Худяков - Эмилия Виленская Самойловна

И тут мы сталкиваемся с новой загадкой. Ни в одном справочном издании не встречается сибирский журналист с такой фамилией или псевдонимом. Некий Н. Белозерский опубликовал в 1902 году в журнале «Русская мысль» статью «От Петербурга до Нерчинска». Это было вольное изложение отрывка из «Записок» поэта-революционера М. Л. Михайлова о его пути через Сибирь на каторгу и о его сибирских впечатлениях. Опять сибирская тема в ее переплетении с жизнеописанием революционеров, опять та же самая фамилия автора.

Мы начали свой поиск с пересмотра всех работ о Худякове-сибиряке: именно литераторы Сибири обычно подчеркивали сибирское происхождение Худякова. И в одной из таких работ нашли нить для дальнейших поисков. В 1911 году вышла небольшая брошюра «Славный сибиряк И. А. Худяков». На обложке значится автор «А — в», место издания — Санкт-Петербург. Брошюра эта оказалась перепечаткой знакомой уже нам статьи Белозерского. В ней, правда, были выброшены интересующие нас подробности о рукописи «Опыта автобиографии» и «Верхоянского сборника» (о чем речь будет ниже), но во всем, что касается воспоминаний самого Худякова, она повторяет слово в слово статью из «Сибирской мысли». Стало быть, тот же Белозерский выступил теперь под псевдонимом «А — в». Но и под этим псевдонимом в справочных изданиях ни один сибирский автор не значится.

У М. М. Клевенского в списке литературы о Худякове рядом с криптонимом «А — в» поставлена фамилия — Адрианов. Такой сибирский журналист, один из видных сотрудников и редакторов «Сибирской мысли» и «Сибирской жизни», действительно — существовал. Звали его Александр Васильевич. Установил ли Клевенский авторство Адрианова по каким-то документальным данным или же это была его догадка, мы не знаем. Не знаем, почему прошло для него незамеченным полное совпадение брошюры «Славный сибиряк И. А. Худяков» и статьи Белозерского. Но сведения (или догадка) Клевенского подтвердились.

В Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский дом) сохранилась пачка писем А. В. Адрианова к публицисту-народнику А. И. Иванчину-Писареву. В этой пачке есть два письма, касающиеся интересующей нас брошюры и статьи. Из них мы узнаем, что еще в то время, когда в газете печаталась статья о Худякове, Адрианов, ее автор, подготовил оттиски статьи для отдельного издания. По словам Адрианова, газету из-за статьи о Худякове чуть было не закрыли (потому и конец ее печатался в «Сибирской жизни»), и он, опасаясь конфискации оттисков, которые были отпечатаны в количестве двух тысяч экземпляров, хранил их в типографии. В 1910 года Адрианов заказал в Петербурге обложку и просил Иванчина-Писарева помочь ему с ускорением ее печатания. Так появилась брошюра{291}.

Теперь, когда нам достоверно известно, кто был автором статьи о Худякове, мы можем отнестись с полным доверием к его рассказу о рукописи «Опыта автобиографии». Адрианов был видным общественным деятелем и публицистом Сибири, неоднократно арестовывавшимся и ссылавшимся за свою деятельность царскими властями. Он был близок с Потаниным и Ядринцевым и непосредственно от них знал то, что рассказал в своей статье.

Вот и разгадка таинственного пути, который прошла рукопись Худякова. Переслал ли ее Елисеев, как пишет Адрианов (Белозерский), или лично привез за границу, как предположил Витязев, — это уже не суть важно. Интересней другое — как она попала в Иркутское губернское правление.

С подобными фактами автору настоящих строк уже приходилось сталкиваться. Так называемые «вещественные доказательства» — бумаги, изымавшиеся во время обысков и арестов у политических и государственных «преступников», — передавались за минованием в них надобности (если не подшивались к делам) в губернские правления и далее шли к управу благочиния. Такой путь прошли бумаги большинства арестованных по делу Каракозова, к сожалению, погибшие при пожаре вместе с архивом управы благочиния.

Рукописи Худякова могли попасть в Иркутское губернское правление двумя путями. В том случае, если их отбирал при обысках верхоянский исправник, они как «вещественные доказательства» следовали через канцелярию якутского губернатора в Иркутск. Если же они оставались в вещах Худякова до его смерти, то поступили в архив правления как бумаги умершего «государственного преступника». Может быть, и сейчас в дебрях архивных дел Иркутского губернского правления, куда редко заглядывают исследователи, хранятся какие-нибудь бумаги писателя-революционера.

Рассказ Адрианова не открывает нам, однако, где же находилась подлинная рукопись «Опыта автобиографии» после того, как копии увез за границу Елисеев. В обзоре А. М. Астаховой говорится о поступлении в хранилище Института археологии и этнографии двух рукописей Худякова. Кроме воспоминаний, там имелась (и сейчас она тоже в Пушкинском доме) рукопись этнографической работы «Краткое описание Верхоянского округа». О том, как попала эта последняя рукопись в государственное хранилище, мы кое-что узнали, но кто передал туда автограф «Опыта автобиографии», установить не удалось.

Титульный лист «Верхоянского сборника» И. А. Худякова.

Следующим произведением Худякова, писавшимся в ссылке и увидевшим свет через двадцать с лишним лет после написания, был так называемый «Верхоянский сборник». Он издан в Иркутске в 1890 году Восточно-Сибирским отделом Русского географического общества на средства богатого промышленника — мецената И. М. Сибирякова. В предисловии к этому изданию говорилось, что до Географического общества дошли слухи о существовании некой краеведческой рукописи Худякова, которая и разыскивалась в 1880 году в архиве канцелярии генерал-губернатора Восточной Сибири, однако безуспешно. Через пять лет, в 1885 году, генерал-губернатор граф А. П. Игнатьев получил от исправника Балаганского округа Иркутской губернии Бубякина краеведческую рукопись неизвестного автора в сопровождении следующего письма: «На распоряжение вашего сиятельства имею честь представить составленные неизвестным лицом записки, переданные мне верхоянскою мещанкою Хресиею Гороховою, теперь умершею. 27-го марта 1885 г. Село Тулун»{292}.

Рукопись содержала собрание якутских сказок, песен, загадок и пословиц на двух языках — якутском и в русском переводе, а кроме того, местные русские сказки и песни. Игнатьев, будучи «покровителем» Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, находившегося в Иркутске, и передал туда рукопись. Принадлежность ее Худякову была установлена на основании следующих соображений.

Во-первых, в те годы, когда она писалась, в Верхоянске, кроме Худякова, не было ни одного лица, которое могло бы проделать работу по сбору фольклорного материала. Во-вторых, был установлен факт знакомства Худякова с Хресиею Яковлевной Гороховой, очевидно родственницей или женой Н. С. Горохова. В-третьих, люди, лично знавшие Худякова, признали в рукописи его почерк.

Иначе выглядит этот рассказ в передаче Белозерского. По его словам, балаганский исправник, до того бывший исправником в Верхоянске (Белозерский называет его не Бубякиным, а Бубашевым), удержал у себя «на память» рукопись Худякова, то есть, очевидно, забрал ее при обыске. Никакой Хресии Яковлевны Гороховой в рассказе Белозерского не существует. Возможно, Бубякин —