода. Ha ночь скотину загнали мы в овраг Юсуп Голтук. Был поздний час. Вдруг слышим, заволновались овцы, а собаки с лаем бросились в ночь. Время было неспокойное, и, хотя у костра сидели 12 взрослых мужчин, чувствовали себя мы неуверенно. Младшие из нас встали позвать волкодавов. Через минуты две из темноты вынырнул какой-то горец в бурке и громко приветствовал: «Ассаламу алейкум!».

Мы облегченно вздохнули и пригласили гостя к огню, но он решительно отказался.

– Отдыхать некогда, – произнес он. – Присмотритесь-ка лучше, соседи, ко мне. Может, узнаете?

Свет от горящего костра падал на пришельца, и лицо его мы видели ясно.

– Нет, не узнаем, – за всех ответил Лабазан Казиев.

– Это очень хорошо, – обрадовался горец, – значит, и враги не догадаются.

– Но кто же ты?

Гость смеясь заявил, что он из Ишкартов. Засмеялись и мы, так как знали всех аульчан в лицо, a этого человека у себя никогда не видели. Тогда незнакомец сорвал с головы папаху и улыбнулся. По плечам рассыпались длинные волосы. Перед нами стояла Хадижат.

Когда мы вдоволь посмеялись над только что происшедшим превращением, один из самых младших чабанов Ибрагим воскликнул: «И как же ты не боишься блуждать по ночам!».

Хадижат не стала отвечать на этот вопрос, а попросила одного из нас поменяться с ней одеждой. Ушла она в сторону Гимринского хребта. Утром, возвратясь в Юсуп Голтук, сказала, что была в разведке, а теперь отправляется в Темир-Хан-Шуру к Махачу Дахадаеву. Но просила об этом никому не говорить…

«Если вы думаете, – говорила Хадижат аульским насмешникам, – что я слаба, то ошибаетесь. Хотите, будем драться на кулаках, хотите, обнажите кинжалы!».

Вот еще один презабавный случай, связанный с ишкартинкой. Один из местных парней вздумал за ней ухаживать. Звали его Важид, он был почти ровесником дочери Мустафы. Вот он и говорит Хадижат: «Если бы ты за меня замуж пошла, я бы женился». Та отвечает: «Я бы пошла, но на работе со мною ты не выдержишь да еще от обиды заплачешь. А выйду я за того, кто меня заставит плакать».

Один бог знает, как складываются отношения между мужчинами и женщинами. Забегая вперед, скажу: имея большой выбор, Хадижат ни с кем не связала свою жизнь, предпочитала одиночество.

В то же время девушка прекрасно справлялась с женской работой, пекла хлеб, смотрела за детьми, убирала дом. Вместе с тем она великолепно ездила на лошади, владела кинжалом и другим оружием.

Селение Ишкарты

А вот и второй рассказ, который слышал много лет назад. Его передал мне 92-летний Умахан Устарханов:

– Хадижат носила кинжал, притом нередко на женском платье. Когда девочки играли с мальчиками, то о самых резвых матери говорили: «Вот новая Хадижат растет». Ни брата своего Джакава, ни отца Мустафу, ни мать Салихат девушка не боялась, но очень любила и уважала. Родители были у Хадижат бедны. Мустафа имел маленький участок земли и двух быков.

Хорошо знала эту девушку активная участница гражданской войны в Дагестане Татьяна Федоровна Головина. Есть ее воспоминание, где говорится, что Хадижат, будучи разведчицей в отряде Махача Дахадаева, проникла в штаб Гоцинского и выведала необходимые сведения, что она принимала участие в ряде боев. Девушка из Ишкартов попала в руки бичераховцев. Свет не без добрых людей. Сестра Т. Ф. Головиной Ольга Федоровна сумела перевести Хадижат как больную в госпиталь, откуда та бежала и снова стала разведчицей.

Она участвовала в попытке освободить У. Буйнакского и его товарищей после их ареста 13 мая 1919 года в Темир-Хан-Шуре. Во время этой неудачной операции Хадижат снова была арестована. Известно, что на судебном процессе У. Буйнакский выступал с речью в защиту Хадижат. Видимо, слова революционера оказали сильное воздействие, так как вскоре девушка была освобождена.

Истощенная и разбитая, Хадижат еле добралась до Темир-Хан-Шуры, где ее приютили сестры Головины. Обстановка в городе не позволяла вызвать врача на дом. Поэтому ограничились своими средствами – давали больной валериановые капли, кормили, как могли.